Как будто, всё получилось справедливо. Хотя на самом-то деле не совсем хорошо. Когда Василий Тёмный боролся со своими противниками, он ликвидировал самые большие удельные княжества – Шемяки, Ивана Можайского, потом владения Боровских боровских князей. Для Руси это пошло только на пользу. Страна объединялась, сплачивалась – без всякого разделения. А перед смертью государь создавал новые удельные княжества. Но об этом ни Василий Тёмный, ни его советники ещё не задумывались, что без них лучше. Считали нормальным, что есть разные княжества, в них правят разные князья. Только бы не бунтовали и государю подчинялись.
27 марта 1462 года нелёгкая жизнь Василия Тёмного завершилась. Попрощаться и проводить его пришли все москвичи, ехали люди из других мест. Рыдали, молились. Державу возглавил Иван. Он не устраивал никаких торжественных церемоний. Ведь отец провозгласил его великим князем на церковном соборе в 1448 году. Иван рассудил, что этого достаточно. Он уже был государем и остался государем, только теперь без отца. Принял власть в борьбе с врагами Руси и веры, почти как в бою. Отец погиб, и сын брал командование на себя.
Историки ещё называют его Иваном III. Посчитали, что первым московским государем с таким именем был Иван Калита, вторым Иван Красный – отец Дмитрия Донского. Ну а он получается третьим. Но так стали называть лишь гораздо позже, в XIX веке. А в те времена, в XV веке, по номерам считали только западных королей и пап. Например, Казимир у поляков получался четвёртым. А на Руси это было не принято. Государей называли по имени-отчеству. Или по прозвищам – Калита, Гордый, Красный, Донской, Тёмный. У Ивана Васильевича оно тоже было. Великий.
Святой митрополит Иона
Казимир, король Польши и Литвы.
Художник Я. Матейко
Глава 15Как Иван Великий создавал новую армию
Конница Ивана Великого
Ивану Васильевичу было всего 22 года, а обстановка сложилась очень тяжёлая. Смерть его отца воодушевила всех врагов Руси. Василия Тёмного не стало – значит, и власть ослабела! Казанский хан мгновенно отбросил мирный договор. На нашу страну снова хлынули оравы его татар и лесных племён. Да ещё больше, чем раньше! Ведь работорговцы два года сидели без «товара», давали за пленных высокие цены, и на охоту за ними кинулись все, кому не лень. Да что там Казань! От Москвы отделилась буйная Вятка, и здешние банды тоже грабила грабили окрестности Устюга, Вологды. Нахватали по деревням своих же, русских женщин, детишек, мужиков. Продали их туда же, казанским работорговцам. Потом устраивали весёлую гульбу на вырученные деньги.
Но и в Москве кое-кто из бояр пробовал своевольничать – сочли, что при молодом государе можно расслабиться, служить спустя рукава. При дворе оставались и тайные заговорщики, отравившие отца. А Новгород уже при отце взбунтовался. Здешние изменники как узнали, что Тёмный умер, решили – всё идёт по плану, пора действовать. Отправили одного посла к Казимиру, просили взять республику под свою власть. Второй посол помчался к Ивану Можайскому, Ивану Боровскому и Ивану Шемячичу – звал их повоевать за Новгород. Они ответили, что готовы.
Ливонский орден тоже забыл, как выпрашивал мир. Нет больше государя – и мира нет. На границах появились отряды рыцарей, разоряли деревни в Псковской земле. А потом и целое войско вступило на Русь. Осадило Новый Городок на Чудском озере. Жители Пскова позвали на помощь новгородцев – куда там! «Золотые пояса» готовились к другой войне, с Москвой. А с немцами они уже вовсю договаривались о союзе. Псковичам они не только отказали, но даже не пропустили через свою территорию их гонцов к великому князю. Хотя те окольными дорожками всё-таки пробрались в столицу.
Что ж, Ивана Васильевича отец не напрасно готовил и приучал к роли государя. Он оказался уже опытным и умелым правителем. Знати распускаться не позволил, дисциплину держал жёстко. Следствие о заговоре он продолжил. Выявил и арестовал ещё нескольких виновных. Кого казнил, кого велел постричь в монахи – пусть грехи замаливает. На помощь псковичам срочно поднял армию. Командовать назначил воеводу Фёдора Шуйского, наместником в Псков – князя Ивана Звенигородского.
Немцы едва лишь услышали, что идут московские полки, призадумались – нет, не развалилась Русь. Поскорее убрались с нашей земли и прислали делегатов, заново подтвердить мирный договор. Но этот поход остудил и горячие головы в Новгороде. Смута в Москве не началась. Новый государь был не слабее старого. И та же самая армия, которая их била, никуда не делась. Прошлась на крестоносцев совсем рядом, могла и к Новгороду повернуть. На союз с Ливонским орденом надеяться больше не приходилось. Ещё и с Псковом сами себе напакостили – теперь псковичи считали новгородцев предателями. Тут уж даже враждебным к Москве «золотым поясам» воевать расхотелось. Покряхтели и снарядили посольство к Ивану Васильевичу.
А он повёл себя мудро. Поругал новгородцев, что опять выделывались. Но не грозил, не требовал наказаний. Согласился простить, если примирятся и подтвердят прежний договор. Это всех устроило, Новгород снова принял московских наместников, стал платить положенную дань. Сразу же и Вятка присмирела – вспомнила, что и к ней могут пожаловать московские воеводы. Государь понимал, что это ненадолго. В Новгороде изменники снова будут выжидать удобный момент. А в Вятке разбойники.
Но он старался разрулить ситуацию хотя бы на время. Потому что очень чётко осознал: – наша страна находится в окружении врагов. Кто организовал заговор против отца? Казимир и папа. Пока Литва и Польша не смогли вмешаться открытой войной, а в другой раз смогут. Армию на немцев отправил – а против казанцев послать некого. А летом ещё и с юга ордынцы будут нападать. Как тут отбиваться на все стороны?
Великий князь обдумывал: надо бы с кем-то договориться. Выбор он сделал совершенно неожиданный: Большая орда. Она враждовала и с Казанью, и с Литвой, могла помочь и против той, и против другой. А ханы в Орде до сих пор считали, что московский великий князь – их подданный. Иван Васильевич обсудил идею с боярами: почему бы не попробовать? Ведь и его дед Василий Дмитриевич признавал над собой власть хана, платил дань, когда требовалась помощь против Литвы. И отец признавал, если нужно было. В 1463 году в Орду поехали делегаты из Москвы. В Сарае правил Ахмат, ему привезли много богатых подарков и письмо государя. Иван Васильевич обращался к хану, как к своему верховному правителю. Извещал, что занял место отца. Просил утвердить его великим князем.
Ахмат очень удивился и обрадовался. Русские в последнее время били и прогоняли его воинов, три года назад ему самому пришлось удирать от Рязани. И вдруг московский государь склоняется перед ним! Соглашается платить дань! Правда, маленькую – куда меньше, чем прежде. Но лучше что-то, чем ничего. Ахмат отправил в Москву посла с ярлыком на великое княжение. Иван Васильевич, как в старые времена, встретил его за городом, пешком. Повёл под уздцы его лошадь. Посол-то представлял самого хана, и государь показывал, что он ханский слуга. Выслушал стоя письмо Ахмата, а потом посол официально возвёл его на отцовский престол. Унизительно было преклоняться перед ордынцем? Да. Но Иван Васильевич смирился, поступился гордостью. Ради страны, ради людей. Главное, чтобы польза была.
Хотя и насчёт Орды он оценивал – вряд ли мир с ней будет долгим. Но удалось обеспечить передышку. Ни в этом, ни в следующем году с юга татарских набегов не было. Можно было воинов на восток послать, от казанцев обороняться. А государь использовал эту передышку, чтобы укрепить Русь. Он задумал многое изменить и в устройстве государства, и в войсках. Не зря же с детских лет возглавлял походы, изучил армию, её недостатки. Из чего она состояла? Двор великого князя, отряды его бояр, полки удельных князей. Пехоту выставляли города – вооружались торговцы, кузнецы, гончары, ткачи.
Но пока горожане получат приказ, соберутся, враги уже успевали разорить сёла и уйти. А из удельных князей лишь у нескольких, как у братьев Ивана Васильевича, были более-менее крупные княжества. Большинство-то «измельчали». Когда-то были большие княжества – Ярославское, Ростовское. Там правили дальние родственники государя. Гордо называли себя «Рюриковичи» – потомки Рюрика, от которого пошли все русские князья. Но отцы делили владения между сыновьями, те – между своими детьми. В Ярославской земле князей стало больше тридцати. А про Ростов вообще ходила поговорка: в Ростовской земле князь в каждом селе.
Но от крошечных княжеств и доходы были ничтожные. Какая дружина могла быть у князя, владеющего несколькими сёлами, а то и одним? Его призывали на войну, а он приводил с собой пять-десять воинов. С плохим оружием, на плохих лошадях, на доспехи денег совсем нет. Или совсем не приезжал. Оправдывался, что обнищал, воинов содержать не в состоянии. Зато в своих княжествах такие правители пыжились выглядеть «настоящими» князьями. Терем побольше построить. Одежду побогаче справить – в Москве показаться. Попировать с соседями, такими же князьками, похвастаться. На княжескую охоту выехать, потешиться. А чтобы вот так жить «по-княжески», увеличивали подати с крестьян. Те стонали, разорялись, а князь с них ещё и ещё требовал. Люди-то привыкли, что он – здешний господин, в собственном княжестве сам порядки определяет.
На эту проблему обратил внимание ещё Василий Тёмный. Поручил дьяку Полуэктову изучить, как можно улучшить положение. Дьяк разобрался и предложил: надо просто ликвидировать эти мелкие княжества. А князей превратить в обычных бояр. У бояр тоже были собственные сёла, их называли «вотчины» – то есть от отца, передавались по наследству. Но боярин не был самостоятельным, служил князю. Остальное зависело, как он служит. Если отличился, – князь мог наградить его, добавить что-нибудь в вотчину. Если же от него никакой пользы – сам виноват, лучше надо служить.
Василий Тёмный обдумывал такой вариант, но осуществить не решился или не успел. А Ивану Васильевичу предложения Полуэктова понравились. У него у самого возникли идеи: мелкие удельные княжества надо не просто отменить, а получить из этого пользу для армии и государства. Ярославским и ростовским князьям объявили, что княжества у них отбираются, переходят к государю. Ох, как же рады были местные крестьяне! На землях великого князя подати были гораздо меньше, чем у удельных князей.