– А девушка…
– Можешь анонимно позвонить в следственный комитет. Есть ли шанс, что после этого ты найдёшь свою девицу живой, – вопрос. Естественно, никто из ментов не признается, что имел дело с сектантами. Сложнейшие механизмы конспирации позволяли этому сотрудничеству выживать в суровой правовой реальности. Я так понимаю: никаких фото и видеодоказательств их близкой дружбы у тебя нет?
– Они были у погибшего журналиста. Но их забрала Лена – девушка, которую похитили.
– Может, она сама хотела воспользоваться этими документами. В любом случае: нет бумажек – пропащее дело. Журналист твой сам припёрся в секту за спасением души, а потом её добровольно покинул. Где он ошивался пару месяцев и чего решил с крыши прыгать – чёрт его знает. Психически неуравновешенный парень с твоей работы тоже не доказательство. Кто вообще свяжет эти события?
– Мне говорили, вы справедливый… – в досаде бросил я.
– Ну что ты будешь делать! – хлопнул по столу Гурам. – Ты хоть видишь, что я инвалид? Ты что, предлагаешь мне встать и пойти спасать мир? Я же понимаю, что жив, пока ни во что не лезу. Мои времена прошли. Единственное, чем я тебе могу помочь… Оставь свой номер телефона. Когда тут станет спокойнее, я тебе позвоню. Гоги, – позвал он, и тип в водолазке тут же подал ему ручку и салфетку. Я молча написал свой телефон, но не мог уйти. Всё ждал ещё чего-то.
– Иди. Надеюсь, ещё когда-нибудь тебя увидеть.
– Я тоже на это надеюсь, – буркнул я, направляясь к выходу. И показал язык своему отражению в стекле. А что ещё оставалось делать?
Бедный Суслик, протирая свой мотоцикл грязной тряпкой, изнемогал от любопытства, но я понял, что рассказать мне особо нечего:
– Гурам сказал, что мои попытки примкнуть к силам добра слегка преждевременны.
– Не умничай. Говори как есть, – разозлился Вовка, швыряя скрученную тряпку в мусорное ведро, как в баскетбольное кольцо.
И я стал говорить, как было.
Часы сработали
Запоздало я вспомнил, что выключил телефон. И нажал на кнопку. Едва на экране проползла заставка, как мне пришло сообщение с незнакомого номера: «Если хочешь увидеть свою девку живой, положи медальон и все документы журналиста в ячейку на вокзале. Код пришлёшь сообщением. Или приходи попрощаться с ней завтра с утра».
– Что там? – испуганно спросил Суслик и, не дожидаясь ответа, сам заглянул в телефон.
В ушах стало нестерпимо жарко. Кусая кончик языка, я сразу же набрал Тихонова в надежде, что в пятницу вечером застану его дома.
– Это Иван, который спас вашего сына.
– Я понял, – коротко бросил он.
– Мне очень нужна ваша помощь. Я знаю про лесных братьев. Вы тоже уже про них знаете, уверен. В милицию не пойду, там подкупленные люди. Гулиев трубку не берёт.
– Ты знаешь, сколько его человек там положили? – рявкнул вдруг всегда спокойный Тихонов. – Я не хочу иметь к этому никакого отношения.
– Если сейчас этих отморозков не остановить, они и вас не пощадят. Они забрали девушку, она участвовала со мной в расследовании. Лену…
– Помоги им! – вдруг услышал я в трубке голос Ромы. Видимо, он прослушивал наш разговор по параллельному телефону из другой комнаты.
– Немедленно положи! – гаркнул Тихонов сыну и снова обратился ко мне. Уже более спокойным тоном он добавил: – Это и есть твоё самое важное желание?
– Да!
– Хорошо, завтра я попробую организовать туда людей. Мне нужен какой-то повод. Не могу же я просто так направить проверяющих.
– Вы же в девяностые такие дела ворочали, а теперь… – я осёкся, понимая, что перехожу черту дозволенного.
Но Тихонов, как ни странно, не обиделся. Сказал снисходительно:
– Это в девяностые надо было показать, что ты самый большой и страшный в городе, а теперь, если хочешь делать дела, то лицом и должностью светить не стоит. Всегда найдётся кто-то ещё больше и страшнее. Так что, повторяю, нужен сигнал.
– Скажите, что местные жалуются на сектантов.
– Никто не жаловался. Там ближайшая деревня за два километра. Если у них свои люди в милиции, бесполезно соваться. Их предупредят. Нужно застать врасплох. Завтра. Всё. Я своё обещание выполню. И тебя предупредил. Сам делай с этой информацией всё, что захочешь.
Закончив разговор, я ответил на сообщение шантажистов. Суслик заволновался:
– Ты что там пишешь?
– Написал, что согласен положить всё в ячейку. Думаю, на вокзале меня будут ждать. А Лену продолжат удерживать в плену. Это мой шанс. Пока они будут ждать меня в одном месте, я появлюсь в другом.
– Не я, а мы.
– Вовка… Я не могу взять тебя с собой.
– А я и не спрашиваю.
Тут он снял с запястья часы.
– Возьми на удачу. Командирские, от бати. Я в них в колледж поступил, и с Анькой тогда на хате… ну, ты помнишь. Короче, они счастливые.
– Нет, пусть будут у тебя.
– Я сказал: надевай.
– У меня есть пистолет.
– А ты стрелять умеешь?
– Жизнь заставит – выстрелю. Как показала практика, этот пистолет и сам себе хороший друг. Может удивить.
