В порту товарищи встречали Поддубного как настоящего героя. Никому и в голову не приходило подшучивать над его поражениями. Всех восхитила его настырность и победа в финальной схватке. Иван даже растерялся, когда его окружили биндюжники, подняли на руки и минут пять с радостными криками подбрасывали в воздух. Наконец он снова стал на землю.
– Все это хорошо, но нашу работу за нас никто не сделает, – сказал он и первым взвалил на плечи мешки с зерном.
К обеду вместе с потом вчерашний хмель вышел из него окончательно. Если раньше во время работы Иван обычно думал о родном селе – о прошлом, то теперь мысли его устремились в будущее. Он прекрасно понимал, что в ближайшее время ему нет смысла пытаться устроиться на работу в цирк. Он, если следовать сравнению коверного, драгоценный камень, но еще не получивший огранки и не имеющий оправы. Вот этим ему и предстояло заняться. В конце дня Поддубный отказался от предложения товарищей отметить его вчерашнее выступление, чем несколько их обидел и озадачил.
– Все, братва, – твердо сказал он. – С сегодняшнего дня я не пью и не курю. Лучше помогите мне в одном деле, пошли.
Вместе с двумя биндюжниками Иван отыскал расположенную в подвале скобяную лавку. Хозяин уже собирался ее закрывать, но, завидев поздних покупателей, решил задержаться.
– Что желаете приобрести, господа? – он несколько подозрительно косился на крепко сбитых молодых мужчин, оказавшихся в его магазине.
На грабителей они, конечно, мало походили, но при желании могли бы одолеть кого угодно.
– Гири собрался купить, – слегка стесняясь, проговорил Поддубный.
– Дело свое открываете? Надо понимать, весы у вас уже есть? Если еще не приобрели, то могу предложить со скидкой, – поинтересовался хозяин и указал в темный угол, где угадывались гири разных «калибров».
Иван подошел, присмотрелся, выбрал две самые большие – двухпудовые, какие уже привык подбрасывать в порту. Были бы больше, взял бы их. Поднес гири к лестнице, несколько раз поднял их над головой, перебросил из руки в руку и только потом поставил на землю. Хозяин еще не сообразил, какое такое «свое дело» собрался начать поздний покупатель.
– А штанги у вас есть? – и Иван, заметив растерянность в глазах продавца, тут же жестами показал, что его интересует спортивный снаряд.
– Теперь ясно, зачем вам гири понадобились, – заулыбался хозяин. – Я-то думал… К сожалению, штанги у меня нет. Неходовой товар.
– Жаль. Я бы купил.
– Какая именно штанга вас интересует?
Поддубный прикинул в мыслях и сказал:
– На семь пудов.
– Ого! Я могу заказать, в течение недели доставят. Вы только адрес свой оставьте, вам ее сразу же вместе с гирями и привезут на дом.
– Через неделю я сам зайду, не сомневайтесь, – пообещал Иван, расплатился, оставил задаток за штангу. – Спасибо, ребята, что вызвались помочь, – обратился Иван к биндюжникам. – Но если штанги сейчас нет, то вы мне больше не нужны. С этим я и сам справлюсь. Вот вам за труды. – Поддубный хотел дать деньги, но товарищи по работе отказались их брать.
– Сами зарабатываем. Мы же не голь перекатная.
Он без видимых усилий подхватил гири и вышел на улицу. Поддубный не терял времени даром, он даже дорогу из лавки к дому превратил в тренировку – пообещал себе, что не поставит гири на землю, пока не придет. Прохожие с удивлением и восхищением смотрели на Ивана, когда он нес тяжеленные гири по городу.
Прямо так, с гирями в руках, он и вошел в квартиру. Его соседи – ученики мореходных классов – как раз ужинали.
– Однако, – только и сказал Николай и поперхнулся.
Иван поставил свои спортивные снаряды рядом с соседскими. Петр засмеялся. Ведь двухпудовые гири были примерно настолько же больше их гирь, чем сам Поддубный – относительно своих соседей.
– Решил всерьез тренироваться? – поинтересовался Николай. – Вот это правильно.
– Вы мне поможете с журналами вашими досконально разобраться? – Поддубный снял с полки стопку французских журналов. – Картинки я уже выучил, а вот перевести кое-что не помешает, – он подсел к столу.
– Прямо сейчас и перевести? Все подряд? – Николай явно был удивлен такой нетерпеливостью соседа. – Дай хоть поесть…
С самого утра Иван вышел во двор вместе с соседями. Старался до седьмого пота. И все ему казалось мало. Теперь он уже и сам чувствовал, какие мышцы у него не дорабатывали прежде, вот и старался давать на них нагрузку. Через неделю, как и обещал, сходил в скобяную лавку. Хозяин слово свое сдержал, штанга уже ждала Ивана. С семипудовой штангой на плечах он прошел по набережной. Естественно, за ним увязались мальчишки, но Иван не обращал внимания на их шутки и крики. Теперь у него имелась четкая цель.
Благодаря статье из французского журнала, которую перевел ему Николай, он уже знал, что при усиленных тренировках любой здоровый и нестарый еще мужчина может за полгода удвоить свою силу. К этому и стремился. Многое почерпнул Иван из статей. Теперь он вдобавок к силовым упражнениям регулярно обливался холодной водой, питался по особой, благоприятствующей росту мышц, диете. Конечно, это требовало лишних расходов, но теперь Поддубный уже был уверен, что нескоро предстоит ему навсегда вернуться в родные места. Он продолжал работать в порту. А по утрам и вечерам изнурял не только себя. Чтобы отработать приемы борьбы, приведенные в журналах, ему требовались соперники. Вот и приходилось Николаю с Петром исполнять их роль. Правда, «журнальные» правила борьбы были не совсем такими, как в борьбе на кушаках, и не все годились для нее. Раз в неделю Иван специально взвешивался в порту на больших весах, следил за тем, как растут мышцы.
И вот наконец настал долгожданный день. Перед Рождеством в самом конце 1897 года Поддубного вызвали в контору, истекал срок подписанного им контракта. Следовало заключить новый. К удивлению управляющего феодосийским филиалом, Иван взял расчет, тем самым поставив точку в своей «карьере» портового грузчика. А в начале января двадцатисемилетний Иван Максимович уже приехал в Севастополь. О своих новых планах на жизнь он не сообщил даже отцу, просто написал в письме, что решил сменить один портовый город на другой.
Сколько раз в мыслях Иван до этого представлял свой приход в цирк, готовил слова, которыми сможет уговорить владельца принять его к себе! Но жизнь всегда разрушает даже самые подготовленные планы. Сойдя с парохода, совершавшего каботажное плавание вдоль крымского побережья, Иван сообразил, что даже не знает, где располагается в Севастополе цирк. Пришлось спрашивать дорогу, и это сразу же подорвало уверенность в собственных силах. У первой же афишной тумбы Поддубный задержался. А прочитав содержимое афиши, облегченно вздохнул. В программе выступлений имелись и борцы, значит, направлялся он по нужному адресу. Цирк принадлежал итальянцу Энрико Труцци.
Постояв несколько минут перед зданием, Иван вошел в него с черного входа. Поскольку было еще рано, полутемные помещения встретили его пустотой, лишь где-то в отдалении слышались негромкие голоса. На них Иван и пошел. Он специально оделся во все лучшее, что у него было, чтобы не выглядеть простаком. Правда, вместо чемодана при нем был прежний сельский саквояж, плетенный из ивовых прутьев.
У занавеса, отгораживавшего арену от вспомогательных помещений, о чем-то негромко переговаривались двое паяцев – один в белой одежде, другой – в черной. Скорее всего, обсуждали новый номер. На Поддубного они не обратили ровным счетом никакого внимания, хоть он и простоял около них чуть ли не минуту.
– Где я могу найти господина Труцци? – наконец, не выдержав, спросил Иван.
Паяцы переглянулись.
– Во-первых, не господина, а синьора Труцци, – молвил белый паяц.
– Он любит, когда его называют именно так, – подтвердил черный.
– А во-вторых, он сейчас в зале. Только учтите, Труцци терпеть не может, когда у него крадут время. Так что постарайтесь быть покороче.
– Он не устает повторять, что его время – это его деньги, – прошептал черный паяц.
Поддубный качнул тяжелую бархатную портьеру в сторону и вышел в зал. Над манежем был туго натянут канат. По нему грациозно двигалась дама в коротком, усыпанном блестками платье. В качестве балансира она использовала опахало из страусиных перьев.
Кучерявый мужчина в возрасте, чьи темные волосы уже тронула седина, сидел в первом ряду пустого амфитеатра и эмоционально пел какой-то марш, отбивая такт ладонями по подлокотникам кресла.
– Та-та-та, та-та-та… Эмилия, а теперь поворот! – он хлопнул в ладоши.
Женщина-канатоходец грациозно взмахнула опахалом, пружинисто подпрыгнула, повернувшись на сто восемьдесят градусов, и умудрилась опуститься на канат в шпагате. Так и застыла, чуть заметно покачивая страусиными перьями.
– Отлично, Эмилия! – крикнул курчавый. – А теперь еще раз! И не забудь послать воздушный поцелуй.
– Непременно, Энрико!
Как понял Иван, мужчина и был синьором Труцци. Эквилибристка и владелец цирка общались между собой по-русски, но говорили при этом с ужасным акцентом. Поддубный подошел поближе:
– Синьор Труцци? – обратился Иван.
– Он самый, – неприязненно ответил импресарио и тут же добавил: – Не видите, я занят.
– Я подожду.
Эмилия тем временем успела повторить проход по канату, послала воздушный поцелуй, а затем резво сбежала по тонкой металлической лесенке на манеж. Когда она подошла поближе, то Иван уже рассмотрел на ее лице тщательно загримированные морщины – женщине было слегка за сорок, а вот тело ее было как у молодой девушки. Он невольно засмотрелся на высоко оголенные ноги эквилибристки. Это ее совсем не смутило. Эмилия тряхнула припудренными волосами и несколько секунд смотрела Ивану прямо в лицо своими темными, бездонно-каштановыми глазами.
– Энрико, – проворковала она. – На сегодня все? А то я устала, голова болит, – женщина приложила ладонь ко лбу.
– Хорошо, отдохни перед выступлением.