— Никто не притесняет? — участливо спросил князь.
— Боже упаси, князь.
— Пошто носа не кажешь?
— Князь Иван Данилович! Да если у меня нет к тебе никаких дел, чего зря беспокоить? А нужен буду я, ты знаешь, я всегда к твоим услугам. Ты сделал для меня столько, что я век буду тебе обязан.
— Ладно, ладно, — перебил его Иван Данилович, — расскажи-ка ты мне лучше, если знаешь, что там у вас Гедимин сделал?
Боярин, склонив голову, посмотрел на князя. «Этот его интерес к литовскому князю неспроста. Неуж тот и сюда рвётся? Но что-то не слышал. А всё же князь не зря про него спросил», — подумал Родион.
— Гедимин? Да он почти полностью захватил Западную Русь. В Волыни княжит его сын Любарт. Склонилось перед ним Друцкое, Турово-Пинское княжества. Подгрёб под себя Бересты, Каменец, Дрогичин.
— Вот как! — удивился Иван Данилович. — Кулак у него крепкий получается.
Князь только сейчас почувствовал размеры этой незаметно выросшей силы.
Выждав какое-то время, боярин спросил:
— Что, князь, угрозой запахло?
Иван Данилович ответил не сразу. Он поднялся, прошёлся по трапезной. Вернувшись на место, налил себе вина и сделал несколько глотков. Подойдя к боярину, заговорил:
— Пока нет. Но не скрою: на Западе появились первые тучки. Ждать, когда они дойдут до нашей многострадальной земли... это преступление. Надо что-то делать. Как ты думаешь, какую силу мы можем привлечь на свою сторону?
Боярин задумался. Князь опять заходил от стены до стены. Боярин, развернув кресло, следил за ним. Когда тот поравнялся с ним, он сказал:
— Иван Данилович, есть на Западе сила, которая сильно досаждает литовцу.
— И что это за сила? — живо спросил князь.
— Орден. Тевтонский орден.
Князь прошёлся, вернувшись, сказал:
— Орден? А я что-то слышал о нём.
— Так это ж твой дед его бивал, — заметил боярин.
— И правда! — смутился князь.
Боярин решил просветить князя.
— Знаешь, Данилыч, не всегда этот Орден воевал с Русью. Давно это было. Дай бог памяти. Русский князь Михаил Всеволодович вместе со своим дальним родичем князем Мазовецким в союзе с Орденом бивали литовцев. Тогда там отличился воевода козельский.
— Воевода козельский? — переспросил князь, что-то припоминая.
— Да, это тот воевода, который первый на Руси дал по зубам татарам.
— Да, да, да, — произнёс князь, — мне рассказывал о нём отец. Да, это был несказанный по величине подвиг Запамятовал я, сколько дней...
— Не дней, недель, — поправил боярин, — семь недель держали они оборону.
— Семь недель! — воскликнул князь. — А ведь это был город не стольный! Вот люди! А кто они? Русские. Русские, боярин! Вот какие мы! Вот чей подвиг мы должны воспевать и брать в пример! И никогда об этом не забывать.
— Да, да! — горячо поддержал боярин.
А князь возбуждённо продолжал:
— Давай-ка, боярин, выпьем за тех героев. Пусть их слава не меркнет в веках. Светлая им память.
Они выпили. Князь обтёр усы. Потом задумался.
— О чём ты, князь? — спросил слегка захмелевший боярин. — Уж не думаешь ли ты, как с тевтонцами задружить?
— А ты знаешь, Родион, думаю! Если ещё и с ними будем проливать кровь, долго Руси не встать на ноги.
Боярин изумлённо посмотрел на князя.
ГЛАВА 20
Дьяконица Марфа еле подняла своего благоверного, который просил разбудить его пораньше, чтобы повести кобылу на водопой. Года два тому назад какой-то неистовый христианин подарил диакону Дюдко жеребёнка. Такое подношение очень понравилось, и дьякон сам взялся ухаживать за ним. Незаметно росла скотинка и превратилась в резвую кобылку.
Дюдко — мужик видный. Брюшко придавало ему солидность, а налитое здоровьем лицо, обросшее окладистой бородой, выглядело лодку лающе наивным от его светлых, доверчивых глаз. Еле поднявшись, он сел на одре, протирая слипавшиеся очи и в то же время шаря ногами по полу в поисках разношенных чувяк. В сенцах набросил на широкие плечи старенькую епанчу, на голову натянул клобук и вышел во двор. Взнуздав лошадёнку, дьякон повёл её на речку. Там уже толпился народ. Отдельно, в сторонке, стояла группка каких-то простолюдинов. Увидев дьякона, ведущего за собой лошадь, от этой группы отделился мужик и пошёл к татарам, тоже невдалеке поивших лошадей. Загнанные в реку кони пили не торопясь, а их хозяева, стоя на берегу, о чём-то разговаривали друг с другом, изредка бросая косые взгляды на свою животину.
Русский мужик, подойдя к татарам, подозвал одного из них, и они отошли в сторонку. Достав из кармана серебряный рубль, он пояснил ему, что хочет купить кобылку, указав на дьяконову лошадь. Сказал при этом, что добавит ещё рубль, когда тот её приведёт к нему. Татарин был сообразительным, деньги немалые, а отбирать что-то у русских — дело привычное.
