но на человека, на антропологический фактор.
Согласно русскому космизму, человек является не просто активным участником происходящей эволюции, он является обязательным условием для её развертывании я в пространстве, во времени после прохождения некой определённой точки. Понемногу он становится геологической силой, то есть без него, без человека, геологические процессы на Земле шли бы совершенно иначе, чем идут сейчас, в его присутствии. В перспективе то же самое, с точки зрения виднейших представителей русского космизма, стоит говорить про весь космос, про всю Вселенную.
Надо сказать, что современные работы в области эволюционики совершенно с другой стороны подбираются к тем же самым вопросам и к тем же самым трактовкам, хотя работают в ином семантическом поле без отсылок к основателям собственно космизма.
Речь идёт об особом предназначении разума, который неизбежно (диалектически всякое явление имеет две стороны) становится ответствен за те процессы, которые происходят в целом во Вселенной. Мы в целом как человечество оказываемся для Вселенной очень даже важны и нужны. Раз человек важен для Вселенной, то Вселенная непременно должна быть важна для него. Иначе ничего не получится. Иначе своеволие человека, отрицающего основные, корневые постулаты собственного развития, окажется в беспробудном тупике.
Интересный момент, касающийся онтологии Ефремова. Ефремов пишет о будущем, опираясь на прошлое. Будучи выдающимся учёным, он прошлое представлял себе в очень большой временной перспективе и безо всяких романтических прикрас и иллюзий. Прошлое инфернально, начиная с самых первых ростков жизни и заканчивая нашим с вами существованием. Ужасное стремление жизни к взаимоуничтожению, которое прослеживается на протяжении всего геологического времени её существования, то есть сотни миллионов лет, практически миллиарды лет, кроме этого, смертность жизни как таковой приводит к тяжёлым недоумённым вопросам: в чём суть, в чём смысл? Где вторая чаша весов, которая уравновесит всё это, все эти сотни миллионов, миллиарды лет естественного отбора, гибель триллионов различных существ, не способных в полной мере осознать саму суть своего существования, вообще само своё существование.
Тем не менее, вытаскивая из этого ужасного прошлого определённые закономерности, видя их действие в настоящем и продлевая их в будущее, Ефремов постулирует: несмотря на стихийность, ужасающую длительность этих периодов в истории Земли в целом (мы сейчас говорим даже не про историю жизни человечества, а про историю Земли), тем не менее человеческий разум является шансом для жизни, соответственно, шансом для Вселенной. Породить жизнь не только самопожирающую и самоуничтожающуюся в бесконечном самовоспроизводстве одного и того же, одних и тех же механизмов, но и выйти за их пределы, то есть выйти за пределы слепой природной игры, соответственно, стать на острие эволюционного процесса.
Много сейчас говорится (и это действительно имеет огромное значение) о важности понимания людьми друг друга. Все мы общаемся прекрасным человеческим языком, второй сигнальной системой, которая безнадёжно и беспощадно врёт. Известна древняя мудрость, которую я не устаю повторять, высказанная Лао Цзы впервые: «Знающий не говорит, говорящий не знает». И это кажущийся парадокс. На самом деле, пытаясь калейдоскопом, дайджестом из слов, понятий, своеобразных бирок сознания отразить существующую реальность, мы неизбежно попадаем впросак, и тем более глубокий, чем меньше мы это осознаём. Всякое слово двоится, обманчиво, толкуется. Эта проблема начала подниматься в мировой науке сто лет назад, с появление неклассической научной парадигмы, когда в совершенно разных областях человеческого познания: в физике Эйнштейн, Бор, в психологии Фрейд, Юнг, в исторической антропологии Леви Брюль, Шпенглер, подняли вопросы: от того, насколько настроено наше сознание, настолько мы получаем результаты наших вопрошаний, такие мы получаем ответы, насколько мы готовы сформулировать вопрос, настолько к нам приходит ответ. И более того: ответ к нам приходит, но он опять-таки кодируется нами, нашим сознанием, и, соответственно, безнадёжно искажается. Поэтому уже в первой половине XX века наиболее блестящие, дальновидные умы начали говорить о том, о чём напишет Ефремов в «Часе Быка» предельно отчётливо: опыт западной, экстравертированной науки, направленной вовне, обязательно должен быть дополнен интроспективным методом Востока.
Возникает сразу очень много сложных, конфликтных вопросов, неизбежных для нашего неразвитого сознания. Разумеется, каждый на эти вопросы должен отвечать сам так или иначе, потому что здесь речь идёт о том, что невозможно чьим-то словом дать исчерпывающие ответы. Ответы давно даны, они рассыпаны вокруг нас, только вопрос в том, насколько мы активны, насколько мы готовы взять из этой рассыпанности ответы и впустить их в себя. Для каждого, естественно, они будут звучать на своём языке, поскольку все мы очень разные. Другому как понять тебя?
