– Я могу перевести вас в другой цирк, – предложил Никитин.
– Мне любой цирк ненавистен.
– Цирк вам многое дал.
– Многое дал, но забрал у меня все. Уйду опять в грузчики. Там проще.
– У вас контракт, – жестко напомнил Никитин. – И вы его не отработали. Потрудитесь завтра появиться на манеже. Иначе буду вынужден обратиться в полицию.
Иван удивленно посмотрел на Артема Александровича, не ждал он от него такой жестокости.
– Конечно, я для вас курица, которая несет золотые яйца.
– Считайте как хотите. Но завтра выходите на манеж.
Взгляды их встретились. И тут Поддубный понял, что деньги – не самое главное. Просто директор хочет спасти его – Ивана – от апатии. Желает с головой втянуть в работу и тем самым вернуть к жизни.
– Хорошо, я выйду выступать. Можете указать это в афишах.
– Непременно. И не держите на меня обиды…
Поддубный вновь стал выступать. Правда, теперь это превратилось для него в рутину. Он чувствовал, что «перерос» цирк, который уже не вытягивал его выше. Да и свободное время надо было чем-то занять. Иначе безумные мысли тут же возвращались, стоило Ивану остаться наедине с самим собой.
И тут вновь не обошлось без вмешательства судьбы. Одной рукой она забирала у него, другой – давала.
Время было такое, что борьба по всей Европе входила в моду. Она становилась королевой спорта. Атлетические клубы появлялись по всему Старому Свету, как грибы после теплого дождя. Не отставала в этом вопросе и Российская империя. Несколькими годами раньше атлетический клуб был создан и в Киеве. Основали его известный врач Евгений Гарнич-Гарницкий и знаменитый писатель и журналист Александр Куприн. Членами клуба была киевская элита: адвокаты, врачи, инженеры, промышленники, деятели искусства и науки. Культивировалась так называемая французская борьба. Она давала куда большую, чем борьба на кушаках, возможность маневра на ковре, требовала необычайной ловкости, владения приемами. Она позволяла выигрывать не только самому сильному, но и самому ловкому, требовала от борца интеллекта.
Поддубный как городская знаменитость легко стал членом клуба, зачастил туда, увлекся французской борьбой. Сойтись с ним в схватке почитали за честь многие влиятельные люди. Иван почувствовал, что попал в иной, ранее не доступный для него мир. Пригодились и прочитанные с подсказки покойной Юлии Михайловны Никитиной книги. Теперь он мог рассуждать не только о простых бытовых вещах и о борьбе, но мог поддержать и светскую беседу. Правда, его обидело, что Куприн в одном из своих газетных выступлений, где рассказывал о встрече с Поддубным, написал, что Иван Максимович насколько силен, настолько же и неотесан. При следующей встрече писатель извинился и объяснил, что хотел сделать своей публикацией:
– Иван Максимович, я просто желал поддержать ваш образ, сложившийся у публики. Они любят и ценят вас не только за то, что вы великолепный борец, но и за то, что вы человек из народа, такой же, как и они сами, но только сумевший выбиться в люди. Вы кумир дешевой галерки, а не дорогого партера. Если бы вы обращались к своим зрителям по-французски, то растеряли бы половину своих почитателей. На самом деле я ценю вас как атлета и как умного человека.
Возразить было нечего, Иван и сам знал своих основных почитателей. Дни шли за днями, казалось, что ничто в судьбе Поддубного уже не изменится. Получал он неплохие деньги, боль утраты немного притупилась. Но новый горизонт жизни не просматривался. И вот однажды, когда Иван Максимович пришел в цирк, ему вручили телеграмму, пришедшую на его имя из Петербурга.
Подписана она была известным в спортивных кругах человеком – председателем Санкт-Петербургского атлетического общества графом Рибопьером. Текст казался достаточно загадочным. Ничего конкретного. Поддубному лишь предлагалось прибыть в Петербург для важного разговора. О графе Иван был немного наслышан. Личностью тот являлся легендарной. Ему принадлежали два самых больших в Российской империи конезавода, многочисленные крытые манежи для выездки по всей стране. Он был очень богат, но прославился другим – был меценатом спорта. Потомок обрусевших французов многое сделал для своей родины. Он представлял Россию в Международном Олимпийском комитете. Правда, российские спортсмены так и не участвовали ни в Первых, ни во Вторых Олимпийских играх, но графу Рибопьеру единственному удалось создать команду профессиональных борцов и отправить их от России на промышленную выставку 1900 года в Париж для участия в спортивной программе. Он являлся инициатором и меценатом ежегодных чемпионатов России по тяжелой атлетике.
С этой телеграммой в руках Поддубный и отправился к Артему Никитину. Она казалась ему шансом вырваться из заколдованного круга, в котором он оказался. Артем Александрович не стал противиться отъезду Поддубного, хоть тот и не отработал до конца контракт. Наверное, чувствовал – Ивана уже не удержать.
– Если ничего не получится в Петербурге, возвращайтесь в Киев. Буду рад снова видеть вас.
Поддубный не мешкая взял билет и отправился в Санкт-Петербург.
