323 Так говорит Диакон Тимофей Каменевич-Рвовский в сочиненіи о древностях Российских, писанном его собственною рукою и хранящемся в Синодальной библиотеке под № 529, кн. I, Т. 2, л. 517. Вот точные слова его: «На устіи славныя Мологи рѣки древле были торги великіе, даже и до дній грознаго Господаря Василия Васильевича Темнаго, усмирившаго Русскую землю всю отъ разбоевъ правдою скиптродержавства своего, и во время его, прежде Шемякина суда, бывшаго на него Государя (см. сей Истории Т. V.), сребро съ торговъ тѣхъ въ пошлинахъ сбирали и вѣсили. Пріѣзжали торговать купцы многихъ государствъ Нѣмецкихъ и Польскихъ, и Литовскихъ, и Грецкихъ и Римскихъ — глаголютъ же и Персидскихъ и иныхъ земель. И тогда во премногихъ ямахъ Холопскихъ (городка Холопьяго) и Моложскихъ товары своя драгія тѣ иностранные купцы и гости клали, и питія преузорочная и красная виноградная и прочая сокровища вся содержали и надъ ними торговали. Нынѣ же то наше купечество Моложское раздѣлися по инымъ торгамъ, къ славному городу Архангельскому, тажь и на Свинскую предбывшую славную ярманку, потомъ и Желтоводскую (Макарьевскую), и въ весь Ехонскую, и на Тихвину Новгородскую и по инымъ; той же Моложской превеликой и первой старой торгъ разно разыдеся. Рѣка же та великая Молога полна судовъ была въ пристани своей на устіи широкомъ, яко по судамъ тогда безъ перевозовъ преходили людіе рѣку ту Мологу и Волгу на лугъ Моложскій, великій и прекрасный, иже иматъ во округъ свой 7 верстъ. Сребра же того пошлиннаго пудоваго по 180 пудовъ или по 70,000 (рублей?) и болши собираху въ казну Вел. Князя, яко же бывшіи тогда въ память свою намъ о семъ повѣдаша, яже отъ отецъ своихъ слышаша. Тогда же на Мологѣ 70 кабаковъ винныхъ и питій всякихъ было; торговали же безъ розъѣздовъ по четыре мѣсяцы всѣ купцы и гости». — Каменевич писал в 1699 году, следуя древнему преданию. Он был родом Москвитянин, а жил в Угличе. Герберштеин (Rer. Moscov. Comment, с. 42 и 57) еще упоминает о славной ярмонке Холопьего городка (см. нашей Истории Т. I.).
324 В родословной Годуновых сказано, что Захария выехал при Митрополите Феогносте, а крестил его Петр Митрополит: но Петра уже не было на свете, когда приехал Феогност в Россию. — В Родословных Книгах: «Ѳедоръ Бяконтъ пришелъ изъ Чернигова къ Вел. Князю Ивану Даниловичу, да былъ у него Бояринъ, и Москва за нимъ была; а у него 5 сыновъ: большой Алексѣй Чудотворецъ» и проч. Нет: сей Вельможа был в Москве еще при отце Иоанновом.
