Краеугольный принцип диалектики – «всё связано со всем» – наполняется в мировоззрении космистов самым практическим смыслом. Научные результаты, ими полученные, позволили не только умозрительно декларировать давно известные истины, но и на языке точных наук описать некоторые практические аспекты. Надо сказать, что современные работы в области эволюционики совершенно с другой стороны подбираются к тем же самым вопросам и к тем же трактовкам, хотя работают в ином семантическом поле.
Исключительно ответственное отношение к собственной жизни при понимании чудовищной цены, которая за неё заплачена, сознательное сотрудничество со вселенной, оказывающейся далеко небезразличной к судьбам человечества и зависимой от него, – вот гуманистический пафос, озвученный русскими космистами полвека назад. Рождалось новое, антропологическое понимание вселенной, чем-то напоминающее пантеистическую мифологию древнего мира, но насыщенное научным анализом современности.
Гусеница превращается в бабочку, бутон – в розу, межзвёздный газ становится звёздами, расплавленные минералы – кристаллами. Будучи подобен остальным созданиям, человек тоже развивается по определённому внутреннему плану (в биологии это утвердил Л. С. Берг). Каждому из нас нужно пытаться выявить свой внутренний, изначальный план развития, свой замысел, цель своей жизни. И здесь понимание продлевалось во внутренний космос каждого человека и человечества в целом.
«Даже учитывая исключительное планетное явление человеческой мысли и сознания, как это вскрывает для нас геохимия, такое решение мировой загадки оставляет чувство неудоволетворённости. Из всех решений может быть наиболее глубокое решение метемпсихоза в её буддийском решении – с боготворчеством путём возвышения поколений – отдельных из них личностей – к сверхчеловеческому состоянию. Но это состояние, очевидно, и намечается с ходом планетного времени», – размышлял Вернадский.
«Потенциал человеческой фантазии неисчерпаем. Но совершенно невообразимо, какую энергию должна будет развить психика, чтобы приучить себя к бездонным просторам Космоса, к его черноте с колючими звёздами, к беспредельному одиночеству в нём», – предсказывал Чижевский. Н.К. Рерих: «Ясно одно, что эволюция повелительно устремляет человечество к нахождению тончайших энергий».
Нетрудно увидеть, на каком мощном фундаменте покоится творчество Ивана Антоновича Ефремова и насколько хорошо с ним согласуется. Но, используя литературные формы, в чём-то он пошёл дальше своих учителей. Он разработал грандиозную концепцию мироздания, которая напрямую увязана со структурами человеческой психики. Сегодня, когда открыто многое из архивов мыслителя, понятен круг его чтения и общения, его слова наливаются особой глубинной зрелостью. Можно оценить объём ефремовской мысли, её самобытность и при этом увязанность с традицией русского космизма и радикального гуманизма в целом.
Примечательным в плане резонанса идей является также учение Калачакры, чей специфический календарь представлен в «Часе Быка». Основа Калачакры – доктрина единства бытия, отождествление макро– и микрокосма. Внешние явления прямо увязываются с психофизикой, так что, изменяя себя, человек непосредственно изменяет мир. Согласно легенде, буддийский учитель Атиша принёс учение из Шамбалы в 1027 году. Нетрудно увидеть концептуальную общность Калачакры с наиболее радикальными идеями Ефремова. Сейчас сходными вопросами занимается квантовая психология.
Мы подходим к вопросу гендера в мире Ефремова. Вообще говоря, гендер принято переводить как социальный пол. Когда социальный и биологический пол диссонируют, не совпадают – после накопления некоего критического количества рождаются извращённые результаты в целом по обществу. Поэтому в гендерном самоопределении каждого человека важно радикально следовать гуманистически понятой природе двуполого (а не трех, четырех и т. д. – полого) человека.
Ничего этого сейчас нет. Нет, потому что женщины захотели добиваться успеха в мире, построенном по мужским законам. А не менять мир по-женски. И это иссушает их, уничтожает их пол. Наша современная культура – это один огромный гермафродит. Извращённая женскость, забывшая шакти и потопившая в своём тамасе доблесть и мужество, бьющаяся в непонимании и ужасе одиночества. Гермафродит – ребёнок Гермеса и Афродиты. Гермес – это слово, игра, иллюзия. Афродита – любовь. Ещё эллины понимали, что сочетание любви с виртуалом даст нечто странное. Нам стоило бы чаще оглядываться. Весь мир утоплен в виртуальных играх с любовью… А ведь ещё древние греки предупреждали!
Женщина с Клинком вместо животворящей Чаши – и есть духовный гермафродит. А после гибели женственности гибнет – что вполне естественно – и мужской пол, утерявший в женщине своё чистое асимметричное отражение. Рождается богомерзкая толерастия постмодерна с десятком гендерных самоидентификаций, отрицающая весь диалектически организованный космос. Расплата за своеволие – утеря жизненной силы, равнодушие к жизни, фатальное отчуждение. Это страшно. Женщина, пытающаяся стать мужчиной и подтвердить этим изначально неверный (по отношению к осевой норме) фрейдистский постулат, становится чёрной дырой, уничтожающей мир. Жизни не на чем обосноваться, никто её больше не бережёт.