Космос Ефремова одушевлён очень специфическим образом. Он населён большим количеством разнообразных цивилизаций, и, фактически, говоря сейчас о необходимости диалога между людьми, что очень сложно, неимоверно сложно, и кто из вас думает, что очень просто наладить диалог даже с близком человеком, не верьте самому себе, не просто… Много говорят о диалоге культур. Ефремов пишет о диалоге ноосфер. Ноосфера Земли, единой, цельной, объединённой Земли вдруг начинает рефлексировать самоё себя!
Важнейшая эволюционная часть человеческой психики – способность к саморефлексии. Фактически, это то, что отличает человека от животного, по большому счёту. Саморефлексия. Умение мысленно выйти за пределы самого себя, попытаться, по крайней мере, это сделать. Это очень непросто. И попытаться увидеть себя со стороны. Проще всего, разумеется, это делать в общении с другим человеком. Другой человека в этом плане является антропологическим зеркалом для нас самих. Чем более этот человек продвинулся в своём внутреннем развитии, чем более в нём сильно то, что Иван Антонович называл оптимальным сочетанием знаний и чувств, то есть мудрости, чувствознания, тем более наш портрет адекватен. И этот портрет непостоянен. Недаром Ефремов пишет, что самое сложное в природе – это сам человек. Сложнее всех головоломных задач творцов науки. Это действительно так, поскольку человек непостоянен каждое мгновение. Что-то меняется, и мы порой задним числом, запоздало, видим пороги, какие-то рубежи, которые мы проходим, и в состоянии отрефлексировать собственные вехи своего же, родного и любимого, пути.
Космос Ефремова гендерно ориентирован. Ефремов не просто пишет – много и со вкусом – о взаимодействии между мужчиной и женщиной, причём о подлинном взаимодействии, не о том, которое навязывается сейчас, разумеется, современной толерантной культурой.
Я недавно был в шоке: знакомые узнали, мне рассказали такой факт: в Голландии разрешены официально браки человека с деревьями. И более того: людей и насекомых. Голландия впереди Европы всей всегда была по разным показателям, но теперь это образец – или образчик – глубочайшего маразма, в которой погружается современное цивилизованное общество. Естественно, всерьёз обсуждать такое безумие невозможно. На него пристально взглянуть – уже что-то противится внутри. Я, например, не обнаруживаю у себя той беспристрастности исследователя, о которой, собственно, и сетовал Гирин, когда открывал «Молот ведьм». Говорил, что мне тяжело это исследовать научно, поскольку я ещё эмоционально не отрешился. С другой стороны, здоровое нравственное чутьё помогает нам понять суть явления.
Ефремовский космос, о котором он немало пишет в «Часе Быка», тоже имеет ярко выраженную гендерную составляющую. Это очень сложная спиральная структура, перепластованная: Вселенная – Антивселенная, Шакти и Тамас, названные согласно определённым постулатам индийской философии. Светлый мир Шакти, в котором мы живём все; Тамас – мир энтропии, остановки всяческого движения. Но что-то происходит и там. Эти миры связаны, они не существуют в отрыве один от другого. Есть какая-то связь, сложная, нелинейная, через квазары, коллапс звёзд, через чёрные дыры. Энергия взаимопроникает. Что лежит между ними? Между ними лежит то, что позволяет героям Ефремова в «Часе Быка» прибыть на планету «Торманс», без чего не существовало бы всего романа, возможность мгновенного перемещения, нуль-пространство.
Здесь мы возвращаемся к такому важному антропологическому моменту, как отличие между средневековой европейской и индийской математикой: в Европе не было нуля. Латинские цифры для этого не предназначены. Не было нуля, поэтому составленная в шестом веке хронология жизни Иисуса, которой мы сейчас все пользуемся, говоря: до нашей эры или уже нашей эры, лишена нулевого года. После первого года до нашей эры идёт сразу первый год нашей эры.
В Индии изобрели ноль. Потом арабы это изобретение быстро подхватили, когда пол-Индии завоевали. Арабы были очень смышлёные и активно пользовались качественными изобретениями. Можно сказать и про Китай. В Китае не было числовой записи нуля, но в Китае была такая интересная категория, которая вполне может быть к нему отнесена. Основу китайской философии составляет качание и вечное перемещение Инь-Ян, двух субстанций мира: пассивности, активности, на балансе которых находится путь каждого из нас в этом мире, то есть Дао.
Таким образом, изобретённое Ефремовым нуль-пространство является космологическим Дао, космологическим нулём, соединяющим совершенно разные полярности.
В Западной Европе этого не было. Там до семнадцатого века – уже очень высокий уровень развития науки в то время был – в учебниках по математике шли параллельные записи на латинице и арабице. Хотя пользование латинскими числами, очевидно, было тяжело.
Европа находилась под властью идеи так называемого онтологического дуализма, когда мир расщеплён на две крайности, никак друг с другом не связанные. Бог и человек не связаны ничем, кроме милости божией. Так трактовалась в средневековом христианстве та идея, те заповеди, которые написаны в Евангелии. Ефремов пишет с «Лезвии бритвы» параллельно об этом, излишне повторять, что само название – «Лезвие бритвы» – фактически повествует о том же самом. О нахождении сложнейшего пути.