Из дневника Лены.
…Иван попросил написать о самом счастливом дне моей жизни. Я никому не рассказывала, но самый счастливый день в моей жизни случился, когда мне должно было исполниться шесть. После этого моя жизнь пошла коту под хвост. А тогда мы только переехали жить в деревню. Отец с мужчинами рубили дрова, а мы с мамочкой сидели на крыльце и ели мороженое. Откуда там было мороженое – ума не приложу. Наверное, она сама его сделала. Кажется, там были даже кусочки шоколада. И мы сидели на старой разрушенной веранде, ветер создавал приятную прохладу. Возле меня лежал рыжий котёнок, его принесла одноглазая кошка. Непонятно, откуда она тут взялась, но дикой не выглядела. Котёнок тоже охотно шёл к людям. И я давала ему слизывать мороженое с пальца, а мамочка ругалась, что только что покормила этих блохастых.
Я медленно ела, хотелось растянуть удовольствие от того, что мы вот так вот вместе сидим, смеёмся, впереди долгое лето. И нет ничего лучше.
А дальше рассказывать о себе я не хочу. В моей жизни наступил момент, когда всё изменилось и стало серым. Когда родителей не стало, мне исполнилось шесть.
Верю ли я в Бога? Да, конечно. Хотя был период, когда я вообще не хотела о нём слышать. Тогда мне казалось, что меня предали. Я ненавидела весь мир, злилась, но всё это вполне закономерно, когда с детства тебе выпадают такие невзгоды. Потом умерла бабушка, которая меня растила, и я поняла, что ненависть – это пустая трата времени. Я даже не успела сказать ей спасибо, так была занята своими обидами на весь мир. Я лгала ей, дерзила, я ненавидела даже саму себя.
Мне кажется, каждый из нас сам выбирает, прожить свою жизнь в раю или в аду. Злые люди сами разрушают свой рай. Они думают, что можно обрести счастье, просто удовлетворяя свои прихоти, но это лишь быстрее загоняет их в ад.
Чего мне хочется прямо сейчас? Чтобы меня просто обняли. И сказали, что я обязательно узнаю правду. С тех пор как эта мысль засела во мне, я не сдаюсь и медленно двигаюсь вперёд. Порой на достижение цели уходит не один год, но моя цель того точно стоит…
Когда я вышел на кухню, то обнаружил Суслика, сидящим на стуле и с аппетитом поглощающим йогурт, который он нашёл в холодильнике.
– Вот что я тебе скажу, Вано. Она ушла не по своей воле. Что-то случилось. Её похитили…
– Это тебе йогурт нашептал? – не понял я.
– Да я серьёзно! Ну или сама сбежала, но она не планировала. Значит, пришлось…
– С чего ты взял?
– Смотри, в холодильнике свежие продукты. Молоко, кефир, сметана. Она с утра закупила еды на неделю вперёд. По дате видно. Если планируешь уезжать, будешь ты закупаться?
– А ты глазастый.
– Я просто есть хотел.
Так и не придумав, что делать в Лениной квартире, мы решили выдвигаться. Натягивая кеды, я заметил кончик чего-то белого под тумбочкой. Фотография. Я потянул её указательным пальцем и поднёс ближе к свету. Человек был снят вполоборота, на увеличении. Я сразу узнал моего недавнего «сантехника», испугавшегося собаки. И снова перевернул фото под удивлённым взглядом Суслика. Чьей-то уверенной рукой сзади было выведено: Бледных Виталий.
– Обалдеть! – закричал я. Потом спохватился и понизил голос: – Значит, мы были правы! Он жив, и он приходил посмотреть на меня. Он знает про Лену… Чёрт!
– Откуда у Лены эта фотка?
– Думаю: из досье журналиста. Возможно, этот Бледных когда-то и отравил родных Лены. Поэтому она за ним следила. Как считаешь?
– А как этот Бледных был с ними связан?
– Понятия не имею. Пока. Это было начало девяностых, он тогда был в шестёрках у Уткина, возможно, в поселении отца Лены хранились деньги. Тогда до правды не докопались, а теперь Лена решила вернуться и узнать, что случилось много лет назад.
Взбудораженные новой информацией, мы поспешили покинуть квартиру. Суслик стал возиться с замком, но тут нам не повезло. Из лифта вышла пожилая дама в соломенной шляпке. Из тех, кто всегда остановит на лестничной площадке, чтобы спросить, как поживает ваш кот.
– Здрасте, – поздоровался Вовка.
– Вы к кому? – проявила бдительность дама, а я мысленно перекрестился, что к тому времени мы уже захлопнули дверь.
– К знакомой приходили. А её дома нет.
– В кошкин дом?
– Какой ещё кошкин дом? – не понял я.
– Мы с соседками так квартиру эту называем, – охотно пояснила дама. – Тут раньше жила девица, странная такая. Хорьков держала. Вонища стояла – ужас. Потом куда-то уехала и пропала. А квартиру эту долгое время её подружки пополам оплачивали, чтобы кавалеров водить. С женатыми особо не походишь по ресторанам, вот они и сюда… Изводили меня своими звуками. Дом у нас панельный, и слышимость хорошая. Вы же понимаете, о чём я?
– Примерно. Но вы ошибаетесь, тут последнее время девушка жила, Лена. Моя однокурсница. Я в меде учусь, – подчеркнул я и правильно сделал. Дама сразу же смягчилась и стала смотреть на меня с приязнью.