В Архив. Ростов. Лет., л. 310 и 312: «Того же лѣта (1332) по званію Великаго Князя Іоанна пріиде къ нему нѣкто отъ Кіевскихъ благоплеменныхъ Вельможъ служити, Родіонъ Несторовичь, а съ нимъ сынъ его Иванъ, и съ нимъ же Княжата и Дѣти Боярскія и двора его до тысящи и до семи сотъ. Князь же Великій пріятъ его съ радостію, и даде ему Болярство на Москвѣ и устави ему надо всѣми большинство, и даде ему въ вотчину пол-Волока Ламскаго, а другая бысть половина Новогородская. По лѣтѣ же единомъ Родіонъ сосла Посадника Новогородскаго Микулу и приведе весь (Волокъ) къ Великому Князю. Великій же Князь даде ему села въ область кругъ рѣки Восходни на 15 верстахъ. Въ тѣ же поры бысть на Москвѣ Боляринъ Акинѳъ Гавриловичь, и не восхотѣ быти подъ Родіономъ въ меньшихъ, и отбѣжа во Тферь, и съ нимъ дѣти и внуцы его, а меньшаго своего внука остави во дворѣ своемъ, и найдоша его въ челяднѣ: бѣ бо 3 дни какъ родился; того ради прозваша его Михайло Челядня… Того же лѣта (1333) Князь Тферскій отъя у Великаго Князя волость Въюлки отъ Переяславскаго города, понеже наученъ бысть Акинѳомъ… Того же лѣта (1337) подведе рать многу Акинѳъ на Вел. Князя подъ Переяславль и осади его во градѣ: бѣ бо тогда Іоаннъ со Княгинею въ Переяславлѣ, а граду малу сущу и не тверду. Акинѳъ же стоя 3 дни, и не возможно бяше Вел. Князю собрати войска. Въ четвертый же день приспѣ Родіонъ съ войскомъ, и посла къ В. Князю отъ своихъ домочадецъ вѣрныхъ Свербея и Сарачю, и идоша нощію во градъ сквозѣ полки Тферскія, и сказаша, яко Родіонъ приспѣ и ста отъ града за 5 верстъ, а съ нимъ его Дворъ и иніи вои, мало число… Іоаннъ же тое же нощи отосла къ Родіону Сарачю, а Свербея у себя остави, и повелѣ заутра ополчася прійти созади на Тферичь, а самъ заутра же высла весь свой Дворъ… и соступишася, а Родіонъ приспѣ созади на Тферичь; и бысть сѣча зла, и поможе Богъ Великому Князю… а самого Акинѳа Родіонъ рукама своима уби, и главу его, взоткнувъ на копіе, привезе къ Іоанну, и рекъ: се, Господине, твоего измѣнника, а моего местника глава. Вел. Князь Боярина своего одаривъ и почтивъ, рече, яко подобаетъ ти и всегда у мене начальникомъ быти». Сия повесть есть новейшая вставка в Ростовскую летопись. Сражение с Акинфом под городом Переславлем было не в 1337, а в 1304. Тогда Иоанн не был еще Великим Князем. В 1337 году и супруги его уже не было на свете. Но главное происшествие вероятно, и Квашнины, потомки Родионовы, описывают оное в своей челобитной, поданной ими в 1576 году Царю Иоанну Васильевичу, говоря, что Акинф бежал от Калиты к Князю Михаилу Ярославичу Тверскому (убиенному в 1319 году). Сия челобитная находится в Архиве Иностранной Коллегии, в Миллеровом собрании рукописей, в бумажнике под заглавием: древнѣйшія дипломатическія извѣстія № 13.
325 «На туже зиму (лѣта 6839), Марта 1, преставися Княгиня Великая Иванова, именемъ Елена, въ Черницѣхъ и въ Скимѣ, и положена бысть въ церкви Св. Спаса». Сия грамота (напечатанная въ Собрании Госуд. Грамот, I, 31) писана в 1328 или 1331 году (см. выше, примеч. 291, и Воскр. Лет. II, 302 и 306), то есть прежде Елениной кончины, но уже во время Иоаннова Великокняжения: ибо на приложенной к ней серебряной, вызолоченной печати (с изображением Иоанна Предтечи и Спасителя) вырезаны слова: «печать Великаго Князя Ивана». Выписываем некоторые места: «А изъ городскихъ волостей даю своей Княгинѣ осмничее, а тамгою и иными волостьми» — т. е. иными доходами городских или Московских волостей — «подѣлятся сынове мои. Тако же и мыты, которыи въ которомъ уѣздѣ, тѣ тому; а оброкомъ медовымъ городскимъ Васильцева вѣданья подѣлятся сынове мои». О сборе осмничем упоминается несколько раз в завещаниях Княжеских; например, в духовной Димитрия Донскаго (см. Т. V): «Тамга изъ двою моихъ жеребьевъ Княгинѣ моей половина, а сыномъ моимъ половина, а осмничее мои два жеребья Княгинѣ моей». В чем состоял сей доход, не знаем: потому я назвал его общим именем оброка. Далее: «А числьныя люди, а тѣ вѣдаютъ сынове мои собча… а что мои люди купльныи въ великомъ свертцѣ» — т. е. описанные въ большомъ свертке — «а тыми ся подѣлятъ сынове мои». В договорной грамоте Димитрия Донского с братом его Владимиром сказано: «…а численыхъ людій блюсти ны съ одиного, а земель ихъ не купити». Сим именем означались люди свободные и владельцы. — Далее: «Два чума золота» от сего старинного имени ковша остались теперь слова чумак, чумич, чумичка. — «Поясъ съ капторгами» род застежек. — «Блюдо ѣздниньское, два блюдца меньшіи… Коць великій съ бармами» не ковер, как думал Кн. Щербатов, а мантию Княжескую (см. выше, примеч. 43). — «Бугай соболій съ наплечки… Два кожуха съ аламы съ жемчугомъ». Аламами называлась наплечки с застежками. — В имени Марьи стерлись некоторые буквы; видно только М — Р — Я. — Здесь в первый раз употреблено имя Дьяка в смысле Секретаря, у Греков название Diakonos, у Скандинавов Diækne, означало слугу, школьника.