Солнце скрылось за тучами, из-за чего сумерки наступили раньше обычного. Город окрасился в серый цвет с редкими яркими вкраплениями окон, фонарей и горящих вывесок. Мы мчались на мотоцикле навстречу неизвестности. За спиной у меня был рюкзак с биноклем, пистолетом, Роминым фотоаппаратом и ножом.
Вряд ли моё решение во что бы то ни стало проникнуть на территорию обитания Бледных можно считать разумным. Но я рассудил, что с пистолетом мои шансы отыскать место, где держат Лену, возрастают. Если меня поймают, скажу им, что медальон передал брату, Васе. И если я не вернусь, он всю столичную милицию на уши поднимет, потому что все доказательства творящегося в Ярославле беспредела у нас уже есть. Видимо, Лена не отдала им документы, успела где-то их спрятать, и теперь они уверены, что всё у меня. Пока это к лучшему.
Мотоцикл мы снова укрыли у просёлочной дороги, что вела к дачному кооперативу. И дальше шли пешком. В этот раз я уже прекрасно ориентировался, топали мы около получаса, когда впереди мелькнули огни поселения.
– Обойдём по кругу. Для начала хорошо бы глянуть в бинокль на обстановку, – прошептал я, старательно глядя под ноги. Как я помнил, где-то здесь была как минимум одна огромная яма. Могла быть и вторая, и третья.
– Вано, может, всё-таки подождём завтра? – прервал молчание Вовка. – Ты же понимаешь, идти туда нельзя. Вышибут мозги, не успеешь достать свой пистолет. И чем я помогу? Биноклем в них пульну? Не подумай, что я сдрейфил, но за тебя…
– Я не просил идти со мной. Езжай домой, сам во всём разберусь.
– Конечно…
– Что?
– То есть ты герой, а все остальные – так, грязь из-под ногтей? – неожиданно вспылил Вовка.
Думаю, он изрядно нервничал, вот и болтал всякое. Но я нервничал не меньше, потому тоже не сдержался:
– Слушай, вообще-то, если разобраться, ты должен был присмотреть за Леной. Это ты оставил её дома одну, после чего её похитили.
– Приехали! Я ещё и виноват… Ну спасибо! Думаешь, я меньше твоего за Лену переживаю?
Переругиваясь, мы как раз вышли на лесную опушку, окружённую соснами и елями. Я полез в рюкзак за биноклем, когда вдруг со стороны поселения раздался шум. Сначала всё перекрывал собачий лай. Потом я стал различать топот, треск и громкую матерщину.
Суслик намертво вцепился в мой рукав:
– Что это?
– Хрен его знает. Может, Тихонов надавил, и Гулиев всё-таки прислал людей?
– Ох, не вовремя мы сунулись! Говорил же тебе…
Между деревьев показались безликие белые фигуры, похожие на привидения.
– Кажется, они движутся в нашу сторону!
– Тогда переходим к плану Б! – дрожащим шёпотом заметил Вовка.
– Что ещё за план Б? – заторможено поинтересовался я.
– Валим отсюда! – уже не таясь, заорал приятель, хватая рюкзак.
Его призыв потонул в криках со стороны «привидений», откуда-то вдруг раздались перекликающиеся выстрелы. Сначала одиночные, теперь они звучали со всех сторон, казалось, от них даже вибрируют деревья. Просвистело где-то совсем рядом, у меня застучало в барабанных перепонках. Это отрезвило, и ноги заработали машинально. Отбежав немного в сторону дороги, я упал на землю и попытался ползти. На короткое время стрелять как будто прекратили.
– Падай… ползком… – голос мой сорвался.
Повернулся, чтобы увидеть Вовку. Он почему-то замер столбом, недоумённо озираясь по сторонам. «Привидения» стали ещё ближе. Теперь их было уже, кажется, штук семь-восемь.
В это время между деревьями с другой стороны я заметил тёмные тени нескольких человек. Они шумно, словно гончие, неслись навстречу белым призракам, заставив их повернуть в сторону забора. Снова стало свистеть и трещать. По периметру поселения вспыхнул свет, теперь мы были как на ладони. Зато и я успел увидеть, что расстояние между тёмными и светлыми сократилось. Если бы они кричали что-то, угрожали, это было бы не так жутко. Но они почему-то неслись молча. Со стороны светлых в сторону тёмных полетело что-то округлое. Под этим снарядами, похожими на железные шары, сразу упало несколько тёмных. Добежавшие тёмные схлестнулись со светлыми. Теперь я понял, что на них были надеты какие-то одинаковые холщовые балахоны. Людская масса забурлила, с глухим хрустом ломались то ли ветки деревьев, то ли кости. Опять раздались выстрелы со стороны забора. Если бы мне сказали, что всё это длилось не более двух минут, я бы не поверил.
– Вовка, быстрей! – тихо позвал я, молясь, что мы остались в стороне от побоища.
Пистолет выскользнул из моей трясущейся руки, я кинулся назад, чтобы его поднять, потом снова метнулся к Вовке. И беззвучно охнул, потому что увидел кровь на его светлой кофте. Суслик сделал два неуверенных шага ко мне, покачнулся и стал оседать. Свет по периметру также резко погас.
Нахлынувший адреналин затопил судорожно сведённый живот. Я успел подхватить Вовку под плечи, пока он не рухнул в мох. Он схватил меня за руку, испуганно шепча: