– У него же должны быть родственники. Я недавно в морге работаю, но такого ещё не было.
– Поработаешь – и не то узнаешь. А если никто не обращался, значит, не ищут дядьку. Мы работаем как положено. Соблюдаем порядок.
– А как личность устанавливаете, если документов нет?
– Ну как… Разными способами: снятие отпечатков пальцев, проверка по учётам МВД, осмотр одежды трупа, предъявление трупа для опознания лицам, предположительно знавшим его при жизни. Проверим и по картотеке потеряшек.
– А по телевизору в новостях будут показывать?
– Ишь, какой умный. Выучили вас на свою голову. Публикация фото лица трупа в газетах всяких, на телевидении тоже возможна.
– Так будете или нет?
– Подожди, сейчас…
Он набрал какой-то номер и, поприветствовав старшего по званию, кратко изложил суть моего вопроса. Выслушал ответ и гаркнул:
– Сделаем!
Повесил трубку и принялся терпеливо объяснять детали:
– Наши ребята должны провести опрос жильцов, обнаруживших труп, выявить лиц, возможно знавших умершего или тех, которые могут оказать помощь в его опознании. Ты представляешь, сколько надо опросить почтальонов, участковых, представителей товариществ собственников жилья, жителей близлежащих домов?
– Когда опрашивать начнёте? – не унимался я.
– Тебе официально ответить?
Я кивнул, а дежурный ехидно ухмыльнулся:
– В срок не более десяти суток выносится постановление о заведении дела по установлению личности неизвестного. Основанием для дела является постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту обнаружения трупа.
Молча выслушав его, я развернулся и пошёл к выходу.
– Всех благ! – крикнул мне вслед дежурный, и я представил, как он насмешливо качает головой.
Я шёл и молча ругал себя за то, что сразу не рассказал об отрубленном пальце, а начал с опознания. Меня посчитали приставучим дурнем и выпроводили с официальной отмазкой. Оставалось надеяться, что труп быстро опознают. Неопознанные лица находились у нас на сохранении не слишком долго. Холодильная камера морга представляла собой комнату, в углу которой находится агрегат, поддерживавший нужный температурный режим. Сама камера была рассчитана примерно на двадцать тел. Но так как других мест для сохранения не было, к тому же на наш морг шла наибольшая нагрузка, порой количество трупов доходило до сорока. А иногда и того выше. На новогоднем корпоративе (да-да, у нас, работников морга, он тоже был, хотя и ограничился выпивкой и закуской на рабочем месте) я поинтересовался у Жабы, через сколько и куда увозят неопознанных. Дожевав бутерброд с селёдкой, Марина Геннадьевна охотно пояснила:
– Это мы сами регулируем. Бывает, что тридцать трупов есть и дальше копить нет смысла. Особенно в сезон. Поэтому мы заранее подаём заявку: «Просим вас организовывать захоронение неопознанных и невостребованных трупов…» и тэ дэ. Тогда приезжают сотрудники ритуальных услуг на бортовой машине, заворачивают тела в полиэтиленовую плёнку, в которую вкладывается бирка с опознавательным номером, и захоранивают на специальном квадрате земли для безродных. У Севы спроси, он тебе подробно расскажет. А вообще молодец, что интересуешься. Работу морга надо знать изнутри.
Завернув за угол, я остановился и достал сигареты. Досадливо морщился, закуривая, и мысленно ругал всех ментов сразу. Хотя дежурный всё говорил правильно, меня не оставляла мысль, что родных парашютиста так и не найдут. И я не узнаю ни тайну пальца, ни тайну медальона. А главное, я так и не пойму, кому и что я должен сказать по его последней просьбе.
Тяжёлая входная дверь отделения заскрипела, и на крыльце показался усатый мужчина в форме. Судя по возрасту и солидному виду – капитан или даже майор. Он хмурился и смотрел по сторонам. Мне показалось, что служитель закона ищет меня. Интуиция, наверное. Затушив сигарету, я поспешил навстречу:
– Здрасте! Это я заходил!
Мужчина растерянно повернулся в мою сторону, прищурился, после чего ещё больше нахмурился:
– И что?
Тут я понял, что это мой звёздный час и судьба сама послала мне этого бдительного милиционера. Промолчать теперь точно не вариант:
– Я дежурному не сказал, но у этого трупа… человека… В общем, у него отрезан палец. Этого человека я уже раньше видел, только частично. В смысле, часть его. Палец. Просто в ноябре я нашёл палец в корыте. Оно плыло по реке. Хотел его выловить, честно хотел. Но корыто уплыло, а позвонить я не мог, не было мобильника.
– Пацан, ты что, обдолбался? – рявкнул капитан (я успел рассмотреть погоны). – Или фантастику затеял писать? Какой палец? Какое корыто?
– Не верите, так сами посмотрите, – скорее из упрямства продолжал я. – Труп пока у нас в морге. А вы делаете вид, что ничего не случилось.
– Ты меня ещё поучи работать! Развелось умников! Я твоему начальству позвоню, чтобы работой загрузили. Ты где учишься?
Я решил, что это вопрос риторический, буркнул: «Нигде», – и поспешил скрыться с глаз долой.
– Что-то не так, – заявил я Суслику, когда вечером мы, как обычно, сидели у него на крыше.
– Ясен пень, у них там всё куплено! – приятель в досаде стукнул себя кулаком по бедру, потом растерянно посмотрел на меня и спросил: – Что делать будешь?
– Хотелось бы сказать, что буду действовать по обстоятельствам. Но на самом деле, скорее всего, забью болт. Я попытался… Я ж не нанимался выполнять все поручения мертвяков. Меня и так после этих проституток лишними вопросами закидали. Уже и не рад, что полез.
Он кивнул и нахмурился, разглядывая свои ноги, а я достал сигареты.
– Та девчонка больше не появлялась? – спросил вдруг Вовка, и я сразу понял, о ком он спрашивает, но сделал вид, что мне пофиг.
– Вроде нет. А что?
– Симпотная. Мне показалось, она тебе понравилась. Ладно, бросай курить, пошли, на моцике прокачу.
– Не, сегодня не варик. Иду на пьянку к одногруппнику, к Андрюхе. Хочешь со мной?
– Лучше в качалку схожу. Надо поработать над дельтовидными.
– Ну гляди. Надумаешь – звони.
Решив не загружать себя ненужными мыслями о девчонке, которая, на самом деле, не выходила из головы, я щелчком направил окурок в ливнёвку и поднялся.
Девушка из высшего общества
Павел Сергеевич Сафронов сидел за своим письменным столом, обложившись папками и бумагами, его даже не было заметно среди них. Я подумал, что становиться главврачом мне как-то не хочется. Кажется, это максимально далеко от того, что я называю «помогать людям».
– А, старина, присаживайся! – оживился Сафронов при моём появлении.
С поседевшими висками, но всё ещё крепкий моложавый мужчина, он всегда разговаривал со мной как с приятелем. Как с равным себе. А мне в этом чудилась острая жалость. Ещё бы: я сын его погибших друзей, сирота, которого он старался опекать. Но мы с ним хорошо ладили, потому что я охотно подыгрывал при таком распределении ролей.
Сафронов порылся в своём портфеле и достал упаковку каких-то импортных таблеток.
– Я тут деду лекарство нашёл от давления. Передашь? Когда у него будешь?
– На выходных заеду. Спасибо, дядь Паша.
– Как учёба? Как сам? – Сафронов спохватился, что не показал себя радушным хозяином, и предложил мне на выбор чай или кофе. Я вежливо отказался. Во рту была Сахара, но мне казалось: спроси я воды – он сразу поймёт, что вчера я бухал всю ночь.
Мы немного порассуждали о том, куда катится наше образование. Он посетовал на молодых врачей, которые приходят без царя в голове, я покивал, но заступился за молодёжь:
– Всё приходит с опытом, мы сейчас студенты, у многих из нас в голове ветер.
– Это правда. Но практику и опыт у тебя никто не отберёт. Так что морг в этом смысле – школа жизни.
– Хотя в чём-то вы правы. Я теперь всё чаще думаю, что некоторым своим одногруппникам, этим раздолбаям, не доверил бы лечить своих близких.
Сафронов засмеялся:
– Между прочим, из этих раздолбаев с годами получаются самые лучшие врачи. А если не врачи, то неплохие депутаты и добропорядочные семьянины. Кстати, как там у тебя на личном фронте? У нас в институте говорили: сдал биохимию – можно влюбляться, сдал фарму – можно под венец. Пока жениться не планируешь, надеюсь?
Я заверил его, что далёк от подобных мыслей и уже заёрзал на стуле с намерением сваливать, когда Сафронов вдруг стукнул себя по лбу:
– Ванька, старина, совсем забыл! Как же хорошо, что ты сегодня зашёл. Вообще, конечно, я тебе всегда рад, не думай… Ты же окончил курсы вождения?
– Конечно. Надо же мне было чем-то заниматься в тот год, когда не поступил. Хотя вождение с первого раза сдал: меня ж Димка учил, да и дед с детства на мотоблоке катал, – в доказательство своих слов я достал из кармана паспорт, под обложкой лежали права.
– Красавец! Машину мою не разобьёшь? – улыбнулся Сафронов, откинувшись в кресле.
– Нет, наверное… А что?
– Да мне тут надо даму одну привезти. Мы договорились, что я подъеду на встречу, но, видишь, старина, не успеваю: зашился в отчётах. Не в службу, а в дружбу…
Я энергично кивнул. Прокатиться на новой машине Сафронова было мечтой.
– Говорите, куда ехать. Привезу вашу даму в лучшем виде.
Тут Сафронов выкатил глаза и расхохотался:
– Ты, верно, подумал, что я… ха-ха-ха… Ну да ладно. Не такой уж я старик, да? Нет, Ванька, тут другое…
Но про другое услышать я уже не успел: в кабинет постучали и в распахнутую дверь гуськом стали входить молодые люди в белых халатах. Наверное, интерны. Мои догадки подтвердила горластая дама с высокой причёской:
– Вот, привела двоечников, Пал Сергеич. Вы просили…
Сафронов сделал им жест обождать, вырвал из блокнота белый листок и нацарапал на нём адрес. Потом положил на него ключи от своей «лады» и подвинул ко мне.
– Буду должен… – прошептал он. – Всё, беги.
Я сграбастал ключи и вышел, сопровождаемый заинтересованными взглядами девчонок-интернов. И что они все во мне находят? Лицо помятое, вид человека, повидавшего не самые лучшие времена и напитки, даже ботинки почистить не успел.