– А пока поиграем! – задорно объявил Вадик и с силой толкнул табурет, стоявший у елки.
Иван не поверил своим глазам – табурет заскользил по полу, как санки по снегу. А в следующий миг Вадик запрыгнул на него с ногами – и на скорости понесся прямо на Ивана. Иван даже среагировать не успел – табурет с силой врезался ему в колени, а голова мальчика – в живот. Иван взмахнул руками в широких рукавах дедморозовской шубы и плашмя рухнул на спину. На него упал Вадик.
Полина, вскрикнув, бросилась к ним и помогла мальчику встать. Вадик не пострадал – он скатился с Ивана и виновато пробормотал:
– Не рассчитал!
Иван со стоном коснулся шапки. Меховая опушка смягчила удар об пол.
– Иван Андреевич, – побледнев, пробормотала Полина, наклоняясь к нему, – у вас на голове, у вас…
Он потрогал затылок. Пальцы увязли в чем-то липком и красном.
– Только не вставайте! – испуганно вскрикнула Полина. – Я сейчас вызову «Скорую помощь». – А затем сделала шаг в сторону, поскользнулась на ровном месте и упала навзничь рядом с Иваном.
– Слишком много желе, – удрученно пробормотал Вадик и, увидев вернувшихся родителей, виновато спрятался за елку и прижал к себе любимого динозаврика.
Супруги Пичугины ошеломленно взирали на открывшуюся их взору картину. Дед Мороз и Снегурочка барахтались на полу, не в силах подняться.
– Да как же можно довести себя до такого свинского состояния! – гневно воскликнула Анна. Никогда в жизни она не видела, чтобы люди так сильно напивались. И хуже всего – это были не просто какие-то актеры из агентства, а их начальник Иван Андреевич Царев с помощницей Полиной.
На работе обоих знали как людей с кристально чистой репутацией, которые никогда не были замечены в пристрастии к спиртному, и теперь Пичугины не могли поверить своим глазам.
– Это вы у своего сына спросите, – совершенно трезвым голосом ответил Царев.
– Вадик, ты где?! – вскрикнула Анна, почуяв неладное.
Сын показался из-за елки, с виноватым видом шмыгнул носом.
– Мам, ты только не ругайся…
– Вадик! Немедленно объясни, что здесь происходит! – Анна шагнула к сыну и почувствовала, как земля уплывает из-под ног. Еще секунда – и она лежала рядом с Иваном и Полиной. И тоже беспомощно барахталась, натыкаясь ладонями на какую-то скользкую и липкую гадость, растекшуюся по всему полу. А ведь еще утром Анна помыла пол к приходу Деда Мороза!
– Анечка! – кинулся к ней супруг и тоже поскользнулся и упал.
– Вадик! – вскричала Анна. – Что ты тут натворил?
– Что-что… – Мальчик бочком подошел к ним и виновато взглянул на поверженных взрослых сверху вниз. – Я всего лишь катался на желе.
Иван лизнул пальцы с красной слизью и облегченно рассмеялся:
– Точно, желе! Вишневое!
Ему наконец-то удалось найти точку опоры, он поднялся сам и помог встать Полине.
Супруги Пичугины, кряхтя и ругая сына, тоже поднялись на ноги.
– Все целы? – Анна с тревогой оглядела супруга и гостей.
– Кажется, да, – ответил за себя Иван и взволнованно взглянул на Полину.
– Я в порядке, – кивнула она и с изумлением уставилась на пол.
Только теперь все взрослые заметили, что от елки к порогу через всю гостиную тянулась блестящая прозрачно-вишневая дорожка. Именно по ней так быстро и легко скользил табурет, на который запрыгнул находчивый Вадим.
– Мое желе! – простонала Анна Пичугина, которая с утра приготовила целую вазу лакомства, чтобы угостить гостей. – Вадик! Это же надо додуматься!
– Папа сказал, что на горку мы сегодня не пойдем, потому что ждем Деда Мороза, – объяснял мальчишка. – А я случайно уронил вазу с желе, когда доставал из холодильника, поскользнулся…
– …и решил устроить горки дома! – хмуро закончила за него Анна и набросилась на мужа: – Ты почему Вадика одного оставил? Обещал же следить за ним, пока я в парикмахерской!
– Да я всего на полчаса отлучился, за сигаретами, – оправдывался Алексей.
– Курить вредно! – серьезно сказал Иван. – Можно и ноги переломать!
Взрослые рассмеялись, а Вадик с улыбкой заглянул в глаза родителям:
– Значит, вы не будете меня ругать?
– Буду тебя воспитывать! – заявила Анна. – А ну быстро бери тряпку и исправляй все, что натворил.
Вадик послушно умчался куда-то в глубь квартиры. Родители решили, что за свою шалость мальчик должен быть наказан, и впервые за два дня работы Дедом Морозом Иван не подарил ребенку подарок.
– Подарок заслужить надо, – объяснил он притихшему Вадику на прощание. – Веди себя хорошо, слушайся родителей, не катайся на желе – и тогда через год я исполню твое желание.
– Избаловали мы сына, – покачала головой Анна, проводив Царева и Полину и вернувшись в гостиную. Вадик ползал на корточках по полу и усердно отчищал желе – наказание скорее было для него очередной игрой. – Сегодняшняя его выходка превзошла все предыдущие, этого с рук спускать нельзя.
– Я с ним поговорю. Знаешь, Ань, – муж обнял ее за плечи, – Вадик таким растет, потому что он один у нас.
