– А угадай, сколько лет этому космонавту! – Иван выпустил из бумажного плена отважного покорителя звездного неба.
– Выглядит винтажно, – оценила Арина. – Двадцать?
Иван покачал головой.
– Тридцать? – поразилась девушка.
– Больше пятидесяти! Дедушка купил его в шестьдесят первом, когда Гагарин полетел в космос. А через два года родился мой отец.
Арина бережно взяла космонавта в руки и, поднявшись на цыпочки, подвесила под самой макушкой ели.
– Ближе к звездам! – с улыбкой пояснила она.
Иван подошел к ней, держа в руках белочку на прищепке.
– Пусть летает! – подмигнул он космонавту. – А эта белочка – любимая игрушка мамы, еще из ее детства.
Он посадил белочку на ветку и обнял Арину.
– Я так рад, что встретил тебя! Ты вернула в мой дом праздник.
Он поцеловал ее в улыбающиеся губы, по комнате плыл новогодний аромат хвои. Если это не счастье, тогда что?
Елка постепенно обрастала сверкающими игрушками. Уже заняли свои места на ветвях зайчик-барабанщик, яркий попугай, рыжая лисичка и глазастая совушка. А та, самая памятная и дорогая сердцу, все скрывалась от Ивана в недрах бумажной коробки.
– Ну где же он? – Иван нетерпеливо разворачивал бумагу. Не может быть, чтобы потерялся! Он же сам убирал его в коробку. – Кажется, вот! – Но нет, это был всего лишь домик с заснеженной крышей.
Иван отдал его Арине и продолжил рыться в коробке.
– Что ты ищешь? – с любопытством спросила девушка, вешая домик на елку.
– Нашел! – радостно откликнулся Иван, осторожно разворачивая маленький золотой фонарик, и показал его Арине. – Помнишь, я рассказывал, что у мамы была традиция – каждый год покупать хотя бы одну новую елочную игрушку? Этот фонарик особенный. Он был последним, что мы купили вместе с мамой.
Из всех игрушек в коробке именно фонарик был ему и отцу всех дороже – как память о маме, он хранил в себе свет ее души.
После смерти мамы Иван никому не позволял дотрагиваться до фонарика, он всегда сам вешал его на елку и сам убирал в коробку. Даже в последний раз не отступил от правила и не доверил бабушке завернуть его на хранение – побоялся, вдруг та не удержит слабой рукой, вдруг разобьет.
– Он как будто светится, – завороженно сказала Арина, и Иван не задумываясь протянул ей свое сокровище.
Арина бережно взяла фонарик в руки, подошла к елке и спросила у Ивана:
– Куда мы его повесим?
Они так увлеклись, что не услышали, как в прихожей тихо хлопнула дверь, впуская Царева-старшего.
Арина как раз поднесла фонарик к ветке. Она стояла спиной к двери, когда на пороге показался Андрей Палыч:
– Вот это сюрприз! – воскликнул он.
От неожиданности Арина выпустила из рук фонарик. Дзинь! И золотые искры разлетелись по полу.
– Ой! – испуганно пискнула Арина.
Иван остолбенел, глядя, как уходит волшебство из осколков фонарика. Казалось, осколки тускнеют на глазах, а вместе с ними гаснет тот последний отсвет маминой любви, который все эти годы хранил в себе фонарик.
– Это был фонарик? – глухо спросил отец, подбирая осколок, отлетевший к его ногам.
– Это на счастье! – некстати сказала Арина и виновато улыбнулась.
– Так, значит, вы и есть Арина? – Старший Царев взглянул на нее строго и хмуро, а затем стремительно вышел, как будто не желал даже в одной комнате с ней находиться.
– Ванечка, мне так жаль! – На глазах Арины блеснули слезы.
Иван притянул девушку к себе.
– Ничего, это просто игрушка, – сказал он, чувствуя в душе невосполнимую потерю. Он отдал фонарик Арине, доверив ей самое дорогое, а она разбила его, кажется, даже не осознав всей его ценности.
– Ваня, отвези меня домой, – понурив голову, попросила Арина.
Иван не стал спорить, только молча кивнул. Они не закончили с елкой, половина игрушек осталась лежать в коробке. Но вместе с фонариком разбилось что-то очень важное, и настроение наряжать елку пропало.
Арина мышкой скользнула в коридор – одеваться. Иван заглянул на кухню, предупредил отца:
– Я провожу Арину.
Отец сидел за столом и смотрел на золотой осколок в ладони. Он не кивнул, не поднял глаз. Как будто ослеп и оглох.
Подумаешь, трагедия! Ивану вдруг стало обидно за Арину, с которой отец так сурово обошелся и даже не вышел проводить. Она ведь не нарочно разбила игрушку, к тому же это отец ее напугал своим внезапным появлением. Ладно, потом разберутся. Сначала он отвезет Арину.
Клара все так чудесно придумала! Носов выдаст себя за режиссера, встретится с Ариной, предложит ей главную роль в своем фильме – а ради таких перспектив Змеющенко в новогоднюю ночь хоть в Сибирь на пробы уедет. Иван поймет, что Арина им совсем не дорожит, тут-то его и подберет Полина и приведет за их семейный праздничный стол!
Но прежде, чем обрисовать роль Носову, пришлось рассказать о той роли, на которую Клара наняла Змеющенко.
– Что ты сделала? – поразился Носов и посмотрел на нее так, как будто она призналась в изощренном убийстве старушки. – Клара, ты в своем уме?
