– Всё под контролем, дед. Чего так смотришь?
Дед хитро прищурился и отложил книгу в сторону:
– Когда человек врёт, основное усилие он тратит на то, чтобы поверить в собственную ложь.
– Думаешь, я вру?
– Есть один афоризм, кажется, Николая Векшина: «Первый раз обманешь – поверю, второй – снова поверю, третий – вновь поверю. И так до тех пор, пока не перестанешь врать».
Чтобы не отвечать, я распахнул окно и по пояс вылез наружу, делая вид, что по-хозяйски осматриваю дедов огород. Закатал рукава и потянулся:
– Ну что, дед, пойдём дровишек наколем? Ночью обещают мороз.
Слишком близкие друзья
Уже через пару недель я забыл все данные деду обещания не водить девчонок домой и налегать на учёбу. Декабрь порадовал первым мокрым снежком, что растекался скользкими ручьями по тротуарам.
За окном были утренние сумерки, потому легко было представить, что сейчас вечер. Я полулежал в кресле с полотенцем на бёдрах и допивал минералку, постукивая пластиковую бутылку по донышку. После вчерашней вечеринки меня мучила жажда, а топать на кухню и ставить чайник было лень.
– Поль, а Поль… – позвал я.
– Ну чего тебе?
– Приготовь завтрак.
– Пусть тебе жена готовит, – буркнула Поля.
Она лежала, прикрывшись простынёй, и сладко потягивалась. Вот она упёрлась подбородком в свою ладонь, волосы рассыпались по подушке. Всё это было чертовски красиво. Будь я художником, непременно захотел бы написать её портрет. И хотя я наблюдал за ней с интересом, ничего не чувствовал. Наверное, надо завязывать с алкогольными вечеринками.
Полина была самой красивой девушкой в нашем универе, и встречаться с ней хотели многие. А ещё она была дочкой главврача центральной городской больницы Павла Сергеевича Сафронова – моего благодетеля и старого друга родителей. Это он договаривался насчёт работы в морге, помогал подготовиться к поступлению и обещал место у себя в больнице, когда я отучусь. И если бы он узнал, что его драгоценная дочурка сейчас ночует не у лучшей подруги, занимаясь курсовой, а в моей холостяцкой берлоге, его бы хватил удар. С Полькой мы дружили с детства, сколько себя помню. Она, конечно, поступила в медицинский с первого раза, поэтому сейчас была на втором курсе.
Если быть до конца честным, она сама проявила инициативу. Дело было так. Я позвал её на одну из вечеринок, которые с отъездом деда поначалу были чересчур частыми, и там узнал, что давно ей нравлюсь. Конечно, она делала вид, что снизошла до меня и что наши с ней отношения – это чистая физиология. Я не разубеждал её, хотя заметил, что приезжать ко мне она стала очень часто. Нет, я, конечно, не был против, но, во-первых, если её отец узнает – мне кирдык. А во-вторых, серьёзные отношения я заводить не собирался, у меня было много знакомых девчонок, с которыми меня связывал необременительный пьяный флирт. С тех пор как я стал работать в морге, почему-то автоматически становился душой любой компании. Я-то думал, что девчонки, узнав, чем я занимаюсь, будут от меня шарахаться. А вышло наоборот: им нравились мои байки из склепа. Суслик даже обижался, что на его бицепсы, добытые в неравном бою с тренажёрами в подвале, и то не так реагируют, как на мои истории о трупаках.
Хрипловатый после сна голос Полины окончательно разрушил очарование:
– Иван Царевич, будь другом – сделай кофе.
Я хмыкнул, потому что активно протестовал против прозвища, которым меня наградила она, а пользовались теперь почти все друзья.
– Тоже мне, Василиса Премудрая нашлась. Полька, отец тебя избаловал. Ремешка тебе надо…
Я всё-таки пересилил себя и отправился на кухню. Скалли снова сделала лужу в коридоре. В ответ на мой грозный окрик собака зажмурила глаза, притворяясь раскаявшейся. Хотя я был уверен на сто процентов: в душе она считала себя абсолютно вправе гадить где угодно. При таком-то безалаберном хозяине. Для острастки я разок встряхнул её за загривок.
– А ты знаешь, что про тебя Волков спрашивал? – крикнула Поля. Судя по голосу, она встала и уже одевалась. Прыгала на одной ноге, натягивая свои узкие джинсы.
– Не-а.
– Я слышала, как он своей лаборантке говорил, что не сдавших зачёт будет отчислять. А ты даже лабораторные не сдавал. Тебя и к зачёту не допустят. Ты бы завязывал со своим моргом, а то ведь вылетишь. Зачем только мы с тобой тогда поспорили? Я же не думала, что ты всерьёз. Ещё в армию заберут…
– Ты же меня дождёшься? – пошутил я, машинально размешивая растворимый кофе в чашке. Хотя мне было совсем не смешно.
Анатолий Васильевич Волков преподавал у нас психологию и был правильным преподом. Ещё не старый мужчина, который при встрече в коридоре казался суровым, но стоило ему заговорить о своём предмете – он дивным образом преображался. Умный, доброжелательный и эрудированный – он улыбался, и становилось очевидно, что он друг студентов и вообще всего человечества. Но это не мешало ему считаться одним из самых строгих преподавателей на факультете, на экзамене у Волкова погорел не один легкомысленный первокурсник. Авторитет его был велик, но основан не на страхе, а на уважении.
