– Я… не совсем понимаю, – осторожно начал врач.
– Сам был в шоке. Сначала дядя Илья был так доволен, а потом его нашли повешенным в старом доме.
– Повешенным? Ужас какой. Говорю же, я работаю тут всего…
– Хорошо, а кто у вас главный?
– Главный? – мне показалось, при этом вопросе дядька всерьёз испугался.
– Ну, вы только опрашиваете, а кто лечит?
В этот момент к зданию подъехала машина с надписью «Канализация», и дядька едва не подпрыгнул от радости.
– У нас есть врачи… Но вы же понимаете, это нетрадиционная медицина. Мы вынуждены быть осторожны. Я всё узнаю и сообщу. А теперь прошу меня простить, приехали ремонтники.
– Что ж, спасибо, – сказал я, спускаясь по ступенькам. – Правда, вы пока ничем мне не помогли…
Я вышел, но далеко не ушёл, зачем-то наблюдая за входом. Буквально через минуту после того, как ремонтники вошли в здание с какими-то чемоданчиками и железяками в руках, младенчик, воровато выглянув, выскользнул на крыльцо и достал из кармана мобильник. Тут он увидел меня, почему-то сразу засуетился, стал заталкивать мобильник назад в карман.
– Всего доброго, – ещё раз выразительно произнёс я.
Он быстро-быстро закивал и нырнул назад в здание. А я укрепился во мнении, что он собирался кому-то звонить по моему вопросу. И вовремя отошёл в сторону, потому что заметил мутного типа. Он возвращался в здание, но не один, а с ещё одним мужиком, почему-то смахивающим на боксёра.
Я натянул капюшон и отвернулся. Несмотря на сильное волнение, чувствовал: разгадка совсем рядом. Стоит только немного поднажать, и я пойму, как связана мумия, то есть Нестеров, с журналистом Саенко и Севой, кто стоит за этими самоубийствами и при чём здесь медальон?
От всех этих тайн мне захотелось закурить. Я побродил в поисках подходящего места, но, как назло, нигде не присел. Вокруг сновали люди, носились собаки, играли дети, а я ненавидел ловить на себе косые укоризненные взгляды местных лавочных старух.
Обогнув дом, примыкающий к зданию «врачей», я обнаружил небольшой заросший дворик, где образовалась стихийная свалка. Видимо, туда сносили старую мебель, но ветхий продавленный диван с оголёнными пружинами сейчас оказался как раз кстати. Едва я прикурил, удобно устроившись на подлокотнике, как где-то совсем рядом раздался знакомый голос. Только тут до меня дошло, что боковая стена, к которой притулился дворик – это стена аварийного здания. А голос – это возмущающийся доктор, с которым я только что беседовал. Окно было приоткрыто, оттого я прекрасно слышал всё, что происходило в кабинете.
– Вы говорили: никакого криминала. А мне тут предъявляют каких-то повешенных.
– Кто? – спросил кто-то грубым надтреснутым голосом.
– Какой-то паренёк, Королёв фамилия.
– Была там история… Но её с нами не связали. Интересно, как этот Королёв её раскопал?
– В натуре, как? Может, главный нас проверяет? – донёсся до меня уже другой голос. Тоже низкий, но не такой скрипучий. Мне показалось, что это говорит боксёр. Он вальяжно растягивал слова.
– В смысле?
– В коромысле. Да не дрыщи. Это всё из-за Айболита. Он мне самому надоел, терпеть его постную рожу.
– И что делать? – опять заныл доктор.
– Хозяин, а тряпки есть? Откуда больше всего течёт? – заорал кто-то из рабочих, что чинили канализацию.
Судя по голосу из коридора, доктор принялся искать что-то в кабинете, послышался звук падающих предметов. Наверное, он не мог найти ветошь. В итоге пошёл за ремонтниками, чтобы показать место прорыва.
Мутный тип и боксёр (я был уверен, что это они) остались в кабинете одни.
– Почему его до сих пор в расход не пустили? – спросил боксёр.
– Этот жук нравится людям, – заявил мутный тип, после чего закашлялся. Казалось, вот-вот – и харкнет словами на пол. – Наши постояльцы хавают его болтовню и молчат. Прикинь, какой кипиш начнётся, если с ним что-то случится?
– Да на это мне по фигу, пусть дальше болтает. Только какого хрена он командует? Я решать его проблемы не нанимался. У меня свой командир. Из-за этого козла я себе уже на две ходки заработал. А он чистенький ходит, ручки белые.
– Это да.
– Не, ну ладно ещё первый раз, – уже спокойнее начал боксёр. – Я не спорю, мужик почти сам сиганул.
– Сам? Ты не рассказывал тогда…
– Он, видно, понял, что его кинуть решили, и попытался сопротивляться. Баллончиком мне в глаза. Ну, я его толкнул, а там перила низкие. Сам виноват, короче. А второго щенка пришлось по накатанной схеме. Он орать начал, когда я хотел его обыскать.
– А толку? И не нашли ни хрена.
– Сказал же, что выкинул…
– А если нет? – спросил мутный и всё-таки харкнул. – Наш злой как чёрт. Знаешь, что бывает с теми, кто доверие не оправдывает?
– Если бы да кабы! Всё, достал… Я нянькой не нанимался, цацкаться со всякими убогими.
– Сам достал. И вообще, чего орёшь, окно вон открыто.