«Мифы – это события, которые никогда не случались, но постоянно происходят» (Саллюстий).
Процесс экзистенциального познания мира необходимо суметь понять как взаимодействие мужского и женского Начал – и никак иначе. В этом и есть синтез гендера.
Идея не нова. Но никто не расшифровывает, в чём состоит познание через это взаимодействие – обычно ограничиваются смутными представлениями, что-де мужчина и женщина, держась за руки и делая друг другу реверансы, благодарят за то, что не мешают друг другу жить.
В итоге на это боятся даже взглядывать, табуируют и разрывают целостность на Единое и гендерное, после чего ищут целое уже вне гендера. Единое тогда спасительно предстаёт абстрактным, выведенным за рамки конкретного действия, зато погружённым в марево деклараций и общих слов, в то время как диалектическая биполярность гендера и есть проявление Единого на нашем плане бытия. Обретение внутренней целостности называется индивидуацией, и она лишь усиливает гендер, рождая часто внезапное чистое притяжение полярности, с которой теперь можно начинать творческий танец взаимодействия. Только между мощными полюсами рождается вихрь притяжения-отталкивания.
Природа черновиков не пишет. За нарушение законов мира современный человек расплачивается жестоко. Но так было не всегда. Ефремов говорит о будущем, опираясь на прошлое. Из прошлого, несмотря на его инфернальность, он вытаскивает возможность светлого и здорового будущего.
Неолитическое общество Чаши, о котором уже шла речь, как и будущее Ефремова, было гармонически гендерно организовано. Можно вспомнить, что Афродита первоначально была женой Гефеста, но об этом в мифах сохранились лишь воспоминания. Уже во времена Гесиода об этом говорится в прошедшем времени. Мужем богини любви уже тысячи лет является Арес. Любовь ушла от мирного творческого труда и сочеталась с войной…
Но ведь была же Афродита женой Гефеста!
Ведь именно Чатал-Хююк и поселения, подобные ему, имел в виду писатель, когда писал о новой породе широкобёдрых женщин в условиях осёдлого земледелия. Именно это, кстати, дало положительный опыт вынашивания и рождения; именно это способствовало исчезновению жуткого невроза палеолита, возникшего в том числе из-за родовых травм, связанных с образом жизни и нерациональной физиологией. Открытия Грофа показали степень влияния перинатального периода развития человека на способ его взаимодействия с миром в течение всей жизни. При постоянном передвижении палеолитических племён неизбежно формировался более вытянутый, узкобёдрый тип женщин, а вынашивание столь же неизбежно подвергалось угнетению и существенно большим опасностям. Сложные роды при беременностях, полных превратностей, – внешнее условие для появления в массовом порядке людей с повышенной тревожностью. Её было необходимо заклинать фиктивно-демонстративной деятельностью, как то – создавать сложнейшую обрядовую структуру, отступление от которой ломало хиленький внутренний космос. Образно выражаясь, мы можем наблюдать в этих процессах эволюцию психологического скелета на стадии хитинового панциря, расположенного снаружи, а не внутри организма. Аналогии, отсылающие к Номогенезу, догоняют нас в разном обличье.
Разумеется, это глобальное обобщение, и локальные флюктуации неизбежны. Но в целом картина такова. Был и второй, уже чисто психологический зажим. Сознание явилось фактором отрицания инстинктивной природы, и не только в формулировках абстрактной философии.
Зачерпнём времени.
Несколько миллиардов лет развития жизни на нашей планете происходили в рамках одних и тех же закономерностей. Вектор эволюции – движение ко всё большей свободе от внешней среды и постоянству внутренней среды. Такое постоянство позволяет живому существу жить в разных условиях. Пример: динозавры – пресмыскающиеся, они были не столь совершенны как первые млекопитающие, несмотря на всю свою мощь. Резкое изменение климата привело к гибели динозавров, в то время как мелкие, ничем не примечательные внешне существа смогли выжить и породить всё современное разнообразие зверей.
Вторым вектором является постоянное усложнение нервной системы, которое неизбежно привело к появлению мозга, а после и человека. Именно поэтому изначально самые приспособленные к любым условиям существа – одноклеточные и вирусы – не остановились в своём развитии.
Эти два вектора направлены в разные стороны и удерживать баланс, точку нуля между ними оказалось возможно только через невероятное разнообразие, разветвление эволюционного древа.
Поэтому эволюция жизни, проходящая через беспрестанный разрыв противоположными тенденциями, становится путём смерти и страдания, инферно. Всякий вид живых существ стремится лучше приспособиться к окружающим условиям, преуспеть. Если ему это удаётся, если приспособление очень успешно – это гарантия уничтожения вида при изменении внешних условий. Стоит пересохнуть болоту, как погибнут все лягушки. Зарастает луг – погибнут мыши. Медведи и лоси не смогут жить на открытой местности, а гепарды – в горах. Даже человеку сложно сориентироваться в ситуации, где все вокруг говорят на другом языке, едят другую пищу, носят другую одежду,