От учёных арабов и греков итальянцы переняли всякие технические изобретения, достижения искусства. И у них появились свои талантливые архитекторы, художники, скульпторы. Им хорошо платили те же самые князья с вельможами, купцы, банкиры – строить дворцы и дома, украшать их картинами и скульптурами. Заговорили, что наступила «эпоха Возрождения». Её так назвали из-за сравнений, будто «возрождаются» времена Древнего Рима. Дескать, надо жить так же красиво и роскошно. Главное – получить побольше удовольствий. А для этого надо побольше денег.
Хотя рядом с роскошью нравы были очень неприглядные. Европейцы почти не мылись. У кавалеров и дам в богатых нарядах вши и блохи считались нормальным явлением. А чтобы заглушить запахи пота и немытого тела, изобретали духи и одеколоны. Да и для простых людей никакой пользы от этих богатств не было. Наоборот, властителям нужны были деньги на их развлечения. Они увеличивали налоги, разоряя подданных. Вокруг дворцов люди жили в страшной нищете. Было много преступников. Но расправлялись с ними безжалостно. Даже за ничтожную кражу осуждали на смерть. Причём казни в Европе считались увлекательным зрелищем. Полюбоваться на них собирались толпы народа, приводили жён и детей.
Погоня за богатствами коснулась и католической церкви. Монастыри и должности епископов оценивали не с точки зрения святой жизни, а какой доход они приносят?. Эти места считались очень выгодными. Знатные люди покупали их для своих детей. Нередко бывало так, что настоятелю или настоятельнице большого монастыря всего 8 – 10 лет. Или епископом стал 12-летний мальчик. А уж самым выгодным было место папы. У него было собственное государство, к нему стекались подати из всех католических стран. Папу выбирало собрание кардиналов (высших католических вельмож), и за его престол боролись и грызлись. Итальянские князья и банкиры подкупали кардиналов взятками, чтобы выбрали их друзей или родственников. Поэтому папами становились вовсе не самые благочестивые, а часто наоборот – проходимцы, даже преступники.
А папам хотелось жить не хуже, чем королям или князьям. Они тоже нанимали лучших архитекторов и художников, возводили сказочные дворцы и соборы. В папском дворце в Риме, как и у других богатых властителей, гремели балы с танцами, папские гости обжирались и напивались на пиршествах. В правительстве Византии, конечно же, знали, что католическая церковь скатилась в полные безобразия. Тем не менее, император Иоанн VIII и патриарх Иосиф махнули на это рукой. Лишь бы им помогли освободиться от турок! После обсуждений договорились с папой Евгением IV заключить «унию». То есть «объединение» церквей. Хотя какое уж там объединение! Они просто предали свою веру, отдавали Православную Церковь церковь под власть папы. А взамен он обещал, что соберёт против турок крестовый поход.
Русские купцы иногда бывали в Риме, да и в Москву наведывались торговать генуэзцы, венецианцы, кое-что рассказывали. Поэтому слышали, что папа со своими кардиналами живут совсем не по-церковному. А то и не по-христиански. Католическую веру на Руси и раньше-то считали чужой, неправильной, это известные святые доказали. Ну а когда узнавали, во что она превратилась, как к ней могли относиться? Разумеется, ни о каком объединении церквей под властью папы русские даже слышать не желали.
Но митрополита в Москве не было уже четыре года. Ведь его для всей Руси патриарх уже назначил – смоленского Герасима. Однако теперь его казнили, место стало свободным. И междоусобицы в нашей стране наконец-то прекратились, можно было заняться церковными делами. Василий Васильевич созвал церковный Собор – епископов, настоятелей главных монастырей. Решили, что лучшим митрополитом будет рязанский епископ Иона – честный, мудрый, принципиальный. В 1437 году его снарядили в Константинополь, чтобы патриарх совершил обряд посвящения в митрополиты. С Ионой поехали послы великого князя. Везли побольше денег, другие богатые подношения – в греческой патриархии без этого было никак.
Но когда делегация добралась до Византии, её огорошили. Дескать, митрополита для Руси уже поставили, грека Исидора. Послы возмутились. Как же так? Ещё при Дмитрии Донском патриархия пообещала – ставить на Русь митрополитов она будет только таких, кого укажет московский государь. И уже который раз нарушает! То Герасима назначили, теперь Исидора. Греки юлили и выкручивались. Дескать, сами виноваты, что долго не приезжали. Вот патриарх и волновался, что Русь без митрополита живёт. Но сейчас уже что поделаешь? Пусть будет Исидор, а ваш Иона как бы в запасе. Если с Исидором что-то случится, мы будем иметь его в виду.
Хотя на самом-то деле русским врали. Как раз в следующем, 1438 году, в Италии, в городе Ферраре, был назначен совместный церковный собор, католиков и православных. И на нём официально должны были принять унию. А Исидор был совсем не простым священником. Он был одним из главных борцов, чтобы католикам подчиниться, даже сам с папой подружился. Вот ему и дали особое задание. Пусть станет митрополитом и приедет на собор во главе русской делегации. А там он подпишет согласие на унию от лица всей Руси!
