Как много чёрных сплетен гналось за Тасей в первые годы её общения с Иваном Антоновичем! Но они сумели найти чистый путь, прожив не чужую, навязываемую инфернальным обществом жизнь, я свою, яркую, стремительную, мощную.
Два прощальных письма – самая большая драгоценность Таисии Иосифовны.
Из Коктебеля – телеграмма: «Плачу вместе с вами. Маруся».
Евгений Брандис написал вдове доброе, светлое письмо поддержки, понимая, что предстоит огромная работа по сохранению наследия Ефремова, собирался вместе с Дмитревским готовить новую версию книги «Через горы времени». (Она так и не была переиздана, несмотря на хлопоты авторов.)
Неожиданно Брандис получил посылку из Свердловска. Имя отправителя было незнакомым: Андрей Ильич Багаев. В посылке Евгений Павлович нашёл полную библиографию научных трудов, художественных произведений и всех зарегистрированных в книжной, журнальной, газетной летописях выступлений Ивана Антоновича в печати, а так же статей и рецензий на его сочинения. Переписанная от руки, чётким почерком, библиография содержала 382 записи и включала издания по всей территории СССР. Будучи сам дотошным библиофилом, Брандис поразился её полноте, найдя много названий, которые он невольно пропустил в своих исследованиях. Свердловчанин, молчаливый почитатель творчества Ефремова, вложил в составление и переписку библиографии немалый труд. Получение этой огромной, бескорыстно проделанной работы до слёз тронуло Брандиса и поразило Таисию Иосифовну.
В осиротевшую квартиру, чтобы не оставлять вдову наедине со своим горем, временно переселилась Мария Фёдоровна Лукьянова. Каждую ночь она видела, как Тася вскакивала с постели и бежала в тревоге к кровати мужа, не сразу осознавая, что она пуста.
Таисии Иосифовне пришлось взять на себя тяжёлую работу – разослать всем корреспондентам Ивана Антоновича сообщения о его смерти. Принимать соболезнования было тяжело, но утешало ощущение любви, которое друзья и обычные читатели испытывали к её мужу.
Через месяц ей пришлось вспомнить о тех советах, которые оставил Иван Антонович в своей книжечке.
Спартак Ахметов со слов Таисии Иосифовны рассказал о произошедшем 4 ноября в очерке «Обыск» (входит в роман «Чёрный шар»)[340]:
«Четвёртого числа, в преддверии великого праздника Октября, в квартиру № 40 позвонили. Тасенька и Мария Федоровна проснулись поздно, только сели за чай. Открывают дверь – домоуправ.
– Доброе утро. У вас в квартире тепло?
– Здравствуйте. Спасибо, батареи горячие.
– Вот и хорошо…
Мнётся у двери, не уходит. И тут мимо него друг за другом быстро прошли неприметно одетые пареньки. Один из них, голубоглазый и круглолицый, ловко раскрыл перед глазами Таисии Иосифовны красненькую книжечку:
– Капитан…
– И что?
– По имеющимся у нас сведениям, вы храните идеологически вредную литературу. Предлагаю её сдать.
– Простите, вы ошиблись. Это квартира писателя Ефремова.
– Мы знаем куда пришли.
– Но…
– Сдадите ли вы добровольно антисоветскую литературу?
– Не понимаю…
– В таком случае ознакомьтесь с ордером на обыск.
Ещё документ. Потом представил понятых (стеснительный домоуправ в домашнем и интеллигентного вида мужчина в пенсне. Потом предложил Таисии Иосифовне и Марии Федоровне пройти в спальню, и здесь их обыскала специально для этого приспособленная бабёнка.
И пошло. Девять пареньков, восемнадцать прилежных рук, выстроились гуськом и закружили по комнате. Один берёт книгу, просматривает, передаёт второму, тот просматривает, передаёт третьему… Восемнадцать глаз контролируют друг друга. Роются в стеллажах, ковыряются в шкафах, шарят в тумбочках, копаются в белье (и в грязном белье?), кудахчут в ванной, повизгивают в туалете. Особенно уважают тетради, блокноты, рукописи, фотографии. Простукивают стены и полы, просвечивают картины.
Собачьей стаей окружили письменный стол.
– Покупной или по заказу?
– По заказу.
– Тайников нет?
– Зачем они?
– Посмотрим… Это что?
– Не знаю.
– Значит, так. Со слов Ефремовой Т. И., содержание тайника ей неизвестно. Вскрыть!
Отыскали-таки потайной ящичек, в который столяр спрятал дубликаты ключей. Тасенька и не знала о нём.
– От чего ключи?
– От письменного стола, – присмотрелась Таисия Иосифовна.
Попробовали – действительно.
И опять – гуськом по комнате, как перелётные птицы, как собачья свадьба. Корректные, деловые. Всё ставят на место. Подравнивают книги на полках, аккуратно укладывают грязное бельё, прикрывают сливной бачок в туалете. Всё на местах, но квартира умирает. Возьмите человека, разберите на атомы, а потом сложите как было. Будет жить человек? Квартира тоже не будет…
Читают письма.
– Кто такие Фаюта, Таюта, Тасенька, Зебра?
– Это я.
– Кто такой Волчек?
– Иван Антонович.
– Почему?
– Одно из домашних имён.
– Волк – это тоже он?
– Да.
– Довольно-таки зловещая кличка.
– Почему же? В сказках этот умный зверь помогает героям.