Я скорее почувствовал, чем услышал, что мутный направился к окну, чтобы задёрнуть штору. И успел упасть на землю под диваном, скрутившись в позе эмбриона. Оставалось молиться, чтобы из окна меня не заметили. Спинка дивана казалась достаточно высокой. Слышно было, как щёлкнул шпингалет. Приглушённо застонали кольца, на которых висела штора: окно тоже закрыли от посторонних глаз и ушей. Выждав ещё минут пять для верности, я на корточках добрался до выхода со двора. И кинулся подальше от этого места.
Суслик быстро покончил с домашними делами и притаранил полторашку пива, что нашёл в холодильнике. Мы пошли посидеть у реки. На берегу всегда хорошо делиться секретами. Этому меня ещё дед научил: вода уносит всё сказанное, оставляя приятное ощущение пустоты.
– Теперь я уверен, что это шайка, орудующая под прикрытием лечебной организации. Следи за руками.
– Зачем? – удивился Суслик, прихлёбывая прямо из горлышка.
– Да это выражение такое. Короче, Нестерова, сбежавшего от «врачей», повесили. Журналист, каким-то образом разнюхавший эту тему, приехал сюда, нашёл Нестерова с медальоном, но как-то лишился пальца. Скорее всего, тоже попал к ним в лапы. Дальше не знаю, наверное, он сбежал и прятался. Но они как-то вышли на него через медальон и тоже убили. Дальше медальон попал к Севе, что закончилось печально. Теперь я знаю, что они убили их, а ещё всё это как-то связано с капитаном и майором, которые мелькают в этом деле. Скорее всего, они не одни, кто в курсе творящегося. Просто одно из звеньев. И покрывают они этих «врачей» за деньги.
– А сын зама мэра?
– Может, зам мэра в деле. Или сын просто работает на них. А что? Папаша на дурь не даёт, вот он и связался с плохой компанией. Возможно, был на шухере, пока эти делали грязную работу. Осталось проследить за ними, узнать, где они всё-таки собираются, и…
– И что потом? У нас есть хоть какие-то факты?
– Ты прав. Тут нужны железобетонные доказательства: фотографии, документы. Конечно, очень заманчиво повесить всё на общество, врачующее нетрадиционной медициной. Но все смерти признали самоубийствами, их вообще никто не связал между собой.
– Никто, кроме тебя.
– Значит, мне и нужно всё узнать, собрать доказательства и посадить этих ублюдков. Больше некому, – с некоторым пафосом заявил я, жалея, что меня не слышит Лена. С другой стороны, когда я всё распутаю, ей не останется ничего другого, как признать мою правоту и вообще понять, что я парень хоть куда.
«Ничего у тебя не выйдет, – сообщил мне ехидно внутренний голос. – Ничегошеньки хорошего». Но когда кто его слушает?
Суккуб
Лена в тот день не объявлялась, а когда я позвонил, чтобы сообщить свои новости, отозвалась без энтузиазма:
– Думаю, это бред. Ну, про сына зама мэра. Зачем ему участвовать в чём-то подобном?
– Может, его кто-то нанял. Поговорим с ним и узнаем. Поехали с нами.
– Я завтра не смогу. Целый день буду помогать в музее, там телевидение столичное как раз приезжает. Взамен обещали мне практику подписать. А на вашем месте я бы караулила телефон. Ты сходил в логово врага, наговорил там кучу компромата. Сейчас они должны по-любому с тобой связаться и пригласить на собеседование. Прощупать, что ты за птица. Будь осторожен!
– Думаешь, это уже опасно? – как бы лениво поинтересовался я.
– Ещё бы. Слушай, я как раз недалеко от того района, где журналист… ну, ты понял. Я зайду за ключом, в обед попробую походить по магазинам, поспрашиваю у работников музея. Вдруг кто-то из местных узнает ключ по форме.
– Ладно, мы с Вовкой сами закинем его тебе, когда будем выезжать.
Разделив таким образом зоны ответственности, с самого утра мы заехали к Лене, потом заскочили домой к Вовке. Тому срочно понадобилось наведаться в свой педколледж. Я тоже решил заехать в морг, забрать отпускные, раз уж мне причиталось. Жабы на месте не было, и я, выпив кофе с Виталиком и Вениамином Петровичем, поспешил убраться от греха подальше.
В коттеджный посёлок, где обитал зам мэра Тихонов, мы приехали после обеда. Предусмотрительно приткнули мотоцикл Суслика задолго до въезда и остальной путь проделали ногами. Нам встретился какой-то мужик на велосипеде, и я, будто шутя, спросил, правда ли, что тут живёт Тихонов. Он указал рукой на крайний ряд домов, что окнами глядели на водоём.
День был будний, потому обилия людей не наблюдалось. Заборы почти у всех были высоченные, и что творилось за ними – оставалось загадкой. Расхаживать и светить лицом тоже не хотелось. Здесь у кого-то над воротами могли быть камеры, и два пацана не самой элитарной наружности быстро привлекли бы ненужное внимание. Я засел в неухоженных кустах у воды чуть поодаль, Вовка отправился на разведку. Вернулся он минут через двадцать.
– Ну что, выяснил, который из них дом Тихонова?
– Думаю, да. На этой стороне всего пять достроенных домов. Три из них победнее – явно не то. В один я заглянул, там такие грязные окна. С прошлой Пасхи не мыли. И травой всё заросло. Там явно никто не живёт сейчас. А в том, что нам нужен, и черепица побогаче, и сад ухоженный. А на веранде мужик в модной майке сидит, в тетрис рубится. И какой-то хмырь у ворот. Наверное, что-то типа охранника. Стопудовое попадание. Вон, дом с флюгером, отсюда неплохо просматривается.