Исидор прикатил в Москву, но о своём поручении умолчал. Василию Васильевичу он только рассказал, что в Италии будет большой объединённый собор, и ему надо набрать делегатов, ехать туда. До государя уже доходили слухи, греки с католиками что-то замышляют в Церкви. Он засомневался, зачем нам вообще участвовать в таком соборе? Но Исидор настаивал – как же можно не выполнить указания патриарха? Заверил: они поедут именно для того, чтобы защищать Православие. Тогда Василий Васильевич согласился. Выделил деньги на путешествие, лошадей, припасы. Позволил набрать делегатов из разных городов. Но на прощание ещё раз предупредил: «Нового и чуждого нам не приноси! Мы такого не примем!» Исидор поклялся – конечно же, он до конца будет верным православным традициям.
Он уехал, Италия была далеко. Что там делалось, на Руси ещё не знали. Да и проблемы нахлынули серьёзнейшие. В Орде хана Улу-Мухаммеда сверг его дядя Сеид-Ахмед. Мурзы, как обычно, перекинулись к победителю. А у изгнанного хана осталось 3 тысячи всадников. Он отступил к границам Руси. Прикидывал, где бы ему отсидеться, перезимовать, набирать новых воинов. Налетел и захватил город Белёв. Василий Васильевич обсуждал с боярами, что делать.
Было ясно, что из Белёва татары будут грабить наши соседние области. Мало того, если не трогать их, то новый хан Сеид-Ахмед обвинит русских, что укрыли его врага на своей территории. Тоже может напасть. Решили дань посылать по-прежнему в Сарай – кто там сидит, того и считать законным ханом. А непрошенных гостей выгнать. Пускай месятся друг с другом в степях, а не в наших владениях. Возглавить войско великий князь поручил Шемяке и Дмитрию Красному. Польстил им, показал, насколько им доверяет.
Но за время смут дисциплина совсем расшаталась. Узнав, что предстоит схватка с татарами, многие удельные князья на призыв не явились. А дружинники Шемяки по дороге принялись грабить свои же русские деревни. Тащили мясо, хлеб, сало, брагу, мёд. На привалах вовсю пировали. Шемяка их не останавливал и других воинов поощрял. Берите что хотите, чего стесняться? Деревни-то были не его, а других князей. Ограбленные крестьяне выли и рыдали – на них Шемяка внимания не обращал. Зато воины пускай оценят, как хорошо и весело служить под началом такого князя! Люди на пути войска стали разбегаться, защитники вели себя хуже татар. Видя пьянки и хулиганства, из войска ушла часть бояр и ратников.
Улу-Мухаммед заранее узнал, что оно приближается. Выслал большой отряд в обход. А когда у Белёва показались русские дружины, вступил в переговоры. Предложил дать клятву соблюдать мир с русскими, отправить сына в Москву заложником. Если же он вернётся на ханский трон, откажется от дани с Руси. Шемяка высокомерно отказался. Какое ему было дело, если татары не станут разорять владения Василия Васильевича? А вот если разгромить их, сколько добычи будет – лошади, оружие, доспехи, пленные. Заодно и Белёв можно ограбить. Ну а раз так, то Улу-Мухаммед стал специально затягивать переговоры, что-то ещё предлагать. Воины Шемяки расслабились, продолжали пирушки у походных костров.
А отряд, высланный Улу-Мухаммедом, подкрался и неожиданно налетел сзади. И тут же из города выплеснулись остальные всадники хана, атаковали с другой стороны. Поднялась паника. Никто и не подумал построиться, дать отпор. Шемяка и Красный вскочили в сёдла, первыми помчались прочь. Остальные метались толпами, как стадо баранов, и татары рубили их. Кто не сумел ускакать за начальниками, всех перебили. Шемяка с Красным после такого позора отчитываться перед великим князем не решились – не заезжая в Москву, спрятались в своих удельных княжествах.
Зато Улу-Мухаммед окрылился. Почти без потерь одержал блестящую победу. И добычи сколько! Дорогие доспехи, оружие, шатры, обозы и всё, что награбило шемякино воинство. А у татар удачливые вожди ценились. В степи разлетались известия о его успехах, и к нему стали стекаться новые воины. Его войско быстро росло. Но для того, чтобы возобновить войну за Сарай, сил нужно было ещё больше. Нужны были деньги. А самую богатую добычу сулила Москва.
В июне 1439 года Улу-Мухаммед прикинул, что всадников у него теперь достаточно. Татары ринулись к русской столице. До неё от Белёва было всего 240 километров, два дня хода. К Василию Васильевичу прискакали гонцы, сообщили об угрозе. Войска собирать было уже поздно, да и дружина великого князя участвовала в злосчастном походе с Шемякой, от неё спаслись жалкие остатки. Государю осталось действовать так же, как когда-то отец и дед. Он поручил оборонять город Юрию Патрикееву, а сам поскакал за Волгу скликать ратников.
И тут же накатились татары. Патрикеев командовал хорошо, а москвичам совсем не хотелось быть зарезанными или попасть в рабство. Десять дней ордынцы засыпали их стрелами, лезли на приступы, но их отбивали. Однако напали-то они внезапно, жители неукреплённых посадов не все успели укрыться в Кремле. А тем более крестьяне окрестных сёл. Одних перебили, других нахватали в плен. Улу-Мухаммед рассудил, что дальше осаждать Москву опасно. Может появиться великий князь с войском. Татары повернули прочь. Уводили с собой длиннющие колонны невольников и обозы с добычей. По пути ещё разграбили и сожгли Коломну и удалились к Волге. Там и пленных можно было продать, и к Сараю ближе.