– А почему – Волк?
– Потому что я – Красная Шапочка!
Вдруг покраснела Тасенька, выхватила одно письмо, спрятала на груди.
– Это моё. Вам читать нельзя…
Урна стоит в шкафу, завернутая в полотенце. Прикрыла маленьким телом урну. Не смейте трогать.
Повернула портрет мужа лицом к стене:
– Не смотри на это, Волчек!
Тасенька-Таюта, как ты все это вытерпела? Где нашла сил вынести двенадцать часов разглядывания, ощупывания, перетряхивания? Ты плакала и опять зажимала сердце. Ты топорщила пёрышки, бросаясь навстречу ощеренным пастям. Ты защищала своего Волчека…
А ищейки притомились. Бегают по очереди к оставленной за углом машине подкрепиться бутербродом и чашечкой кофе. Опустили уши и нюхают в полноздри. Разочарованно переглядываются.
– Типичный ложный вызов.
– Да-а-а…
– А ничего книжечки, правда?
– Я «Туманность Андромеды» с детства люблю.
– Читал? На тридцать шесть языков переведено.
– Первый фантаст – что ты хочешь?
– Простите, Таисия Иосифовна, чьи это такие прекрасные рисунки?
– Читательница одна прислала.
– Как здорово! Она что – профессиональный художник?
– Нет. Поступала два раза – не приняли.
– Да… Такое у нас бывает.
– Золото и другие драгметаллы имеются? – нарушает идиллию капитан.
– Ищите, – бьёт копытом Зебра.
Приволокли металлоискатель, заелозили по комнатам. Нашли коробку с металлическими рублями. Вздохнули и поставили на место.
Мария Федоровна понимает – работа есть работа. В нашей стране всякий труд почётен. Даже советует:
– Вы бы разделили квартиру на участки – быстрее бы дело пошло. Геологи так всегда работают. У каждого – свой маршрут.
Не послушались пареньки. Двенадцать часов искали то не знаю что и складывали в кучу изъятые предметы: том Брема (переплет подозрительно толст), коллекцию минералов (зачем?), ампулку с лекарством (почему?), фотографии Ефремова в юности и зрелости, документы, железный штырь с набалдашником (Иван Антонович подобрал на улице – любил тяжёлые предметы), последнее письмо… Итого сорок девять наименований…
Вели протокол, каждый предмет дотошно описывали.
– Вот вы обыскиваете, – сказала Таисия Иосифовна, – а сейчас готовится собрание сочинений Ефремова.
– Ну и что, – сказал капитан, – одно другому не мешает.
Двенадцатичасовая пытка…
А по улицам Москвы развешивали флаги и выставляли портреты вождей. И цены на красные гвоздики подскочили. Вся страна готовилась к празднованию Великой Октябрьской социалистической революции…
Иван Антонович был готов к обыску. Он давно сжёг все старые дневники, все письма читателей, слишком уж недовольных жизнью, вернул рукописи, которые никогда не станут книгами. И если действительно его душа сорок дней оставалась на земле, то ей весело было глядеть на бессмысленное топтание пареньков, вооружённых новейшей аппаратурой обыска, на их тягчайший труд по перелистыванию тысяч книг.
Вот только прогнать кагебешников она не могла. Псы-материалисты в человечьи души не верят.
Закончили в полночь. Особенного беспорядка не было, но для Тасеньки всё мироустройство оказалось нарушенным: каждой драгоценной бумажки касались их руки. Кто-то привёз индийские сандаловые свечи, мы – можжевеловые веточки. Окурили каждый уголок, и ей полегчало – изгнан кагебешный дух».
Следственная группа изъяла 41 предмет, в том числе фотографии Ефремова разных лет, квитанции, несколько писем, гомеопатические препараты в баночках, деревянную разборную трость, металлическую палицу (две последних вещи не вернули, классифицировав их как холодное оружие).
Вскоре Таисии Иосифовне позвонил редактор «Молодой гвардии» Сергей Жемайтис и сказал, что собрание сочинений Ефремова запрещено к выходу.
17 ноября писатель-фантаст Александр Казанцев обратился в Политбюро ЦК КПСС – в письме он возмущался против обыска в квартире Ефремова.
22 января 1973 года Управлением КГБ при СМ СССР по Москве и Московской области по факту смерти Ефремова возбуждено уголовное дело.
По городу поползли подлые слухи, что Ефремов – не Ефремов, а английский шпион, которого подменили в Монголии. «Будто во время обыска нашли радиостанцию, восемь мешков антисоветской литературы и иностранное золото» (С. Ахметов).
Многие ломали голову: что именно искали в квартире писателя?
В любом случае, интерес спецслужб был закономерен. Во-первых, месторождения золота искал? Искал. Во-вторых, обширная переписка с иностранцами. В-третьих, визиты этих самых иностранцев в Москву. Да что там иностранцы! Вы посмотрите повнимательнее, с кем он общался!
И. М. Майский, дипломат, академик – английский шпион, по версии Берии.
Н. Ф. Жиров – спецхимик, его ещё в тридцатых годах за границу работать приглашали. Атлантиду изучал – а где Атлантида, там и оккультизм.
Г. К. Портнягин – разведчик в Харбине. Да, советский, но вот брат его, Михаил, был некоторое время у Семёнова, атамана Сибирского войска. Да и мало ли каких идей в Харбине нахвататься можно!