Но всё же идти одному на здоровенного русского мужика он побоялся и, рассказав о желании уруса приятелям, двинулся к дьякону с несколькими татарами, согласившимися ему помочь. Когда, подойдя к дьякону, они стали отбирать у него узду, тот, поняв, что хотят сделать татары, поднял невероятный шум, вопя о помощи.
Первыми прибежала помочь дьякону та группа, от которой и отходил покупатель. Переглянувшись меж собой, с криками: «Ваш Шевкала хочет сам княжить в Твери! Татарских князей рассадить по русским городам! Братья христиане, они хотят привести нас в татарскую веру!» — ринулись на татар. Завязалась свалка. На помощь обеим сторонам бежали люди.
Вскоре гнев тверичей, копившийся за время грабительского пребывания Шевкала на их земле, выплеснулся в город. Поднялось почти всё взрослое население. Сила была на стороне тверичан, и татары, упорно защищаясь, отступали шаг за шагом.
Когда до князя Александра дошли известия об этих событиях, он сказал:
— Не яз почах избивати, но он и да будет отместник бог крови отца моего Михаила и брата моего Дмитрия, зане прольяша кровь праведную, егда мне сеже створить.
И поцеловав Анастасию, с мечом в руках повёл дружину на вражину.
Шевкал, двоюродный брат Узбека, был настолько же отважным воином, насколько и опытным. Он сразу оценил силы тверичей и понял, что татарам не устоять. И он придумал пару хитростей. Подозвав одного сотского, он велел взять человек десять воинов, крадучись пробраться в княжьи хоромы и захватить жену князя. А сам решил отступать к старому княжьему дому, где когда-то жил Михаил, отец Александра. Шевкал посчитал, что он там сможет успешно обороняться. Была, правда, одна угроза: дом могли поджечь. Но он посчитал, что рука сына не поднимется на эту святыню.
Сотскому с его людьми удалось через огороды незаметно обойти сражающихся и напасть на княжьи хоромы. К ужасу княгини, защитников, кроме раненого конюха и пары отроков, почти не осталось.
И вдруг она услышала сзади нападавших какой-то шум. Он заставил татар отхлынуть. Княгиня поверх их голов увидела, как какой-то рослый воин в чёрном, разя их направо и налево, решительно пробивался к ней. И Анастасия молила Бога, чтобы он помог ему. Бог услышал её молитву. Вскоре воин был рядом с ней. Он молча схватил княгиню за руку, и они выбежали во двор. Там никого не было. Он, не выпуская её руки, ринулся на улицу. Татар и там не было видно. Зато было много русских с вилами, топорами, палками. Все бежали в одну сторону. Туда побежал и спаситель. Так они оказались у старого княжеского дома. Там они увидели Александра. Князь руководил воинами, которые, окружив плотным кольцом хоромы, таскали солому. Как ошибся Шевкал!
Увидев жену в сопровождении незнакомого воина, он вначале обомлел, а затем его пронзила мысль: «Как я мог оставить её без защиты!» — и со всех ног бросился к ней. Пока он сжимал её в объятиях, радуясь, что она не оказалась в руках татар, спаситель исчез. И сколько потом князь ни искал его, чтобы знатно отблагодарить смельчака, тот как в воду канул.
А штурм продолжался. Копившееся в сердцах всех тверичан зло выплеснулось в огромный костёр, в котором погиб Шевкал и его воины. Разгорячённые тверичи продолжали творить свой суд. Они истребили ордынских купцов и даже тех, кто давно торговал в Твери, уже осел, почти обрусев. Таким был приговор оскорблённого народа.
Когда всё успокоилось, князь неожиданно спохватился. Или кто подсказал, что, если узнает о гибели родственника Узбек, князю да и княжеству не поздоровится. Срочно надо было себя обелить. И он попытался найти зачинщиков. Наказав их, он мог явиться перед ханом и просить себе снисхождения. Но главное — выиграть время.
Из всех зачинщиков нашёлся только один Дюдко. Но как накажешь священника? К тому же он отстаивал своё добро. А вот кто первым поднял меч против татар, тот как в воду канул. Сколько ни бился, всё безрезультатно. Князь был в полном недоумении. Не удалось князю и утаить от Узбека это происшествие. Воевода головой готов был поплатиться, что никто из тверичей из города не отлучался. Тогда кто всё рассказал Узбеку, сорвав надежду Александра добиться помощи от Гедимина?
Воевода Александр Иванович, который был отправлен в Тверь во главе кметов, благополучно вернувшись, всё рассказал Кочеве, а тот — князю. О своих дальнейших действиях Иван Данилович крепко задумался. Он знал, что Узбек не простит гибели Шевкала и пошлёт отряды. Как ему лучше поступить: «самому ехать в Орду и просить у него войско для мести, тем самым показав ему свою верность? Но как его поймут князья, бояре, да и народ тоже. Не сочтут ли предателем? Что подумает Анастасия? Нет, это не годится». «Если я ему нужен, он сам позовёт». И напряжённо, нервно потекло время. «А вдруг хан загребёт под одну гребёнку и Московию?» — переживал князь.
В тот же день, когда слух о событиях в Твери дошёл до Узбека, он отправил посланцев за Иваном Даниловичем. С каким облегчением воспринял князь этот вызов! Он почти не собирался, так торопился отправиться в путь. И всю дорогу сверлила мозг одна мысль: доверит хан ему вести его войско или нет?