– Я только хотела, чтобы Полина была счастлива с Иваном, – оправдываться было неприятно и обидно. – Как ты не понимаешь, Егор?
– Ты не должна вмешиваться в жизнь сестры.
– Но я уже вмешалась и теперь хочу все исправить! Мне только нужна твоя помощь, чтобы избавиться от этой Царевны-Лягушки. Послушай, что я придумала…
– Даже слушать не хочу. Остановись, Клара. Жизнь – это не роман, который ты пишешь.
– Да, не роман, и очень жаль! – Клара с обидой сверкнула глазами. – Потому что в романе любимый мужчина не стал бы затыкать рот своей женщине, а выслушал бы ее и помог!
Сыщик молча поднялся из-за стола, и от его взгляда Клара поежилась.
– Не пытайся редактировать меня, Клара. Мы не в твоем романе. Вернись в реальность!
Носов вышел, а Клара потрясенно застыла. Что это было? Они впервые поссорились?
Хлопнула входная дверь. В полной тишине Клара слышала, как обиженно стучит ее сердце. Она не побежит за ним, как бы ей этого ни хотелось. И она не отступится от своего плана. Носов – не единственный мужчина на свете, который может исполнить роль режиссера. Клара вдруг вспомнила одноклассника Полины, которого сестра помирила с женой. Почему бы ему не отблагодарить Полину добром за добро?
Клара открыла ноутбук и вошла в соцсеть. Как там его зовут, кажется, Олег Щегольков?
Когда Иван вернулся домой, в гостиной не горел свет. Темнота скрывала не до конца наряженную елку, и у Ивана защемило сердце. Не так он себе представлял знакомство Арины с отцом! Сейчас они должны были сидеть за круглым столом, пить чай и весело смеяться, а одетая во все игрушки и шары ель сверкала бы огнями и напоминала о празднике.
Вместо этого отец по-прежнему сидел на кухне. Правда, уже без осколков в руке. Склонившись над семейным альбомом, он листал страницы былого счастья.
Иван молча сел рядом. Отец так же молча подвинул альбом на середину стола. На новогоднем фото десятилетний Ваня в костюме мушкетера стоял у елки с родителями и бабушкой Валей. Бабушка и внук с улыбкой смотрели в объектив, а счастливые супруги – друг на друга. И казалось, именно от их любви разгорался золотой фонарик, висевший между ними. Они могли бы прожить долгую жизнь в любви и в заботе, и никто даже представить не мог, что это их последний Новый год вдвоем.
– Ты скучаешь по маме, пап? – тихо спросил Иван.
– Каждый день, – скупо признался отец. Он никогда не выставлял свои чувства напоказ, но Иван знал, что его сердце навеки отдано жене. Молодой крепкий мужчина еще мог бы устроить свою личную жизнь. Иван не раз замечал, с каким интересом поглядывали на его отца разведенные матери одноклассниц, когда старший Царев забирал его из школы. Тогда Иван злился, но, повзрослев, не имел ничего против, если бы отец женился второй раз. Однако для Царева-старшего не существовало других женщин ни тогда, ни сейчас. Если в их квартире и появится новая хозяйка, то это будет только жена Ивана.
– Как тебе Арина, пап? – осторожно спросил он.
Отец с хлопком закрыл семейный альбом в кожаном переплете.
– Красивая, – прозвучал сухой ответ.
Отец поднялся из-за стола и налил воды в чайник.
– И это все, что ты можешь о ней сказать? – с обидой спросил Иван, глядя ему в спину.
– Я могу сказать больше, сын, – не поворачиваясь, ответил Андрей Палыч. – Уверен, что хочешь это услышать?
– Уверен, – напряженно кивнул Иван. Тон отца настораживал. Неужели ему настолько не понравилась Арина? Подумаешь, преступление – разбила игрушку. В конце концов, отец сам ее напугал своим внезапным появлением!
– Арина – красивая девушка. – Отец повернулся к нему и взглянул в глаза сверху вниз, строго и печально. – Но пустая, как елочная игрушка. У нее внутри ничего нет.
– Как ты можешь так говорить? – Иван вскипел от обиды. – Ты ее видел пять минут! Ты ее совсем не знаешь!
– Когда я встретил твою маму, мне хватило минуты, чтобы понять, что она – сокровище, – прозвучал спокойный ответ.
– А мое сокровище – Арина, – запальчиво ответил Иван.
– Не сравнивай их, – вскинулся отец. – Твоя подружка не стоит и мизинца твоей матери.
– Я хотел, чтобы мы встретили Новый год втроем, – пробормотал Иван. – Хотел, чтобы Новый год снова стал семейным праздником. Но после таких слов… Будет лучше, если мы с Ариной встретим Новый год вдвоем.
Отец ничего не ответил, лишь отвернулся к окну, за которым накрапывал дождь.
Иван развернулся и вышел. В горле стоял ком, в ушах эхом звучали злые слова отца: «Красивая… пустая… игрушка».
Полина как раз подходила к подъезду, когда бумажный журавлик вылетел из окна и мягко приземлился на клумбу. Если бы не аномально теплая погода, журавлик приземлился бы в рыхлый снег и до весны затерялся бы в сугробе. Но жаркий декабрь растопил сугробы, и журавлик упал на сырую землю – откуда его и подняла Полина. Журавлик был трогательный и кособокий, а на его крыле неровным детским почерком было написано: «Деду Марозу в Виликий Утюк».