Казимир уже кусал локти, что велел православным епископам и священникам в своей стране подчиняться Ионе. А теперь для них центр в Москве – к ней тянутся, на неё оглядываются. Король вспомнил, как Свидригайло завёл себе собственного митрополита. Вот и ему нужен такой, чтобы слушался его, Казимира. Но для Свидригайло митрополита ставили в Константинополе, а сейчас патриархия подчинялась султану. Польша с ним враждовала, как туда обратиться? Султан может приказать патриарху назначить в Литву митрополита, послушного ему самому, а вовсе не королю.
И вдруг до Казимира дошли известия, что появилась вторая Константинопольская патриархия! Только вообще не в Константинополе, а в Риме. Её вздумал создать у себя папа Пий II. Собрал несколько византийских епископов, сбежавших к нему и принявших унию, – вот и патриархия. А патриархом назначил всё того же Исидора, которого с Руси выгнали. Но ведь и Казимир его прекрасно знал. Торжественно встречал после униатского собора, а когда он из Москвы улепётывал, помогал до Рима добраться. Король отправил к нему просьбу, и Исидор с радостью выделил для Литвы своего помощника Григория Болгарина – они вместе в русских тюрьмах сидели. В митрополиты его возвёл даже не Исидор, а сам папа. И назначил митрополитом не только Литовским, а Всея всея Руси – и для Москвы тоже.
Казимир устроил ему самую пышную встречу. Повелел, чтобы отныне православные священники и епископы в королевстве подчинялись Григорию. Хотя при этом Церковь в Литве становилась уже не православной, а униатской. Но именно это устраивало короля с католиками. А в адрес святого Ионы Григорий привёз от папы грубейшее послание. Пий II обзывал его «злочестивым отступником», самозванцем. Об этом узнали в Москве и в долгу не остались. Созвали церковный Собор, и он предал Григория анафеме – вечному проклятию.
Но у Казимира и католиков хватало агентов в нашей стране. Они отлично знали, что не все готовы твёрдо стоять за православие. В Твери епископ Моисей Москву не любил, даже на церковные Соборы туда не ездил – и когда Иону выбирали, и когда Григория Болгарина проклинали, придумывал всякие отговорки. Он считал, что надо быть вместе с Литвой, и с Григорием начал тайно переписываться. Давал понять, что не против перейти в его митрополию.
А уж в Новгороде Исаак Борецкий со своей группировкой «золотых поясов» только и мечтали перекинуться к Литве, и на веру им было наплевать, лишь бы самим выгоды получить. Они-то отлично сообразили, через нового митрополита Казимир снова русских к себе переманивает. У них архиепископ Евфимий был уже стареньким, болел. А в Новгороде не только князей и администрацию, но и архиепископов выбирали. Среди его помощников бояре начали искать таких, кто согласится починяться униатскому митрополиту. Договор с Василием Тёмным они нарушили. Тайно отправили посадника Ивана Щоку в Литву. Он встретился с королём, с министрами, просил военной помощи против Москвы.
Хотя в Новгороде и среди бояр, купцов, а особенно среди простых людей многие не желали отделяться от московского государя. От них Василий Тёмный и Иона узнали, что там неладно. Тоже заранее подготовились к выборам архиепископа, подняли в республике всех честных священников, монахов. Настроили своих сторонников – нельзя допускать, чтобы этот пост занял изменник Руси и веры. Старались не напрасно. Когда Евфимий умер, на выборах победил настоятель одного из монастырей, его тоже звали Иона. Настоящий православный, друг Москвы. Он сам с несколькими боярами приехал к митрополиту, и тот возвёл его в сан архиепископа. Вместе обсудили, как образумить строптивую республику.
А пользу от объединения поняли не только рязанцы. Их допекали татары, а Псков – немцы. Жили рядом, и через границу лезли то всё войско Ливонского ордена, а если нет, то кто-нибудь из немецких епископов, отдельные отряды рыцарей. Разоряли сёла, угоняли крестьян в неволю, жгли церкви. Уйдут одни – появятся другие. Псковичи на вече подумали-подумали и прислали делегатов к Василию Тёмному. Просили взять их под защиту – так же, как Рязань.
Государь совещался с митрополитом, сыном, боярами. Решили: – Пскову надо помочь. А Новгород попробовать убедить по-хорошему. Через православную веру. Показать, что она у нас одна, значит, и надо быть вместе. Сближаться, а не враждовать и не выделываться, не искать для себя каких-то особенных выгод. В январе 1460 года в Москве остался править Иван Великий, а его отец с другими сыновьями, Юрием и Андреем, поехал в Новгород. Не как властитель – поехал на богомолье, поклониться новгородским святыням.
Но и сопровождало его большое войско. Новгородцам – только показать силу, чтобы не шалили. А немцам – почесать бока, защитить Псков и его владения. Когда добрались до Новгорода, государь оставил полки отдыхать в соседних сёлах. В город въехал празднично, только с небольшой свитой. Пускай все видят – он прибыл мирно, к своим подданным, никому не угрожает. На новгородцев это и впрямь произвело впечатление. Великий князь молился вместе с ними, в их храмах. Был совсем не страшным, не свирепым зверем. Говорил с ними по-доброму, как со своими.
Хотя такое богомолье оказалось очень опасным. Встревожились враждебные «золотые пояса». Поняли: – если в народе укрепятся симпатии к московскому государю, как же потом воевать против него? Как внушить, будто он злодей, завоеватель? Эти бояре через слуг и приближённых начали распускать слухи – Василий Тёмный только прикидывается дружелюбным. Войско он привёл не на немцев, а против Новгорода. Хочет захватить его, обратить жителей в рабов. А потом устроили провокацию. Воевода Фёдор Басенок возвращался ночью с пира, и на пустыре на него напал вооружённый отряд. Был убит слуга, Басенок едва отбился саблей и ускакал.
