7
Помимо нагляднейших фактов реальной измены были еще другие явления скрытого неуловимого ухода от государственной службы, уклонения от работы на свою страну и свой народ. Об одном из видов такого "внутреннего бегства" мы получаем яркое представление из замечательного исследования С. Б. Веселовского "О монастырском землевладении Московской Руси во второй половине XVI века".
Исследователь анализировал 657 случаев вкладов, сделанных в большие монастыри Замосковного края за время 1552-1590 гг.; вклады представляют пожертвования вотчинных и поместных земель со стороны военнослужащих; большая часть уступленных владений – среднего размера, от 200 до 500 десятин. К анализу приложена искусно составленная диаграмма, из которой видно, что кривая монастырских приобретений необычайно поднялась в годы 1569-1578 и что рекордным моментом в этом отношении является 1571 год.Какие можно предположить мотивы этого бегства служилых землевладельцев под покровительство монастырей?
Известную роль мог сыграть религиозный расчет. Вклад в монастырь какого бы то ни было имущества, движимого или недвижимого, обусловливался со стороны монахов обязательством отслуживать поминание за упокой души, а часто и давать место для погребения вкладчика и членов его семьи. В годы опал и казней, внезапных роковых оборотов судьбы среди служащих людей могла усилиться потребность обеспечить себе за стенами монастыря могилу и сопроводительные средства в далекий путь за гробом.
Но, конечно, главные основания для лихорадочной поспешности и усердия в деле одаривания монастырей были практического характера.
Под сень богатейших привилегированных обителей, пользовавшихся иммунитетом, прибегали или разоренные владельцы, или такие вотчинники, которые находились под угрозой полной утраты своих владений и старались, путем уступки монастырю, спасти хотя бы часть своего имущества.
В значительном числе случаев дарение было полупродажей: монастырь давал вкладчику "сдачу" деньгами, а суммы эти шли часто на уплату долгов вкладчика, на приданое его дочерям и т. п. Во многих случаях вкладчик обусловливал свое дарение правом сохранить пожизненное пользование подаренной землей для себя и для своей семьи.
Замечателен случай с богатейшим боярином Иваном Петровичем Федоровым-Челядниным, главою заговора 1567 г. Задолго до катастрофы, учитывая возрастающее недоверие и вражду к нему царя, он роздал значительную часть своих вотчин по большим монастырям с очевидною целью сохранить известную связь с большими долями своего имущества, раскинутого в разных областях державы. Правда, он не достиг своей цели; в пылу гнева Грозный, после убийства Челяднина, отобрал все его владения, однако через пять лет вернул часть конфискованных вотчин семье казненного.
Различные мотивы заставляли служилых землевладельцев прибегать к операции вкладов в монастыри, но с точки зрения государственных интересов это было дело антипатриотическое, это была попытка спрятать землю от государственного аппарата, что означало сокращение оборонительных военных и финансовых средств страны: землевладение монастырей, которые благодаря своим привилегиям лишь в слабой мере принимали участие в военной организации, возрастало за счет землевладельческого военнообязанного класса.
Богатели во время разорительнейшей внешней борьбы паразитические слои общества, под покровительством которых спасались те, кто обязан был служить в рядах бойцов.
8
Среди казненных за измену и по другим причинам было много опричников, и притом людей видных. По рассказу Штадена выходит, что Иван Грозный обратил свой гнев на недавних фаворитов и вернул свое расположение тем, кто был раньше под его опалой. В Записках о Московии рассказывается: "Великий князь принялся расправляться с начальными людьми из опричнины. Князь Афанасий Вяземский умер в посаде Городецком в железных оковах, Алексей (Басманов) и его сын (Федор), с которым великий князь предавался разврату, были убиты. Малюта Скуратов был убит в Лифляндии под Вейсенштейном: этот был первым вкурятнике! По указу великого князя его поминают в церквах и до днесь. Князь Михаил сын (Темрюка) из Черкасской земли, шурин великого князя, стрельцами был насмерть зарублен топорами и аллебардами. Князь Василий Темкин был утоплен. Иван Зобатый был убит. Петр Suisse (может быть Щенятев?) – повешен на собственных воротах… Князь Андрей Овцын – повешен в опричнине на Арбатской улице; вместе с ним была повешена живая овца. Маршалк Булат хотел сосватать свою сестру за великого князя и был убит, а сестра его изнасилована 500 стрельцами. Стрелецкий голова Курака Унковский был убит и спущен под лед…"
Рассказав о сожжении Москвы в 1571 г., когда сгорел и опричный двор, Штаден добавляет: "С этим пришел опричнине конец и никто не смел поминать опричнину под следующей угрозой: (виновного) обнажали по пояс и били кнутом на торгу. Опричники должны были возвратить земским их вотчины. И все земские, кто (только) оставался еще в живых, получили свои вотчины, ограбленные и запустошенные опричниками".
Те историки, которые считают опричнину капризной выдумкой Грозного, согласны принять объяснение, данное Штаденом, в буквальном смысле слова.
Они думают, что благоволение Грозного к опричнине, его любимому детищу, пошатнулось, с конца 1570 г.., в связи с новгородским делом, когда обнаружилась измена иных из очень видных опричников; что недовольство Грозного опричниной усилилось после нашествия крымского хана в 1571 г., которого не сумела отбить опричная армия. Они приходят к тому заключению, что Грозный (не только разочаровался, но и раскаялся в создании опричнины, что, вслед за устранением ее наиболее ненавистных форм, он заменил ее в 1572 г. совершенно иным, новым учреждением под названием "двора".
Можно ли последовать за учеными, которые высказывают столь решительное суждение и опорочивают, таким образом, во-первых, реформу 1565 г., создавшую разделение державы на опричнину к земщину, а во-вторых, политику Грозного в целом, представляя ее в виде резких, судорожных порывов, совершаемых под давлением "распаленного гнева" и тому подобных мотивов?
Тут все зависит от того, как понимать "опричнину". Если разуметь под этим термином разнузданные бесчинства опричников, то, без сомнения, в течение 1570-1572 гг. ей был положен конец; таким людям, как ловкий иностранец, бандит и спекулянт Штаден, не стало места на службе в "государевом уделе". Произошли массовые отставки, и этот возобновленный "перебор людишек" дал совсем иные результаты, чем в 1565 г. Но именно только в пересмотре личного состава и заключалась вся перемена. Никакой реформы, ни стратегической, ни административной, ни земельной, не произошло в 1572 г. Учреждение, созданное в 1565 г., развившее дальше военную реформу 1550 г., продолжало существовать и после 1572 г., продолжало развивать намеченные раньше преобразования.
Эту непрерывность развития превосходно показал П. А. Садиков в своем исследовании "Московские приказы-"четверти" во времена опричнины".
Если с легкой руки представителей княжеской и боярской оппозиции историки XIX века любили говорить о беспорядочном ограблении Иваном Грозным и его опричниками всего Замосковного края, то историк нашего времени противопоставляет этим голословным утверждениям документально обоснованные факты, которые показывают, что в администрации опричнины вырабатывалась все время очень обдуманная финансовая и аграрная система. П. А. Садиков весьма высоко оценивает конструктивную работу, совершавшуюся в пределах опричной территории. Он говорит по этому поводу: "Врезавшись клином в толщу московской территории, "государев удел" должен был, по мысли Грозного, не только явиться средством для решительной борьбы с феодальными князьями и боярством путем перетасовки их земельных владений, но и организующим ядром в создании возможностей для серьезной борьбы против врагов на внешнем фронте".
Иван Грозный выделил себе особое ведомство, в котором усердно занялся финансовой администрацией, необходимой для успешного ведения войны, стал систематически, шаг за шагом, строить государственное хозяйство.
Из богатого содержания этого исследования я позволю себе привести одну деталь, которую можно считать счастливым открытием П. А. Садикова. Мы узнаем, что разделению всей территории страны на опричную и земскую части предшествовали тщательные хозяйственно-географические обследования, предпринимавшиеся, царем лично. "Начиная с 1563 г. Иван усердно знакомится с жизнью и бытом провинции. В мае этого года он объехал Оболенск, Калугу, Перемышль, Одоев старый, Белев, Козельск, Воротынск – все старые "удельные" гнезда князей Одоевских, Оболенских, Белевских, Воротынских, Перемышльских, Козельских. В этих уездах Грозный сам наблюдал и "великие отчины" княжат, и свои дворцовые села. Осенью того же года, с 21 сентября по 1 ноября, он побывал в гостях у кн. Владимира Андреевича – в Можайске и Старице, причем объехал и дворцовые села князя Владимира; вместе с последним Иван затем переехал в другие его вотчины, Верею и Вышгород, и здесь также осмотрел княжеские дворцовые села". Вернувшись в Москву, царь сейчас же "выменивает" у Владимира Андреевича особенно ему понравившийся Вышгород с уездом и в Можайском уезде несколько волостей. "На следующий год, 7 мая, царь вновь с семьей отправился "к Троице"… В этот свой "объезд", длившийся до 8 июня, он побывал также в Переяславле и "в селах своих, в Слободе, в Озерецком, да в Можайску и в Можайском уезде в новых селах и в Вяземском уезде в Круговых селах, в Верее, в Вышгороде". Наконец, осенью 1564 г. Грозный довольно долго прожил в Суздале, откуда вернулся "на спех", получив тревожные сведения о набеге татар на Рязань".
Подводя итог этим поездкам, П. А. Садиков говорит: "Когда вслед затем внешние и внутренние политические обстоятельства сложились так, что спешно пришлось выделять для испомещения образуемого "опричного" войска новую территорию, то в "государев удел" в первую же очередь поступили и почти все осмотренные Грозным в 1563-1564 гг. мест