Я едва сдержал порыв сплясать победный танец индейцев, символизирующий радость. Хотя всё-таки подпрыгнул от полноты чувств, когда Лена окончательно скрылась за поворотом, и повернулся к приятелю:
– Вовка, что это было? Что я Сафронову скажу?
– Я же видел, что она тебе понравилась, – пожал тот плечами. – Как настоящий друг, не мог допустить, чтобы твоя девчонка досталась другому.
– Вообще-то ты меня знатно подставил. Но спасибо тебе, – я потрепал его по плечу.
Суслик не терпел нежностей:
– Да ладно. Что-то ты стал сильно чувствительный. Я вот тоже, может, чувствительный. Есть хочу. Пойду куплю булку с маком. Тебе взять?
Я помотал головой и подумал, что уже с нетерпением жду, когда пройдут два дня. Это было дурацкое, но такое приятное состояние.
Анархист
Следующий день пролетел незаметно, и на работу вечером я явился без удовольствия. Хотел ещё раз поболтать с Севой о парашютисте, но в морге царило непривычное для такого времени оживление.
– Что, работы привалило? – спросил я у второго ночного санитара, Виталика, которого почему-то вызвали с выходного. В среднестатистический день в нашем морге находились одновременно максимум три человека: врач-судмедэксперт, фельдшер-лаборант и санитар.
– Сплюнь. Последнее время затишье. Один труп за смену привезут. Да и то не всегда.
– Чего тогда вызвали?
– Что-то с камерой, нужно быстро отправить неопознанных на захоронение. Жаба с утра на телефоне, трубит во все трубы. Сам понимаешь, что тут начнётся. На улице потеплело, а старые холодильники давно не выдерживают нагрузку.
Мимо как раз пробегала Жаба с пачкой документов в руках – волосы дыбом, глаза выпучены. За ней семенил какой-то неприятный, пронырливый типчик, похожий на трясогузку. Заметив меня, Жаба притормозила и нахмурилась:
– А с тобой, Царёв, я ещё поговорю. Мне из милиции звонили, интересовались, что за анархию я тут развела.
– Я просто…
– Просто не просто – тебе повезло, что я сейчас занята. Витёк, давай, сейчас машина подъедет. Бери этого анархиста. Будете помогать коммунальщикам. Севу зовите.
В коридоре показался Сева, помятый и недовольный. Впрочем, последнее время так он выглядел постоянно. Пока мы сновали туда-сюда, то расчищая проход, то укладывая трупы в полиэтилен, я успел ему шепнуть:
– Как-то очень вовремя холодильник сломался. Я в милицию заходил…
– В милицию? Ты про меня ничего не наболтал? – насторожился Сева. Я отрицательно покачал головой, и тогда он испуганно уточнил: – Ты что, думаешь, это из-за парашютиста?
– Может, он был для них чем-то опасен. Назови это как хочешь, хоть интуицией.
– Гадай не гадай, а раз личность его не установили… – развёл руками Сева и пошёл к выходу, а я мрачно добавил:
– Теперь, видимо, уже и не установят.
Сказав это, я неожиданно жутко разозлился из-за всей этой истории, несмотря на то что сам себе советовал выбросить её из головы. И тут вдруг заметил, что дверь в кабинет Марины Геннадьевны приоткрыта. В окно я наблюдал, что все наши топчутся у машины коммунальщиков, о чём-то спорят, Сева даже размахивал руками. Повинуясь импульсу, я кинулся в кабинет начальницы, к письменному столу, и быстро начал рыться в ящиках. В самом нижнем, прикрытые газетой, лежали несколько фотографий парашютиста. Как и положено: анфас, профиль. Фото одежды. Я схватил то, на котором лицо человека без пальца было лучше всего различимо, и быстро вышел из кабинета.
Мутные дела
– Слушай, дед, в твоём отделении милиции творятся какие-то мутные дела, – с порога заявил я, когда приехал с лекарствами от Сафронова.
– Погоди-погоди. В каком отделении? С чего взял? – дед в недоумении отставил чашку.
– Своими глазами видел. Ходил в места твоей боевой молодости.
– Ты чего туда попёрся? – опять не понял дед.
Я вкратце обрисовал деду ситуацию с парашютистом и добавил:
– Хотел спросить, установили ли они личность. Меня сначала на смех подняли, а потом грозиться стали. Такое ощущение, что они упорно не хотят знать, кем был этот бедолага. Будто прикрывают кого.
– Ванька, ты совсем странный. Зачем им это?
– Ну как… Если начнётся следствие, неизвестно, чего могут накопать. Например, что он не сам прыгнул.
– То есть ты уверен, что его столкнули с крыши? Что-то я не пойму: с чего, если ты при этом даже не присутствовал?
– Не присутствовал, – вздохнул я, соглашаясь.
– Тогда что? Увидел что-то странное в протоколах вскрытия? Хотя тут, скорее, надо читать осмотр места происшествия. Зачем тебе всё это?
Я не мог сказать деду, что слышу голоса, иначе старика хватит инфаркт. А он мне нужен живым и здоровым. И история про палец никуда не годилась. Поэтому ответил расплывчато:
– Да нам по учёбе кое-что задали. Помнишь, я тебе рассказывал про курс профайлинга? Нужен был интересный случай для анализа, я на этот труп рассчитывал, а они его бегом хоронить. Так и не опознали.