Но бояре-изменники тут же ударили в главный, вечевой колокол. Сбегались люди, ошалелые, спросонья, а им кричали – москвичи ворвались в город, наших бьют. Толпа хватала оружие, и тут как тут очутились подстрекатели. Повели её туда, где жил Василий Тёмный, призывали «великого князя убити с детьми». Примчался архиепископ Иона с благоразумными боярами. Требовали остановиться. Их не слушали. Те же самые подстрекатели перекрикивали их. Тогда и архиепископ гаркнул во весь голос – вы что, совсем сдурели? Какая вам польза, если убьёте государя? В Москве сидит второй государь, Иван Великий. Как он вам задаст за отца? Это подействовало. Возбуждённая толпа смекнула – худо будет. Стала расходиться. Но виновных так и не нашли. «Золотые пояса» разводили руками: дескать, на Басенка напали обычные разбойники. И кто на великого князя людей замутил – в темноте не разглядели.
А Василий Тёмный не струсил. Клевету, что войска пришли против новгородцев, он опроверг не словами, а делом. Как только волнения улеглись, он отправил сына Юрия с воеводой Стригой Оболенским и всей армией дальше, на Псков. Сам же остался в Новгороде ещё на несколько недель, уже без всяких воинов. Ездил по храмам, монастырям. Прикладывался к здешним чудотворным иконам, к гробницам святых. Все это видели, и больше никто не смел покушаться на него. Архиепископ Иона торжественно заложил в Новгороде новый храм Сергия Радонежского – до сих пор его считали только «московским» святым. А государь распорядился строить в Кремле церковь с приделом в честь Варлаама Хутынского – его считали «новгородским» святым. Опять всем показывали: вера у нас одна, святые заступники общие, чего же нам враждовать?
В Пскове это уже осознали. К ним пришла армия, двинулась на земли Ливонского ордена. Рыцари были в панике. Мгновенно прислали послов, заключили мир – обещали выполнить всё, что от них потребовали псковичи. Но отныне Москва брала Псков под постоянную защиту. Обратно ушли не все воины. В городе остался сильный отряд и наместник государя Стрига Оболенский. Это было и для новгородских изменников ещё одно предупреждение – ведь именно Стрига с 200 воинами у них 5 тысяч расколошматил.
А в Твери умер князь Борис. Василий Тёмный переживал, печалился, велел молиться о нём во всех храмах. Считал его другом и родственником. Но наследником остался княжич Михаил, ему было всего 4 годика. Править вместо него стали мать Анастасия и епископ Моисей. Княгиня-то была молодая, легкомысленная, никакими делами не интересовалась, и Моисей взял власть в свои руки. Нацелился изменить и Руси, и вере. Опять написал в Литву Григорию Болгарину, что хочет в его униатскую митрополию. Достал старый договор, что Казимир имеет права покровителя Твери. Начал готовить послов к королю – отдать ему княжество.
Но сделать этого не успел. Василий Тёмный и Иона уже знали, что епископ слишком ненадёжный. Рядом с Моисеем были их люди, присматривали. Доложили: – измена. Московский государь даже не стал вмешиваться в дела чужого княжества. Но Церковь-то во всех княжествах подчинялась Ионе. В Тверь приехали не государевы, а митрополичьи бояре и слуги. Взяли Моисея под белы руки и спровадили в монастырь. А на его место Иона поставил строгого поборника православной веры Геннадия Кожу. Маленького князя Михаила никто не обидел. Но Тверь к униатам не ушла, осталась в православной Русской Церкви церкви и союзницей Москвы.
Военные силы для этого не понадобились – однако они требовались в другом месте. Южную границу теперь хорошо прикрыли, на западной немцы присмирели. Но была и восточная. Казанский хан Махмутек больших походов на нашу страну не устраивал. Но его отряды и банды врывались постоянно. Грабили, охотились за невольниками. Из Сарая в Казань переехала часть работорговцев – ведь от ордынских татар пленных стало мало, а казанцы приводили им свежий «товар». Одних невольников продавали здесь же, в Казани, трудиться в хозяйствах богачей. Других грузили на суда, везли по Волге и через Каспийское море – в Персию, на Кавказ, в Среднюю Азию. К выгодному промыслу подключились лесные племена: мордва, черемиса (марийцы). Тоже собирались в ватаги, отправлялись на Русь за добычей и товаром для работорговцев.
Защита от Большой орды была уже отработана. С юга татары выступали в набеги весной или летом, когда была трава – корм для их коней. Чтобы добраться до Руси, им надо было проскакать немалое расстояние. Разведка из Сарая подавала сигнал тревоги. Врага замечали русские степные заставы. Люди укрывались в крепостях, а на Оке разворачивались московские полки. Казанцы жили близко, идти через степи им не требовалось. Они повадились нападать зимой. Дорогами им служили замёрзшие реки, а коней кормили овсом и сеном, заготовленным в русских деревнях. Предупреждения об нападении опаздывали. Да и как обнаружишь, если идёт не большое войско, а мелкие банды? Сразу же от Волги они врывались в густонаселенные районы. А по лесам на морозе не очень-то спрячешься. Людей захватывали целыми деревнями, а пока из города подоспеет дружина, хищники уже ускользали по лесам к себе в ханство.