Правда, его занятия я посетил всего раза четыре, из-за того, что Севка стал встречаться с какой-то девчонкой, продавщицей из цветочного. У неё по понедельникам был выходной, и он просил подменять его в морге на дневные смены. Вот с тех пор Волкова я и не видел. Как оказалось – зря.
Видимо, я задумался, оттого принял новость Полины с непроницаемым лицом. Я такое умею и практикую, потому что она вдруг решила поддать мне жару:
– Что-то ты очень спокойный. Помнишь мою подружку Веру, такая кучерявая евреечка?
Я издал неопределённый звук:
– Му-у-у…
– Вот, вылетела из-за Волкова. Она пары пропускала, думала на зачёт юбку покороче надеть – он же холостой. Не прокатило.
– Ничего себе дела. Чего же ты мне такую ценную инфу раньше не выдала?
– Откуда мне было знать, что ты сачкуешь? – возмутилась Полина.
Я помотал головой:
– Нет-нет, вылетать мне никак нельзя.
Напоив Полину кофе, я проводил её до двери, прикрывшись делами от намёков на совместную прогулку. Нечего светиться с ней перед местными аборигенами. А ещё я понял, что мне пора заняться лабораторными, как-то подтянуть предмет. Прогульщиков Волков не любил, двоечников не тянул. С его лёгкой руки вылететь из универа было на самом деле плёвым делом. Это не входило в мои планы.
Стратегияпо захвату мира
Я, как назло, опоздал, хотя выбежал из дома словно ошпаренный. Подвела техника: троллейбус сломался. Когда вбежал в аудиторию, пара уже началась. Я пробирался на заднюю парту к своему приятелю Андрюхе, чувствуя на себе пристальный взгляд Волкова. В этот момент он отвечал на чей-то заданный ещё до моего появления вопрос:
– Подождите, молодой человек. Я генерирую мысли. Да что тут скрывать, я только что придумал стратегию по захвату мира. Но сначала я дам ответ на ваш вопрос, а в конце занятия расскажу кое-что интересное, чтобы вы дружно меня полюбили.
Все в аудитории, включая Андрюху, засмеялись, и дальше пара пошла как обычно. Диктовка, вопросы, ответы. Глянув на часы ближе к концу занятия, Волков заявил:
– А теперь обещанный сюрприз. Я долго вынашивал эту идею, договаривался с ректором и деканом. И вот время пришло. Со второго семестра я запускаю свой первый дополнительный теоретический курс «Выявление мотивов поведения преступников для дальнейшего прогнозирования».
В аудитории стало шумно. Анатолий Васильевич принялся объяснять, что такого ещё никто у нас не делал, а вот за рубежом профайлинг давно и успешно используют во всех сферах.
Из подсобки появилась лаборантка Волкова – Ольга Аркадьевна. Худая, с сероватыми волосами, которые издалека казались седыми и добавляли ей возраст. Узкие губы, маленькие глаза. Когда раздавали красоту, Ольга, видимо, стояла в очереди за дисциплиной. Она отличалась военной выправкой, никогда не опаздывала и содержала все документы в образцовом порядке. Сейчас она раскладывала перед нами анкеты, которые надо было заполнить всем желающим проходить курс.
– Я ставлю амбициозные цели, – между тем продолжал Волков. – Почему я предпочитаю копаться в голове? Потому что, кроме меня, это мало кому приходит в голову. Простите мне эту уместную тавтологию. Действительно, кажется, зачем копаться и искать какие-то скрытые проблемы в душе или сознании, если человек всего лишь стал преступником? Сегодняшнее общество – как наше, так и западное – к великому моему сожалению, наказывает только симптомы болезни, то есть преступления. Никто не ищет причины. Возможно, нам удастся совершить прорыв. Убрав причину, мы спасём больше жизней, чем спасают милиция и врачи, вместе взятые.
Я удивился такой причудливой теории, но даже мысленно спорить не стал. Спасём так спасём, почему бы и нет. Судя по восторженному гулу в аудитории, на курс хотели попасть если не все, то многие. Волков сразу предупредил, что это добровольно, но лучших учащихся он готов поощрять досрочными зачётами и перспективами сотрудничества с милицией.
– Поверьте, ко мне уже несколько раз негласно обращались представители правоохранительных органов, когда надо было помочь в раскрытии особо важных и секретных дел. Не за горами время, когда в каждом отделении милиции будет свой профайлер. Это профессия будущего – что-то на стыке медицины и психологии.
Когда прозвенел звонок, я дождался, пока наша староста, очкастая Таня, подпишет журнал, и подошёл к столу Волкова. Идеальная прямая осанка, безупречно выглаженная рубашка. Он что-то писал в своём рабочем ежедневнике. Какое-то время я в напряжённом молчании топтался, не решаясь подать голос. Мерное движение ручки действовало на меня умиротворяюще.
Как оказалось, Волков уже давно меня заметил. Дописав, он закрыл блокнот, поднял глаза и какое-то время разглядывал мою физиономию с внимательностью опытного санитара психбольницы:
– Чего мнётесь, молодой человек? Если есть что сказать – говорите.