Если предположить, что развод великого князя состоялся в первой половине 1329 г., то через два года, к 1331 г. он вполне мог иметь от нового брака двух дочерей. Отсюда делаем вывод, что первая духовная грамота Ивана Калиты была составлена после его развода с Еленой и ее пострижения в монахини, перед его поездкой в Орду в 1331 г.
Исследователи полагают, что хан Узбек разделил в 1328 г. Владимирское великое княжение, опасаясь усиления русских князей. Но так ли это было на самом деле?
Для ответа на данный вопрос необходимо обратиться к событиям рубежа XIII–XIV вв. После того, как 27 июля 1304 г. скончался великий князь Андрей Александрович, претензии на великокняжеский стол выдвинули Михаил Ярославич Тверской и Юрий Данилович Московский. Историки XIX в. выражали определенное удивление по поводу того, что в борьбу за владимирский стол ввязался Юрий, на их взгляд, не имевший на него никаких прав. По этому поводу С. М. Соловьев указывал, что «по прежнему обычаю старшинство принадлежало Михаилу Ярославичу Тверскому, поскольку он был внуком Ярослава Всеволодовича, а Юрий Данилович Московский — правнуком, и отец его Даниил не держал старшинства»[629].
Рис. 105. Б. А. Чориков. Распря русских князей в Орде за ярлык на великое княжение. 1836
Однако выдающийся историк ошибался, и Даниил Московский все же был великим князем. На первый взгляд, этот вывод может показаться достаточно странным. Как известно, Даниил Московский (1261–1303) был младшим сыном Александра Ярославича Невского, являвшегося в 1252–1263 гг. великим князем владимирским. После его кончины владимирский великокняжеский стол перешел к его брату Ярославу Ярославичу Тверскому, занимавшему его с 1263 по 1272 г. В этом году Ярослав умер и владимирский великокняжеский стол занял еще один брат Александра Невского — Василий Ярославич Костромской.
После кончины Василия Ярославича в 1276 г. владимирский великокняжеский стол перешел в следующее поколение Рюриковичей Северо-Восточной Руси. Великим князем владимирским с 1277 г. стал второй сын Александра Невского — Дмитрий Александрович Переславский. Однако претензии на Владимирское великое княжение высказал его брат — третий сын Александра Невского — Андрей Александрович Городецкий, получивший у хана Туда-Менгу ярлык на великое княжение. В 1281 г. он изгнал Дмитрия Александровича из Владимира, который вынужден был бежать в Орду, по всей вероятности, к Ногаю, соперничавшему с Туда-Менгу. С помощью Ногая в 1283 г. он вернул себе великое княжение. В последующее время братья то мирились, то вновь воевали. В 1294 г. Дмитрий скончался, и великокняжеский стол по праву достался Андрею Александровичу Городецкому. Великим князем владимирским он был вплоть до своей кончины летом 1304 г. К этому моменту других сыновей Александра Невского в живых уже не оставалось (младший из них — Даниил Александрович Московский скончался в начале весны 1303 г.) и великокняжеский стол достался Михаилу Ярославичу Тверскому, как старшему в роду северо-восточных Рюриковичей. На нем он сидел вплоть до своей смерти в 1318 г., когда великим князем стал старший сын Даниила Московского Юрий Данилович.
Как видим, Даниил Александрович Московский никогда не являлся великим владимирским князем. Это подтверждает Лаврентьевская летопись, везде именующая его просто князем (под 1297 г.: «Данило Московьскии князь», под 1301 г.: «Данило князь Московьскыи», под 1303 г.: «Данило князь Олександровичь», под 1304 г.: «князь Данило Олександрович»)[630]. Аналогичную картину дает и Московский летописный свод конца XV в., также называющий Даниила только князем (под 1282, 1296, 1303 и 1330 гг.)[631].
Между тем составленная в XVI в. Никоновская летопись именует Даниила Московского при жизни преимущественно великим князем (под 1282 г.: «князь велики Московской Данило Александровичь», под 1288 г.: «великимъ княземъ Даниломъ Александровичемъ Московскимъ», под 1295 г.: «князь великы Данило Александровичь Московский», под 1301 г.: «князь Данило Александровичь Московский» и тут же — «князь великы Данило Александровичь Московский», под 1302 г.: «великого князя Данила Александровича Московскаго» и «князь велики Данило Александровичь Московский», под 1303 г.: «князь великый Данило Александровичь Московьский»)[632]. Как видим, из семи упоминаний в шести случаях Даниил назван «великим князем». Также великим князем он именуется в посмертных известиях (под 1305, 1329, 1330 гг.)[633].
Откуда составитель Никоновской летописи взял титул великого князя, который, судя по Лаврентьевской летописи и Московскому летописному своду конца XV в., Даниилу Московскому не принадлежал?
В свое время исследователи, пытаясь объяснить данный факт, обратили внимание на статьи, находящиеся в рукописи Археографической комиссии перед Комиссионным списком Новгородской первой летописи. Первая из них носит заголовок «Сице родословятся велицеи князи русьстии» и содержит краткое родословие русских князей от Рюрика до Василия Темного. Среди прочих в нем упоминается Даниил Московский: «Александръ роди Данила Московьскаго. Данилъ роди Ивана, иже исправи Русьскую землю от татеи и от разбоиникъ» (в другом варианте: «Сынове Александровы: Дмитрии Переяславьскыи, Андреи Городецкыи, Василии Костромьскыи, Данило Московьскыи. Сынове Даниловы: Юрьи Великыи, Иванъ, Борисъ, Семеонъ, Александръ, Афанасии»[634]). Аналогичный текст читается и в начале Симеоновской летописи: «Александровы сынове Невскаго: Василие, Дмитреи, Андреи, Данило Московскии. Даниловы сынове: Юрьи, Александръ, Борисъ, Иванъ, Афанасеи»[635], откуда он был позаимствован составителем Никоновской летописи, поместившим данное родословие в начале своего труда[636].
Поскольку в Новгородской первой летописи данная роспись имеет заголовок «Сице родословятся велицеи князи русьстии», а продолжатели поколений являлись великими князьями, историки предположили, что составитель Никоновского свода, живший через два с лишним столетия после Даниила Московского, не разобравшись, счел его великим князем. Отсюда был сделан вывод, что употребление в Никоновской летописи великокняжеского титула применительно к Даниилу Московскому является не более чем простой ошибкой ее составителя.
Вместе с тем, ситуация оказывается несколько иной. Одним из источников Никоновской летописи является Симеоновская летопись конца XV в. В ней Даниил Московский именуется просто князем (под 1293, 1297, 1301, 1303 гг.)[637]. Внимание, однако, привлекает известие о его кончине, в заголовке которого Даниил прямо назван великим князем: «Преставление великаго князя Данила Московскаго. В лето 6812 месяца марта в 5, въ великое говеино, на безымяннои недели въ вторникъ, преставися князь Данило Александровичь, внукъ Ярославль, правнукъ великаго Всеволода, в чернецехъ и въ скиме, и положенъ бысть въ церкви святого Михаила на Москве, въ своеи отчине»[638].
В этой связи следует обратить внимание на одну договорную грамоту между Тверью и Новгородом. Обращаясь к новгородскому архиепископу Клименту, тверской князь Михаил Ярославич писал: «Поклонъ от князя от Михаила къ отьцю ко владыце. То ти, отьче, поведаю: с[ъ бр]атомь своимъ съ стареишимъ съ Даниломъ одинъ есмь и съ Иваномъ; а дети твои, посадникъ, и тысяцьскыи, и весь Новъгородоъ на томъ целовали ко мне крьст: аже будеть тягота мне от Андрея, или от тат[ар]ина, или от иного кого, вамъ потянути со мною, а не отступите вы ся мене ни въ которое же веремя»[639].
Следует объяснить, о чем идет речь в данном отрывке. Из него выясняется, что между Москвой, Тверью и Новгородом был заключен союз, направленный против великого князя Андрея Александровича. При этом союзники опасались военных действий как со стороны великого князя, так и со стороны татар, очевидно, поддерживавших Андрея. Издатели грамоты датировали ее промежутком между 1296 и 1301 гг. на основании того, что «розмирье» между князьями, упоминаемое в грамоте, резко обозначилось на княжеском съезде во Владимире в 1296 г., а уже в 1301 г. на съезде в Дмитрове князь Даниил примирился с великим князем Андреем Александровичем.
Кем являлся упомянутый в грамоте Иван? Издатели «Грамот Великого Новгорода и Пскова» полагали, что им являлся князь Иван Дмитриевич Переславский[640]. Дать точное отождествление указанного лица позволяет запись в одной из новгородских книг — в пергаменной ноябрьской Служебной минее. В ней на полях имеется запись конца XIII в.: «В лето 6804 (1296. — Авт.) индикта 10 при владыце Клименте, при посаднице Андрее съгониша новгородци наместниковъ Андреевыхъ съ Городища, не хотяще князя Андрея. И послаша новгородци по князя Данилья на Мъсквоу, зовоуще его на столъ в Новъгород на свою отциноу. И присла князь переже себе сына своего въ свое место именемъ Ивана. А сам князь Данилии. Того же лета поставиша мостъ великыи чересъ Вълхово. А псал Скорень, дьякон святыя Софии»[641].
Указанные в записи лица действительно известны в то время: архиепископ Климент занимал новгородскую кафедру с 1276 по 1299 г., а посадник Андрей Климович исполнял должность новгородского посадника с перерывами с 1286 по 1316 г. Но самое главное — приглашение на новгородский стол князя Даниила Александровича подтверждается находкой в Новгороде его свинцовых печатей[642]