В Живой Этике говорится об Иерархии. Иерарха отличает мера знания, компетентность в сочетании с готовностью вести за собой. Подобную же максиму управления мы находим и у Ефремова в противовес дуалистическим концепциям, представляющим сам принцип иерархии как насилие и отчуждение. Можно назвать это диагональю власти.
«Чуждое учение настаивает на явлении подчинения, но община настолько насыщена возможностями, что единственной Иерархией будет ступень знания. Никто не назначает Иерарха, но слушающий и познающий признают тем эту ступень. Учитель будет естественным вождём» (Община, 215).
Осознание беспредельности мира у Ефремова – важнейший устой творческой жизни. Всякая закрытая система рано или поздно превращается в энтропийное болото – будь это сам человек, семья, секта, целая страна или всё население планеты. Беспредельность – утверждаемая в Живой Этике сущностно важная характеристика мироздания.
Естественно, наука должна быть также открыта и не скована придуманными правилами. Всякое правило, утверждаемое в букве, но не в духе, по прошествии некоего времени всё меньше соответствует действительности, потому что догма – железобетонная прямая, а развитие происходит по спирали.
Наука и у Ефремова, и у Рерихов должна безбоязненно подходить к фактам, что возможно только при открытом, подвижном сознании учёного. Главное же – наука должна заниматься вещами, действительно необходимыми человечеству, и вводить в конкретность всякое достижение.
Точно так же не самодостаточна и современная наука в понимании Живой Этики. Наука будущего синтезирует науку дня сегодняшнего с древней мудростью.
Слепая религиозная вера отвергается в Живой Этике, приветствуется соизмеримое доверие к раньше познавшему. Люди, объединённые доверием, представляют собой самую большую силу. Аналогичный подход мы находим в философии Ефремова.
Известно, что, отдавая должное достижениям индийской йоги, Ефремов понимал её историческую обусловленность и критиковал за требования, трудно совместимые с существованием в современном мире. Идентичное отношение мы находим в Агни-Йоге. Там немало предостерегающих слов от увлечения йогическими практиками без работы на общее благо. Более того, чрезмерное погружение в то, что было оправдано века назад, может крайне негативно сказаться на жизни человека и его окружающих.
То же требование и по отношению к науке – необходимость отсутствия догм и общественная польза. Снова диалектика новых путей властно проглядывает сквозь строки ефремовских романов и рериховских утверждений.
Самое время вспомнить о двуедином названии Учения: Живая Этика/Агни-Йога. Этика впервые в истории становится йогой.
Живая Этика обосновывает необходимость Общины. Никакое личное достижение не имеет смысла вне общества и работы на общее благо. Необходимо наиболее точное для меры данного времени соотношение индивидуальности и коллективизма.
Ефремову принадлежит философское открытие, взламывающее обрядовый диамат: воспитание вкупе с образованием и психическим развитием – производительная сила общества. Он понимал, что преуспеяние общества возможно только при процветании учителей и врачей. Живая Этика постулирует, что учителя и врачи должны находиться в особом положении, так как их ценность при построении социального организма крайне велика. Восточное понятие Учителя как учителя жизни, а не преподавателя узкой дисциплины, вошло в современную гуманную педагогику и было воспринято Ефремовым при создании образа будущего.
Открытие, о котором было сказано выше, стало возможно лишь после понимания исходного постулата: сознание – высшая форма материи. Соответственно, духоматерия представляет собой единую субстанцию мира в Живой Этике. Постулируется отсутствие онтологической пропасти между духовным и материальным, что снимает принципиальную отчуждённость непознаваемых высших сил от всецело зависимых от них людей.
Немало о возможностях психической энергии, заключённой в человеке, сказано в Живой Этике. Но там же неоднократны предупреждения об осторожности в привлечении новых энергий. Новое качество энергии без вредных последствий можно выдержать лишь будучи человеком всесторонне развитым и гармоническим, имеющим благородную цель. Прежде же необходимо учиться вниманию и синтетическому мышлению, которое, как подчёркивается, ничего общего не имеет с оккультным сосредоточением.
Третья сигнальная система – естественное следствие синтетического сочетания знания и чувств, то есть мудрости. Чувствознание приветствуется и провозвещается как насущная необходимость и в Живой Этике…
В «Часе Быка» Вир Норин говорит учёным Торманса: «Вы отстранили себя от подлинного познания сложности живой природы, надев цепь односторонней и опасной линейной логики и превратившись из вольных мыслителей в скованных вами же придуманными методами рабов узких научных дисциплин. Та же первобытная вера в силу знака, цифры, даты и слова господствует над вами в трудах и формулах. Люди, считающие себя познавшими истину, ограждают себя, по существу, тем же суеверием, какое есть в примитивных лозунгах и плакатах для «кжи»».