326 Свинцовая маленькая печать привешена к Княжеской: на ней изображены два треугольника с звездочками, а на другой стороне, кажется, буквы Татарские. Она могла быть чиновника Ханского или Баскакова. — И Переславль Залесский считался городом Великокняжеским, а не Московским: по тому взял его Димитрий Константинович Суздальский, сделавшись в 1360 году Великим Князем. — Иоанн, сверх Коломны и Можайска, отдал Симеону волости Городенку, Мезыню, Песочну, Похряне, Устьмерьску, Брошевую, Гвоздну, Иваны деревни, Маковець, Левичин, Скульнев, Канев, Гжелю, Горетову, Горки, село Астафьевское, село на Северьсце (может быть, на Севе-реке) в Похрянском Уезде, Констянтиновское, Орининское, Островское, Копотенское, Микульское, Малоховское, Напрудское у города (Москвы), сыну Ивану — Кремичну, Фоминское, Суходол, Великую свободу (слободу), Замошьскую, Угожь, Ростовци, Окатьеву свободку, Скирминовское, Тростну, Негучу, село Рюховское, Каменичьское, Рузьское, Белжинское, Максимовское, Андреевское, Вяземское, Домонтовское, село в Замошской свободе, Семцинское, сыну Андрею — Нарунижское, Нивну, Темну, Голичичи, Щитов, Перемышль, Растовец, Тухачев, село Талежское, Серпуховское, Колбасинское, Нарьское, Перемышльское, Битяговское, Труфоновское, Ясеновское, Коломнинское, Ногатинское, а Великой Княгине — Сурожик, Мушкину гору, Радонежское, Бели, Ворю, Черноголовль, на Воре свободку Софроньевскую, Вохну, Дейково, Раменье, Данилищову свободку, Машев, Селню, Гуслицу, село Михайловское, Луцинское, Радонежское, Дейгунинское, Тыловское, Рогожь, Протасьевское, Аристовское, Михайловское на Яузе, два села Коломенские. Многие из сих деревень или сел известны и ныне под теми же именами. — Далее: «А опрочь Московскихъ селъ даю сыну своему Семену села своя купленая: село Аваковское въ Новѣгородѣ на Улалѣ, другое въ Володимери Борисовское; а что есмь купилъ село Петровское и Олексиньское, Вседобричь и Павловьское на Масѣ, половину есмь купилъ, а половину есмь смѣнилъ съ Митрополитомъ… а селця на Масѣ, что есмь купилъ у Афинея, то даю сыну своему Ивану; а что есмь купилъ село Варварьское и Мѣловьское у Юрьева, что есмь смѣнилъ на Матвеищовьское село, то даю сыну своему Андрею; а что село Павловское, бабы нашее купля, и новое селце, что есмь купилъ, и Олександръ Святый» (такъ называемое селение) «что есмь купилъ на Костромѣ, то даю Княгини своей; а что есмь купилъ село въ Ростовѣ Богородическое, а далъ есмь Бориску Воръкову… А что есмь прикупилъ селце на Кержачи у Прокофья у Игумна, другое Леонтіевское, третье Шараповское, а то даю Св. Олександру (монастырю) собѣ въ поминанье». Не только Новогородцы, но и Князья Удельные не хотели, чтобы другие покупали села в их областях.