Глава 10
Олимпийские идеалы графа Рибопьера. Уроки французского. «Мулен Руж» и красотка Матильда. Как пить и не пьянеть? Применяйте оливковое масло только по назначению! Двадцать минут петербургского позора Рауля ле Буше. Возвращение в Париж. Убийцы поджидают в Ницце.
Первая встреча с графом Рибопьером произошла в принадлежавшем ему манеже. Поддубный и граф неторопливо шли вдоль поля для выездки. Иван любовался чудесными лошадьми. Чувствовалось, что все здесь поставлено основательно и на широкую ногу. Граф пока еще так и не озвучил своего предложения, неторопливо ведя разговор. Наверное, важный для Рибопьера, но пока еще не слишком конкретный для Поддубного.
– …Олимпийские игры, спортивные чемпионаты – это будущее мира, – продолжал граф. – Возможно, вам известно, что в Древней Греции на время проведения Олимпийских игр прекращались войны. Спортсмены из всех полисов съезжались в Спарту. К олимпийским чемпионам относились как к героям. Им ставили памятники при жизни. И вот теперь это движение возрождается. Вскоре и российские спортсмены станут принимать в них участие. Поверьте, войны вскоре уйдут в прошлое. Их заменит спорт. Как когда-то борьба заменила кровавые гладиаторские бои. Именно в спортивных залах, на манежах и стадионах государства станут доказывать, какое из них сильнее, могущественнее…
Поддубный кивал, хотя речь графа казалась ему далекой от реальности фантастикой. Слишком жесток был реальный мир, в котором они жили. А Рибопьер уже затронул тему, которая была Ивану ближе.
– …в России много талантливых борцов. Но борьба у нас пока – в большей степени удел цирка, а не спорта. Без регулярных чемпионатов по борьбе невозможно выявить сильнейших.
– Сейчас проводится много чемпионатов, – возразил Поддубный. – Почти в каждом цирке.
– А так не должно быть! – воскликнул граф. – Такие чемпионаты – это мошенничество. В результате мы имеем более десяти чемпионов России. Но это же нонсенс. Чемпион должен быть один. Победивший на официальном чемпионате по прозрачным и понятным всем правилам. Так, как, скажем, происходит сейчас во Франции. А у нас в России все по-другому. Поэтому у меня к вам, Иван Максимович, есть предложение. Я давно слежу за вашей карьерой борца, несколько раз присутствовал на ваших выступлениях. Через три месяца в Париже состоятся международные соревнования на звание чемпиона мира по французской борьбе. Уже идут подготовительные работы. Приглашены и российские борцы. Я должен определиться с кандидатурами. Мой выбор пал на вас. Вы согласны участвовать?
Поддубный даже растерялся:
– Почему я? Я только-только стал постигать французскую борьбу.
– И уже делаете успехи. Приемам, правилам борьбы можно научить. Это не проблема. Было бы желание. А вот у вас есть то, чему научить невозможно, – стремление к победе.
– Но… – начал Иван.
Граф предупредил закономерный вопрос.
– Я обеспечу вас всем необходимым. Квартира, деньги на жизнь, зал для тренировок. Вы сможете время от времени выступать и в цирке, чтобы публика не забыла вас, чтобы иметь возможность помериться силой с другими борцами. Вы согласны?
Это было предложение, от которого нельзя отказаться, и Поддубный дал согласие.
– Вот и отлично, – обрадовался граф. – У вас есть три месяца на подготовку. За это время вы должны успеть многое. В Париже соберутся лучшие борцы со всего мира. У вас будет лучший в России тренер – мсье Эжен де Пари. Методику тренировок он уже определил. В ваше распоряжение предоставят троих очень хороших борцов. Приступайте к занятиям завтра.
Мсье Эжен де Пари оказался жестким тренером. Сам в прошлом борец-профессионал, он не щадил своего подопечного. Эжен заставлял Поддубного не только бороться и постигать тонкости французской борьбы на ковре, но и ввел строгий режим. Каждый день Иван принимал так называемый «докторский ящик» – сперва пятидесятиградусная ванна, а затем длительное обливание холодной водой. Потом следовали схватки. Поддубный выматывал до изнеможения трех борцов, которые по очереди сменяли друг друга. Выматывался и сам до такой степени, что, вернувшись домой, тут же проваливался в сон. Эжен де Пари практически не знал русского языка. Его словарного запаса хватало лишь на быт. А в азарте тренировок он забывал и это немногое, объяснялся по-французски. Иван оказался хорошим учеником. Он не только сумел отработать до автоматизма приемы французской борьбы, но и выучил за три месяца французский лучше, чем тренер знал русский.
Три месяца тренировок пролетели мигом, они показались Ивану одним днем. Впереди его ждал Париж.
Соревнования предстояли серьезные. Сто тридцать лучших борцов со всего мира съехались во французскую столицу. Правила чемпионата были очень жесткими. Всего один проигрыш – и участник выбывал.
Париж буквально обрушился на Поддубного. Он совсем не походил на манерный официальный Петербург. Запахи парфюмерии, казалось, разливались по всем его улицам. Томные взгляды красавиц провожали борца повсюду. Здесь впервые Иван посетил и типично парижское заведен