Настойчивое использование алхимической и розенкрейцерской символики сообщает произведениям Ивана Антоновича дополнительное измерение, углубляя ткань его текстов и связывая разные пласты семантических полей.
Ртуть и золото как алхимическая пара, радиация как признак трансформации элементов… Ещё в первом трактате розенкрейцеров начала XVII века говорится об открытии новых звёзд в созвездиях Лебедя и Змееносца. Излишне приводить все упоминания Ефремовым змеи (в том числе и кусающей себя за хвост, что у розенкрейцеров символизировало процесс порождения материи материей же) и созвездия Змееносца; лебедя и ворона (в алхимии – белая и чёрная стадия делания)…
Более того, согласно теософской доктрине, Уран и Нептун – планеты, обеспечивающие связь Солнечной системы с высшими мирами. Южный полюс Урана направлен на созвездие Змееносца, а северный Нептуна – на созвездие Лебедя.
Становится ясно, что недаром на письменном столе мыслителя стоял и поныне стоит закованный в серебристую броню рыцарь – статуя в локоть высотой, а на одной из известных поздних фотографий Иван Антонович запечатлён с розой на столе. Кстати, почти все изображения Елены Ивановны Рерих – с розой. Да и имя главной женщины «Часа Быка» Фай Родис недвусмысленно, ведь на латыни.
Есть и тонкие параллели: например, работа алхимика есть в устах самих алхимиков «дело женщины и игра ребенка»[313]. Важнейшей интерпретацией этого символа является развитое воображение, наиболее свойственное именно женщинам и детям. Неспроста Иван Антонович постоянно пишет о роли воображения и творческой фантазии, ставя её в основу путей восхождения из инферно.
Всё сказанное отнюдь не означает, что в лице Ефремова мы имеем дело с неким тайным посвящённым. Существующие твёрдые факты укладываются в проявление пристального интереса и понимание плодотворного начала, сокрытого в эзотерике как необходимом историческом явлении. И, конечно, это факт огромной направленной эрудиции, в том числе знакомство с недоступными для советского читателя книгами Рерихов, Блаватской, Гурджиева (о коем отзывался резко негативно), Ауробиндо, Успенского, Безант, и такими, скажем, как «Утро магов» Л. Повеля и Ж. Бержье или «Белая богиня» Р. Грейвса. Необычные интересы и необычные способности, увязанные в диалектическую пару и устремлённые к общему благу, рождают плоды с фантастически чарующим ароматом. Такова жизнь Ивана Антоновича и таковы его книги.
Огненно устремлённый. Авакара. Прислушаться бы нам всем к нему – уже пора.
Популярная палеонтология
В 1957 году школьник со станции Тайга Геннадий Прашкевич со товарищи написал знаменитому писателю Ефремову письмо. Увлечённые палеонтологией, друзья спрашивали: с чего начать изучение этой науки? Что читать?
Иван Антонович ответил так: «Уважаемые юные палеонтологи! Вы, наверное, судя по письму, – молодцы, но вы задали мне нелёгкую задачу. Популярной литературы по палеонтологии почти нет. По большей части – это изданные давно и ставшие библиографической редкостью книги. ‹…› Для вас я имею в виду пока популярные книги, но не специальные. Надо, чтобы вы научились видеть ту гигантскую перспективу времени, которая, собственно, и составляет силу и величие палеонтологии. Если вы её поймёте и прочувствуете, то тогда найдёте в себе достаточно целеустремлённости и сил, чтобы преодолеть трудный и неблагодарный процесс получения специальности палеонтолога»[314].
Геннадий Прашкевич позже участвовал в Очёрских раскопках, побывал во многих геологических и палеонтологических экспедициях, стал известным писателем-фантастом. Сколько мальчишек мечтали о поисках динозавров, о далёких путешествиях ради науки – но не рискнули написать письмо учёному. А сколько ребят даже не слышали слова «палеонтология», а ведь могли бы загореться и полюбить эту науку, как загорелся когда-то Ваня Ефремов, прочитав книжечку «Век драконов».
Квалифицированный палеонтолог – товар штучный, так много он должен знать и уметь! Если из тысячи заинтересовавшихся хоть один изберёт эту науку своей профессией – это будет уже победа. Значит, кроме рассказов об экспедициях, нужна популярная книга о палеонтологии, написанная понятным языком, захватывающая небывалыми образами, завораживающая перспективой времени.
В свои художественные произведения Иван Антонович органично вставлял образы учёных-палеонтологов или описывал древнейших животных.
В рассказе «Голец Подлунный» путешественники обнаруживают в сердце Сибири древние изображения африканских животных – слонов, носорогов, гиен, жирафов, зебр, находят гигантские бивни слонов.
В повести «На краю Ойкумены» три отважных друга – Пандион, Кидого и Кави – сражаются с гишу, «ужасом ночей», в описании которого любители палеонтологии узнают гиенодона.