– Ну, не знаю, чем помочь. Из моих в отделении никто не работает уже. Разве что Сан Саныч, если на пенсию не вышел в прошлом году. При случае поинтересуюсь. Если бы у тебя фото было…
– Есть, – вздохнул я, потупив взор.
Дед поперхнулся чаем и выпучил глаза:
– Я даже не хочу знать откуда.
– Нашёл.
– Ладно. Попробуй Васе позвонить. У них там всяко базы лучше наших. Авось опознают. Если, конечно, он уже забыл, как ты его Нину назвал генеральской дочкой-бочкой.
– А чего она мне мелкого не дала в кино сводить? Сказала: я его матерным словам научил в прошлый раз.
– Было дело, – крякнул дед.
– Ничего я не учил, просто, когда тебя машина водой из лужи шуганёт, других слов не подберёшь. Вырвалось разок – так что теперь, племянника не дадут?
Дед, пряча усмешку, отмахнулся от меня и стал натягивать валенки, чтобы идти за водой. А я обратился к своей уже сильно подросшей собаке:
– Ну что, Скалли, в лес, на прогулку? Нужно подумать, на какой козе подъехать к Василию. Где твой мячик?
Казённая терминология
Мой второй братец – точнее, по порядку рождения он был первый, старшенький, просто про Димку я уже упоминал, когда хвастался Лене братом-журналистом, а Василия приберёг на сладкое – трудился в Следственном комитете столицы и был женат на дочке полковника. Генеральской дочкой Нину я назвал авансом, так что могла бы быть довольной, а не рожи корчить.
Вообще-то, Васька тот ещё зануда, очень педантичный, бережливый, а ещё самый башковитый из нас. Конечно, в глубине души я им гордился и даже когда-то хвастался братом перед пацанами в школе. Правда, те школьные годы теперь кажутся полулегендарными, хотя и прошло всего ничего. Я был из тех, кто не любит вспоминать одноклассников. Меня не очень жаловали, считая снобом (я неплохо учился и мог ввернуть умное словцо), и только Суслику было плевать на такие мелочи. Оттого мы с ним и спелись.
– Чего звонишь? – не очень вежливо поинтересовался старший брат. После встречи у деда накануне Нового года мы не созванивались. Уверен, он всё ещё злился.
– Нужна твоя помощь, – покаянно сказал я, зная, как Василий любит быть всезнающим и всепомогающим.
– Моя? – уточнил он недоверчиво. – Вообще-то у меня работы вагон.
– Это для учёбы, – поспешно уточнил я. – Проект.
И быстро изложил историю с трупом, пока брату была охота слушать. Ему я рассказал и про палец, и про медальон, и про труп в женском платье, который вспомнил Сева.
– Только деду не говори, – добавил я в конце.
– Что на медальоне было написано? – уточнил он.
– Знак богини Мокоши. Так сказал Сева.
– Что-то знакомое. Похоже на название овощного комбината.
– Я вчера прочитал в библиотеке универа о ней: когда-то давно наши предки почитали её как одно из самых сильных божеств, покровительницу женщин. Её знак дарует помощь в родах, защиту и считается женским оберегом.
– А медальон нашли у мужика? Допустим, выглядит загадочно, но тебе что с того?
– Ну, мне нужно склепать приличную версию случившегося. Составить, так сказать, психологический портрет убийцы, который мог помочь уйти из жизни уже двоим, – тут я решил максимально придерживаться истины, чтобы не закопать себя.
– Короче, обо всём, что ты мне тут наболтал, я подумаю потом. У меня через десять минут совещание. Но то, что этого, второго, столкнули… С чего ты взял?
– С того, что никто не пошевелился и версию сбрасывания даже не рассматривали.
– В случаях, похожих на сбрасывание, судебно-медицинскому эксперту для установки траектории падения тела и величины ускорения при необходимости в помощь дают других спецов: механики, математики, баллистики. Сам понимаешь, такие комплексные экспертизы с привлечением кучи специалистов стоят денег. Если нет повода – никто этим заниматься не будет. Нужно было сразу делать карту величины отлёта тела.
– У меня сейчас от твоей казённой терминологии треснет башка…
– По-простому, если человека толкнули, тело будет лежать дальше или ближе в зависимости от того, куда толкали: в спину, в ноги. А если перебросили через ограждение – тоже траектория падения тела изменится.
– А ещё что? Ну, если траекторию я уже отследить не могу.
– Что ещё? При осмотре одежды надо подробно описать её загрязнения. Особое значение имеет обнаружение загрязнений, образовавшихся на месте, откуда произошло падение тела. Они могли возникнуть, когда тело соприкоснулось с какими-то предметами в процессе падения. Загрязнения на рукавах, на передней поверхности брюк в области коленок, на носках туфель могут говорить о том, что потерпевший пытался задержаться о выступающие части здания. Значит, в момент происшествия он находился в сознании и был активен. Ещё признаком криминального случая могут быть телесные повреждения, нехарактерные для падения с высоты. У твоего трупа были колото-резаные или огнестрельные ранения?
– Нет. Кажется… Огнестрельных точно не было.