тки какие! Если считаете неудобным выдать его Москве, то ведь есть и другие способы избавиться. Борецкий обдумал, согласился. Да, от него пользы для Новгорода никакой, а вреда может быть сколько угодно. Вскоре Шемяку отравили.
И в это же время случились крупные перемены за границей. Закончилась история когда-то великой империи, Византии. Иоанн VIII уже умер, императором стал его брат Константин XIII. Он был храбрым воином, но упрямо держался за церковную унию. Всё ещё надеялся, что католики защитят Византию. Хотя от неё осталось совсем мало. Клочок земли вокруг Константинополя, крошечное княжество в Крыму и два удельных княжества в Греции. Там правили братья Константина Дмитрий и Фома – но они ссорились и с императором, и между собой воевали, ябедничали друг на друга туркам.
Уния для Византии никакой пользы так и не принесла. Многие греки протестовали. Говорили, что их страна предала веру – поэтому потеряла защиту Господа. Так и случилось. Европейские державы помощи так и не оказали. После разгрома крестового похода желающих воевать с турками больше не находилось. Правда, султан Мурад II Византию не трогал. Греки платили ему дань, приезжали на поклон. Просили разрешения, кому быть императором – и Константина тоже возвели на трон с позволения султана.
Но Мурад умер, и его место занял сын, Мехмед II. Умный, волевой, жестокий. Он оценивал Константинополь совсем иначе, чем его отец. Посреди его владений торчал осколок былой империи. Ещё и строил козни, призывал европейцев воевать с турками. Зачем он был нужен, этот осколок? Пора было вырвать его, как больной зуб. Султан начал готовиться, строил большой флот. Константинополь окружали мощные древние стены, и Мехмед за высокую плату нанял венгерского мастера Орбана, он отливал осадные орудия. Самая огромная пушка стреляла каменными ядрами весом 270 килограммов. А турецкие войска стали занимать последние византийские городки, оставшиеся вокруг Константинополя.
Константин и его приближённые поняли – дело худо. Лихорадочно умоляли западных королей: спасайте. Папа Николай V хотел было объявить новый крестовый поход, но не откликнулся никто. А сам папа послал грекам лишь 4 корабля и 900 солдат-наёмников, командовать экспедицией поручил кардиналу Исидору – тому самому, которому пришлось удирать из Москвы и Твери.
А вВ апреле 1453 года султан привёл к Константинополю 80 тысяч воинов. Пришёл и турецкий флот, город окружили с суши и с моря. Подмоги так и не было. Римский папа больше не откликался. Даже братья Константина Дмитрий и Фома в это время воевали между собой – и просили у турок помощи друг против друга. В истории Византии неоднократно бывало, что Константинополь осаждали бесчисленные полчища врагов. Но люди вставали как один на оборону столицы, усердно молились, устраивали крёстные ходы – и как-то отбивались. Или случалось какое-нибудь чудо, спасало империю и Константинополь.
Но и византийцы изменились. Избаловались, утруждаться и рисковать не хотели. В городе было 200 тысяч жителей. Константин призвал в строй всех, кто может носить оружие, даже монахов. Однако явилось лишь 4973 человека. Да и для них не нашлось ни мечей, ни доспехов – велели драться копьями и камнями. Добавились 900 папских наёмников, несколько сотен моряков, которых война застала в гавани. Присоединились и отряды итальянских купцов со слугами – им же надо было защищать свои товары и лавки. А остальное население попряталось по домам. Другие засели по кабакам. Поднимали тосты, что Господь и Пресвятая Богородица, конечно же, не оставят в беде центр христианства. Сотворят очередное чудо. Или европейские короли явятся на выручку.
Нет, не явились. Вместо этого загрохотала султанская артиллерия. Гигантское орудие Урбана заряжали по несколько нескольку часов – но бабахало оно так, что земля вокруг сотрясалась. Турки строили тараны, осадные башни – перебираться с них на стены. И всё-таки первые два штурма малочисленные защитники отбили. Осадные башни поджигали. Проломы в стенах кое-как латали. Однако бойцов у Константина оставалось всё меньше, они совершенно измотались. Подменить их хотя бы на время, позволить передохнуть, было некому.
На 29 мая Мехмед назначил третий штурм. Велел всей армии молиться, жечь огни. Неисчислимые отблески костров покрыли окрестности, отражались в море. Султан объехал полки. Тем, кто погибнет, обещал рай, кто уцелеет – отдать богатства города и пленных. А в Константинополе в эту ночь люди действительно дождались чуда. Только оно не предвещало ничего хорошего. Над куполом главного собора Святой Софии увидели столб света, поднялся в небо и растаял в вышине. Византийцы в страхе догадывались – Божья благодать ушла из их империи.
Утром турки двинулись на приступ. Константин погиб в рубке, полегло и большинство его соратников. Войско султана хлынуло в город. Грабило, кого-то убивало. Но больше хватало в плен – невольников можно было хорошо продать. В рабство набрали 60 тысяч человек. Кардинал Исидор переоделся и сумел сбежать. А когда турки ворвались в собор Святой Софии, туда приехал сам Мехмед и выгнал воинов. Прошёл в алтарь храма, помолился Аллаху и повелел превратить собор в мусульманскую мечеть.
На третий день он вообще прекратил грабежи. По улицам ходили глашатаи, кричали – кто из населения ещё не попал в неволю, может больше не прятаться, выходить из убежищ и спокойно жить под властью султана. Сам город достался Мехмеду в неприглядном состоянии. Многие дворцы и здания стояли аварийные, полуразвалившиеся, их давно уже никто не ремонтировал. Но султан перенёс в Константинополь свою столицу. Принялся заново отстраивать и украшать её. Турки стали называть город по-своему – Стамбул. Византийская империя исчезла. На её месте раскинулась Османская империя, турецкая.
Мехмед приказал восстановить и Константинопольскую патриархию. Созвал священников, чтобы избрали патриарха. Ну а как же, если часть его подданных – христиане, пусть молятся по-своему. Только будут платить особый большой налог за это. А кто должен стать патриархом, указал сам султан, монаха Геннадия Схолария. Он был как раз из тех, кто горячо выступал против унии, боролся за православие. Конечно, Мухаммед выбрал его не из-за того, что сам любил православие. Но у тех, кто принял унию, глава церкви – папа римский. А православные к нему и к католическим королям обращаться не будут, в войнах не перейдут на их сторону. Собор с Мехмедом спорить не осмелился, кого он назвал, того и избрали патриархом.
Ну Руси известия о гибели Византии восприняли с горем. Отношения с ней были разные, порой и ссорились. Но всё же 500 лет были связаны. Империя казалась вечной – а её не стало. В Москве говорили и другое: как правильно сделали, что отвергли унию. Пока Константинополь держался Православия, Господь так или иначе оберегал его. Отступили от веры – и конец. В Москву приезжали некоторые греки. Из черноморских городов наведывались генуэзские купцы, бывавшие в Константинополе. От них услышали, что там возродилась патриархия, и она снова стала православной. Но узнали и о том, что в новой патриархии распоряжается султан, сам назначает, кому быть патриархом. Великий князь, митрополит Иона и другие священники рассудили – нет, такому патриарху подчиняться нельзя. Ведь это значило бы, что Русская Церковь церковь починяется мусульманскому султану. Москва осталась самостоятельным центром православной веры.
Свадебный пир. Художник К. Маковский
Армия султана Мехмеда II. Художник Ф. Зонаро
Глава 13Как мальчик Иван стал Великим
Василий Тёмный и Иван Великий с митрополитом Ионой и боярами
Полного мира в те времена не бывало никогда. Татарская знать в Сарае объявила ханом племянника Сеид-Ахмеда – Кучук-Мухаммеда. Он начал восстанавливать разграбленную столицу. Собирал разбежавшихся по степям мурз и воинов. Но многие из них пострадали в прошлой войне, потеряли скот, дома, имущество. А лучшим способом поправить дела был набег на Русь. Летом 1454 года царевич Салтан с войском налетел на Рязанщину. Пронёсся пожарами и грабежами. Вышел к Оке.
Для московского правительства это стало неожиданным. Считали, что Большая орда разгромлена и долго не оправится. В Коломне наместником был боярин Ощера. При нападениях он должен был перекрыть броды через Оку и держаться, пока пришлют подмогу. Но он тоже растерялся. Узнал, что на него движутся массы татар, и засел в крепости. Ордынцы переправились через реку, ворвались на московские земли. Государь по тревоге поднимал ратников, удельных князей. Командовать поручил сыновьям, 14-летнему Ивану и 13-летнему Юрию.
А Иван уже понимал, на войне времени терять нельзя. Если промедлишь, сколько сёл погибнет, сколько людей в плен угонят. Не стал ждать, пока соберутся все полки. Помчался с теми силами, какие были под рукой. Вперёд выслал Фёдора Басенка с отборными дружинами – государевым двором. Татар было значительно больше, но они-то пришли грабить, а не рисковать в сражениях. Едва услышали, что приближаются русские войска, повернули назад. Басенок догнал их, с ходу вступил в жаркую рубку. Но Салтан и его мурзы сообразили: – воевода с передовым отрядом нарочно хочет связать их боем. Задержит – а за ним нагрянет целая армия. Бросили всех пленных, добычу и поскорее подались прочь. Врагов прогнали, но в Москве и выводы сделали. Сами виноваты, рано расслабились. Татары обычно нападают летом, вот и надо каждую весну выводить войско на Оку, дежурить до осени. Эту задачу государь поручил победителю, Ивану.
Однако и в самой Руси до мира и порядка было ещё далеко. Не все осознали, что единое и сильное государство нужно каждому. Некоторые привыкли по старинке – только для себя выгоды высматривать. А если это плохо для страны, для всего народа, какая разница? Уж казалось бы, на что было жаловаться Ивану Можайскому? Много раз предавал, арестовывал Тёмного, участвовал в его ослеплении. Тем не менее, его простили, даже удельное княжество увеличили. Нет, не образумился. Он был двоюродным братом государя, а когда Шемяка умер, оказался ближайшим родственником. Прикидывал, если каким-то образом не станет Василия Васильевича с сыновьями, то следующим в очереди не престол получается он!