[409]. Трагической участи избег лишь двоюродный брат Глеба и Константина Ингварь Игоревич, находившийся в Старой Рязани. Понимая, что тот отомстит убийцам, братья направились вместе с половцами к Старой Рязани. Ингварь разбил половцев, а союзники бежали: Глеб — в степь, где скончался в 1219 г., а Константин после долгих скитаний ушел к Ростиславу Михайловичу (сыну Михаила Черниговского), русскому князю сербской Мачвы. Ингварю, ставшему владельцем всей Рязанской земли, помогала дружина владимирских князей. При этих обстоятельствах Ярослав сблизился с его сестрой Феодосией и женился на ней[410].
Рис. 69. Расправа Глеба и Константина Рязанских над своими братьями в Исадах. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
Мы неслучайно столь подробно остановились на выяснении данного вопроса, имеющего, казалось бы, чисто генеалогический характер. Выясняется, что в описываемую эпоху князья вместе с рукой невесты получали приданое в виде тех или иных волостей. Так и Ярослав Всеволодович, женившись в 1218 г. на рязанской княжне Феодосии, получил за ней половину Коломны.
Подобные случаи известны в отечественной истории. К примеру, во второй половине XIII в. князю Федору Ростиславичу Смоленскому, женатому на Марии, дочери князя Василия Всеволодовича Ярославского, в качестве приданого достался Ярославль[411]. Позднее князь Михаил Ижеславский, женившись на дочери князя Ивана Мстиславского, Ульяне, получил за ней в приданое Мстиславль[412]. Правда, сразу же следует сказать, что эти два примера несколько «выпадают» из общего правила, ибо у тестей указанных князей не было на момент их кончины мужского потомства. Тем не менее это вовсе не означает того, что в средневековой Руси не давали в приданое за княжескими дочерями земельных владений.
То, что утрата рязанскими князьями первой половины Коломны была связана с браком Ярослава Всеволодовича, подтверждается несколькими фактами, отразившимися в летописании. В последней четверти XII — начале XIII в. правый приток Москвы-реки — Нерская был тем рубежом, куда выходили встречать и провожать высокопоставленных гостей послы рязанских князей и епископы. Когда в 1176 г. Михалко «поиде… на Глеба к Рязаню», то послы последнего встретили его на «Мерьской»[413]. Под 1207 г. Лаврентьевская летопись рассказывает, что великого князя Всеволода, идущего из Коломны и пришедшего на «усть Мерьскы», «постиже … епископ… с молбою и с поклоном от всех людей, князь же великий оттоле поиде в Володимеръ»[414]. Там же, в верховьях Нерской, во время рязанско-владимирского конфликта 1209 г. стоял и пронский князь Изяслав Владимирович, отпустивший своих людей «воевати села около Москвы»[415]. Тщательный анализ местной географической номенклатуры, встречающейся в последнем летописном известии, позволил А. А. Юшко прийти к выводу, что река Нерская в значительной части своего течения была рубежом рязанских владений[416] и, как следствие этого, Коломна на последнюю дату (1209 г.) являлась еще чисто рязанским владением.
Рис. 70. Князь Федор Ростиславич садится на княжение в Ярославле. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
Более интересным представляется рассказ о нашествии Батыя на Русь. Он широко известен, и поэтому обратим внимание только на один эпизод. Получив известие о нападении татар, рязанские князья запросили помощи у великого владимирского князя Юрия Всеволодовича и у черниговских соседей. Но эти просьбы остались без последствий. И только после того, как Батый, разорив Рязань, двинулся на Коломну, владимирский князь направил своего сына Всеволода, выславшего вперед «в сторожех» воеводу Еремея Глебовича. У Коломны Всеволод соединился с дружиной рязанского князя Романа Ингваревича. Затем сюда подошли татары, завязалась битва, в которой погибли князь Роман и воевода Еремей Глебович, а князь Всеволод «в мале дружине прибеже в Володимерь»[417]. Известие это неоднократно пересказывалось историками, но никто из них не задал простого вопроса: почему владимирский князь послал дружину на помощь Коломне, хотя на более ранние призывы о помощи отговаривался различными причинами. Все становится на свои места, когда выясняется, что к тому времени Коломна являлась совместным владением владимирских и рязанских князей. Как уже говорилось, по тогдашним обычаям, князья-совладельцы должны были сообща оборонять свой город, и отсюда вполне понятными становятся действия владимирского великого князя, решившего защищать совместную собственность.
Рис. 71. Батыево нашествие. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
Тем самым оказывается, что рязанские князья утратили первую половину Коломны в промежуток между 1209 и 1237 гг. Поскольку летописи молчат о каких-либо военных действиях по этому поводу, делаем вывод, что это произошло мирным способом, путем брака Ярослава Всеволодовича с рязанской княжной в 1218 г., в результате чего тот получил в приданое эти земли. Важен и другой вывод: в результате последующих событий начала XIV в. к Москве была присоединена не вся Коломна, а только та ее половина, что еще оставалась за рязанскими князьями.
Центром первой коломенской половины, обозначаемой в духовных грамотах Ивана Калиты как «Похрянский уезд», являлось, без сомнения, «село на Северьсце в Похрянъском оуезде».
История вхождения в Московское княжество второй коломенской половины хранит не меньше загадок.
Выше уже обращалось внимание на указание Никоновской летописи о почетном плене в Москве рязанского князя Константина и намерении Даниила Московского, укрепившись с ним крестным целованием, отпустить его обратно в Рязань, а также на свидетельство рязанских рукописей, что Константин был «с Москвы отпущен паки на Рязань на его княжение». А. Г. Кузьмин полагал, что, возможно, в них неправильно был понят текст, говоривший только о намерении отпустить рязанского князя, и при этом отмечал несомненную связь их чтений с текстом Никоновской летописи[418]. Но можно предположить, что в тексте рязанских памятников отразились реальные события.
Рис. 72. А. Солодков. Взятие Коломны в 1237 г.
Это обстоятельство заставляет внимательно проанализировать все известия Никоновской летописи, так или иначе связанные с рассматриваемыми событиями. Разумеется, при этом следует учитывать, что Никоновская летопись имеет довольно позднее происхождение и была составлена в первой половине XVI в., то есть через два с лишним века после событий начала XIV в., что приводит к целому ряду ошибок и неточностей в хронологии и описании событий. Но это же обстоятельство имеет и положительное значение, поскольку с самого начала Никоновская летопись создавалась как общероссийский свод на основе многих, в том числе не сохранившихся до нашего времени источников, включая не только официальную московскую летопись, но и другие местные летописи, содержавшие порой оценки и взгляды, отличные от московских.
Для дальнейшего изложения необходимо обратиться к генеалогии рязанских князей.
Значительная их часть погибла во время Батыева нашествия. В живых остались только сын Ингваря Игоревича Ингварь Ингваревич (это произошло благодаря случайности — перед приходом татар он был послан за помощью в Чернигов) и его брат Олег, взятый в плен и которого, согласно преданию, пощадили ради редкой его красоты. Вернувшись в Рязань вскоре после ухода татар, Ингварь Ингваревич занялся делами восстановления княжества. О времени его кончины известий до нас не дошло. А. В. Экземплярский полагал, что он умер около 1252 г., не оставив потомства[419].
Именно в этом году из плена вернулся его брат Олег Ингваревич, который прокняжил на рязанском столе лишь шесть лет и скончался в марте 1258 г., оставив единственного сына Романа. Из событий его княжения летописцы передают лишь один эпизод. В 1270 г. хану Менгу-Тимуру донесли, что князь Роман произносит хулу на него и недавно принятую в Орде исламскую веру. Рязанского князя вызвали в Орду и требовали принять ислам. Тот категорически отказался и после мучений был убит.
Трое сыновей Романа Ольговича: Федор, Ярослав и Константин — занимали последовательно великокняжеский рязанский стол. Из них Федор сел в Рязани, Ярослав — в Пронске. Относительно княжеского стола, выделенного Константину, летописных указаний нет, но, судя по тому, что он был захвачен в Коломне, можно думать, что в удел ему был предназначен именно этот город.
Старший из братьев, Федор Романович, скончался бездетным зимой 1294 г., и великокняжеский рязанский стол перешел к Ярославу Романовичу Пронскому. Он умер в 1299 г., и великим рязанским князем стал младший из братьев Константин.
Очевидно, именно этим обстоятельством и решил воспользоваться Даниил Московский, попытавшийся прибрать к своим рукам вторую часть Коломны. В 1301 г. он предпринимает поход против Константина. Подробности становятся известны из «Записок» Екатерины II, использовавшей недошедший, более полный вариант Никоновской летописи: «Того же лета татары начали собиратися около Рязани, князь же Константин Романович Рязанский не чинил им препятствия, но делал пособие. Услыша сие, князь Даниил Александрович Московский собрал войски и пошел осенью на землю Рязанскую, и была битва у самого града Переславля-Рязанского, и князь Даниил Московский одоле татар и людей рязанских и с ними бывших бояр избил, и самого князя Константина Романовича Рязанского ят и приведе с собою к Москве, и держа его у себя в чести всякой, хотя его отпустити в отчину его княжение Рязанское»