– Не знаю, может, и жила. Порядочная, говорите? То-то я заметила, что тише стало. Обычно то музыка, то смех, а иногда и орать начнут, выясняют что-то. Только я вам так скажу: это всё равно рассадник преступности. Квартира без постоянного хозяина, вот и притягивает сюда всякую шелупонь. А лестничную площадку только я мою…
– Понимаю, вы не общались, но, возможно, вы её видели сегодня. Девушку из этой квартиры?
Разговорившаяся соседка покачала головой, зато поведала нам невероятную историю, которую я поначалу слушал вполуха, пока она не заявила:
– Тут с утра отирался один прескверный тип. Я сразу спросила, к кому он. Заявил, что электрик, счётчики проверять, а когда я сказала про фазы, он ничего не понял.
– И что? – не догнал Суслик.
– Как это что? Разве не улавливаете? – она выдержала эффектную паузу и величественно продолжила: – Если он в фазах не разбирается, значит, никакой он не электрик. А какой-то жулик. Я сразу поняла по его взгляду. Такой нехороший, глазки бегают, ухо сломано. Я потом в окно выглянула, а он возле машины стоит, словно ждёт кого. И машина не из дешёвых, блестящая такая…
За домом я присмотрел неприметную скамейку в кустах, на которую мы уселись думу думать. Итак, вырисовывалась прескверная ситуация. Лена куда-то выходила или возвращалась, и возле дома её поджидал боксёр. Запихнуть девушку в машину – минутное дело. Никто ничего не заметит. Скорее всего, она сейчас где-то у них.
Вариантов развития событий у нас было немного. Учитывая, что в милиции есть люди, явно прикрывающие глаза на деятельность Бледных… Перспективы самостоятельно найти среди них честных служителей порядка, способных решить нашу проблему, были так себе.
Второй вариант нравился мне ещё меньше: обратиться к врагам Бледных, снабдив их нужной информацией. Возможно, они сумеют распорядиться этим лучше нас. Найдут, как прижать распоясавшегося бандита. Но в этом случае не факт, что они сами же не займут его место. К тому же им будет наплевать на закон и справедливость и они вряд ли помогут Лене. Нет, конечно, они могут мне это пообещать, но обещания раздавать легко. А вот выполнять… А потом не видать мне больше спокойной жизни. Если они решат, что мы ненужные свидетели, наша жизнь не будет стоить и копейки. Но самое главное: из потенциальных врагов Бледных я знал только Гулиева, но с тех пор, как сообщил ему про встречу на развилке, так и не смог с ним связаться. Был ещё загадочный и справедливый Гурам, но сумею ли я до него добраться – большой вопрос.
– Вот так выходит, Суслик, что я, как тот Иван-царевич. Сначала поймал жар-птицу…
– В смысле?
– Ну, открыл в себе дар, думал, смогу использовать его для чего-то хорошего. А в итоге и сам подставился, и вас втянул. Есть куча кусочков пазла, а полную картину сложить не могу. Елену Прекрасную нашёл, но не сберёг. И братья меня подставили, прямо как в сказке.
– Там они Ивана ещё и расчленили, а потом его спас волк. Вроде живой водой полил.
Я медленно повернул голову в сторону Суслика и просиял:
– Вовка, ты гений!
– Да ладно, любой дурак этот сюжет помнит.
– Я не про сюжет, а про волка. В смысле, Волкова! Он правда хороший дядька. Уже не раз помогал милиции вычислять преступников, у него должны быть связи. И самое главное – ему, его опыту поверят сразу. Ему, а не мне с моими рассказами про голоса покойников. Потусторонний мир – это ведомство церкви, а не милиции. Тем более с этой фотографией мы теперь точно знаем, что Бледных жив! Хрен с ним, пусть даже меня потом из морга уволят и из универа отчислят. Зато Лена останется жива!
– Твои бы слова…
– Так, дуй к Роме за фотиком! Мне нужно всё записать, а потом я попробую поговорить с Волковым и с Гурамом. Сегодня же пятница, есть шанс встретить его у ресторана.
Оставшись один, я сбегал в киоск за ручкой. И снова устроился на лавочке, достав из рюкзака блокнот с записями лекций Волкова. Единственное, что я мог делать сейчас – это напряжённо думать и писать. Чтобы систематизировать свои мысли, я принялся чертить схемы и даже записал первую фразу: «Если где-то нет кого-то, значит, кто-то где-то есть…»
Кто-то, руководящий ситуацией в лесной деревне. Дёргающий за ниточки. Тот, кого слушают, боготворят и боятся. Бледных и есть Гуру? Или рядом с ним есть ещё кто-то? Конечно, он не смог бы один создать такую масштабную организацию. Теперь наличие на территории заброшенной деревни доктора Айболита, как называл его в разговоре боксёр, становилось ещё более объяснимым. Тот не только «лечил» больных раком, но и вполне мог вырезать органы на продажу. Снова мелькнула мысль о Сафронове, но я поспешил её отогнать. Нет, поверить в такое даже моей фантазии не хватит…
И тут меня словно прорвало. Я стал писать быстро, сокращая слова, чёркая, не стремясь к красоте формулировок. Просто слова, просто мысли. Остановился, когда закончились страницы в тетради. Аккуратно вырвав написанное, я стал перечитывать всю историю. Выходило правдоподобно.
Я освободил один из файлов, вложил туда свои записи, фотографии журналиста Саенко и распечатанный снимок мумии. Приложил вырезки из газеты про проституток, которые тоже таскал с собой в рюкзаке.