– И что ты предлагаешь? – Анна несмело подняла глаза на мужа. Она давно мечтала о втором ребенке, дочке – милой и послушной.
– Подарить ему сестричку. Или братика. – Алексей порывисто притянул ее к себе и горячо шепнул: – Я уложу его спать. А ты меня дождись, хорошо?
Анна счастливо кивнула. Алексей увел сына в детскую и закрыл дверь, а она приняла душ, надела соблазнительную шелковую сорочку и стала ждать, прислушиваясь к голосам сына и мужа через стенку.
Наконец воцарилась тишина, тихонько скрипнула половица в коридоре. Анна улыбнулась, представляя, как Алексей на цыпочках крадется по коридору, чтобы не разбудить сына. Дверь спальни приоткрылась. Она приподнялась навстречу мужу… и торопливо натянула одеяло до подбородка.
На пороге стоял сын в пижаме, в руке он держал плюшевого динозавра, в озорных глазах не было ни намека на сон.
– Мам, папа уснул. А мне что-то не спится. Почитаешь мне сказку?
А это будет непросто, подумала Анна, подарить ему братика или сестричку.
– Вот уж не ожидал, что Дед Мороз – такая опасная профессия! – сказал Иван, когда они с Полиной сели в машину. – Еле ноги унесли.
– А представьте, каково родителям! – Полина озорно улыбнулась. – Теперь понятно, почему его мать все время вызывают в садик, а отец как-то пришел на работу с накрашенными ногтями. Он потом бегал по всему офису и спрашивал у женщин жидкость для снятия лака.
– Мы еще легко отделались! – перевел дух Иван. Он чувствовал себя так, словно невредимым выбрался с опасного сражения.
– А вы в детстве, конечно, были примерным сыном? – Полина бросила на него любопытный взгляд.
– Всякое бывало, – признался Иван, с улыбкой припоминая свои шалости. – На желе, конечно, не катался, но как-то муку по всей кухне рассыпал, обои новые разрисовал… Как тогда мама сокрушалась! Они с отцом за этими обоями целую ночь в очереди стояли, такой дефицит в те годы был. А отец меня защищал. – Иван помрачнел – вспомнил о затянувшейся ссоре с отцом.
– Что-то не так? – Полина мигом почувствовала перемену в его настроении, а Ивану захотелось поделиться с ней наболевшим:
– Мы с отцом уже три дня не разговариваем… Поссорились, и Новый год впервые будем встречать порознь.
– Надо помириться, – убежденно сказала Полина. – Новый год же! Все ссоры нужно оставить в старом году, чтобы в новом году не было никаких обид.
– Вы так считаете? – Иван задумчиво взглянул на нее. – Знаете, Полин, моя мама говорила так же. Я уже и забыл об этом. А вы сказали – вспомнил.
– Помиритесь с отцом, Иван Андреевич, – повторила Полина.
И Иван подумал, что его мама этого бы хотела. Наверное, если она наблюдает за ними из лучшего мира, ей очень горько от того, что ее муж и сын не разговаривают друг с другом накануне самого семейного праздника в году, а в гостиной стоит не недонаряженная елка.
– Полина, поможете мне нарядить елку? – вырвалось у него. Секунду спустя, глядя в удивленное лицо Полины, он подумал, что это неудобно – приглашать ее к себе домой, что уже поздно – почти девять вечера, что девушка и так устала за этот безумный день, чтобы помогать ему навести порядок в его жизни. Он уже хотел махнуть рукой и сказать: забудьте, глупости!
Но тут на лице Полины расцвела улыбка, способная обогреть целый мир.
– Конечно, Иван Андреевич. Наряжать елки – это мое самое любимое занятие на свете.
Пока Арину гримировали, она в мечтах представляла себя на большом экране. Вот появляется она такая красивая и неотразимая, как девушки из «Comedy Woman», играючи шутит – и весь зрительный зал на кинопоказе покорен. А после премьеры Арине только останется собирать визитки продюсеров и выбирать, кому отдать предпочтение и в чьем фильме сниматься.
– Долго еще? – Она нетерпеливо заерзала на табурете.
Неразговорчивая гримерша уже довольно долго колдовала над ее лицом, но Арине оставалось только гадать о результате. На столике у зеркала, лицом вниз, по-прежнему сладко посапывала Кузякина, поэтому гример посадила Арину на табуретку спиной к зеркалу, и своего отражения она не видела.
– Потерпи. У Синеглазки сложный грим. – Гримерша сосредоточенно замахала кисточкой у нее под глазами.
– Что, синяки? – испугалась Арина. Ей казалось, что она выглядит свежо, как майская роза, и консилер под глаза ей пока ни к чему.
– Синяки, – озабоченно кивнула гримерша.
Значит, пора покупать консилер. А пока стоит довериться этой молчаливой фее с кисточкой, которая сделает из нее ослепительную кинодиву.
– Более идиотской идеи я не слышал! – донесся раскатистый голос Гремиславского из коридора.
Гримерша испуганно повернулась к двери, заслонив собой Арину. Дверь с грохотом распахнулась, впуская Гремиславского, за ним мышкой скользнула Рита.
– Показывайте, что у вас тут! – рявкнул режиссер.
– Вот! – Гримерша посторонилась, явив его взору Арину.
Гремиславский долгий миг, показавшийся Арине вечностью, смотрел на нее, а потом довольно расхохотался: