— А она согласна? — Давлат растерянно посмотрел на дочь. Лично он был против, но вокруг столько любопытных. Что скажут люди?
— Он только просит, — Маша озорно улыбнулась.
— Нет, я серьезно, — ответил Иван, с удивлением думая про себя, что это так и есть. «Что на меня нашло? Люди говорят, что это любовь. Любовь», — повторил он, пробуя слово на вкус.
— И я серьезно, — Маша улыбалась.
— Маша, вопрос наисерьезнейший, — царица сердито притопнула ножкой.
— Поэтому я испытать хочу жениха. — Вокруг удивленно загалдели, такого поворота событий никто не ожидал.
— Чего его испытывать, он и так на Змее прилетел, — по-дружески напомнил Серый.
— Я готов, — Иван пристально посмотрел на девушку. Она покраснела.
— Да рано ей, зачем молодца раньше времени пугать, вот через годик-другой приезжай, — сказал Давлат.
— Ты дочек старших замуж отдал, зачем ей тянуть? Вспомни, сколько мне было, когда я за тебя замуж вышла? — неожиданно вступилась Елизавета.
— Да когда это было? — смутился царь.
— Что ты хочешь этим сказать? Я плохо выгляжу? — царица грозно нахмурилась.
— Ничего, — царь смутился еще больше. — Но три свадьбы… — пробормотал он.
— Молодежь горячая и ранняя пошла, — обронил кто-то в толпе.
— Значит, и в огонь и в воду? — Маша стала серьезной.
— В огонь и в воду, — подтвердил Иван.
— Мы воду прошли, нас в бочке по морю больше года носило, — обратился к толпе Серый.
— Значит, любовь с первого взгляда? — Маша внимательно смотрела на царевича.
— Да, — Иван кивнул и так же посмотрел на девушку. — А ты?
Маша покраснела, но ничего не ответила. Она оглянулась на родителей:
— Он сам напросился на испытание.
— Вижу, — с грустью ответил Давлат. — Может, без испытаний, так ты никогда замуж не выйдешь?
— Этот молодец — всем молодцам молодец, — рекламировал Серый.
— Сейчас посмотрим, — пообещала Маша.
— Да, царевич, сейчас ты узнаешь, почем фунт лиха, — заговорили, заулыбались в толпе, — к нашей Маше не так просто свататься.
— Она похлеще Змея Горыныча будет, — добавил какой-то остряк.
— Лучше мимо пролететь, — в толпе рассмеялись, ожидая представления.
— Ваня, мне кажется, мы, то есть ты, влип, — прошептал Серый. — Она тебя околдовала.
— Околдовала, — согласился Иван, улыбаясь и думая о своем.
— Бежим? — предложил, оглядывая обступивших, Серый. — Не напрасно мне не нравился Сирота, он специально нас здесь высадил.
— Пойдем, — позвала Маша. Толпа расступилась, пропуская царевну, за ней Ивана, наступающего царевичу на пятки Серого. За ними потянулись все остальные.
Маша привела царевича к глубокому крепостному рву, заполненному мутной зеленой водой.
— Огненная река, — сказали в толпе.
Серый тревожно принюхался: чем-чем, а огнем здесь не пахло. Со дна рва доносилось дружное хоровое кваканье лягушек, у поверхности мельтешили стайки пескарей.
Маша ободряюще посмотрела на Ивана.
— Это и есть наша огненная речка.
— Сейчас искупаться предложит, — хихикнул Серый.
Давлат похлопал Ивана по плечу.
— Если что, не бери в голову и не огорчайся. В конце концов, тебе посочувствуют, парень ты неплохой, я вижу, а её, как всегда, осудят.
— За что?
— Колдунья она, — шепнул Давлат.
— Красивые у нее глаза, — согласился Иван.
Давлат расстроенно махнул рукой, отошел в сторону.
Принесли деревянный мостик. Установили надо рвом. Маша перебежала на другую сторону. За рвом тянулись открытые холмистые поля с пасущимися на заливных лугах молочными стадами. Вершины холмов венчали редкие красные черепицы домиков.
— На животноводстве держимся, — хвастливо объявил Давлат. Иван видел только Машу. «И впрямь околдовала, — мелькнула запоздалая мысль. — Никогда бы не подумал, что… Что? Какое счастье встретить такую девушку. Не зря мне всю дорогу про свадьбы Давлата твердили…»
Большие глаза царевны смотрели на Ивана серьезно и строго. Она громко объявила:
— Перейдешь речку, стану твоей невестой.
— Речку перейти? Этот овраг? — на лице Ивана появилась глупая, недоверчивая улыбка.
— Речку перейти — не поле обежать, — согласился Серый.
Иван оглянулся и увидел, что у края рва остались только они. Все остальные отошли на безопасное расстояние, под белокаменные стены.
— Не нравится мне, — верволк пошевелил носом. — Странно, я ничего не чувствую.
— А Маша тебе понравилась?
— Ничего, — Серый усмехнулся, — но моя русалия лучше.
Со дна рва раздался резкий выхлоп, словно лопнул огромный водяной пузырь, и в тот же миг над краями рва, заполнив его по всей ширине, взметнулось высокое огненное пламя, скрывшее Машу. Царевич и Серый инстинктивно отскочили на безопасное расстояние. В толпе у стены послышались приглушенные смешки.
— Видишь! Я чувствовал! Я предупреждал тебя не связываться с ней! — панически закричал Серый. Он схватил царевича за руку. — Бежим, у нас есть дела поважнее в Кусмановом царстве.
— Перейдешь огненную речку, стану твоей невестой, — донесся из-за огненной завесы насмешливый голос Маши.
Царский двор, наблюдая, растянулся вдоль стены, только Ваня-калика вышел вперед с гуслями наперевес. Ударил по струнам и звонко запел:
Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь —
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков.[8]
— Бежим?! — верволк тянул царевича за руку.
— Подожди, Серега. Она колдунья, только и мы не лыком шиты. Ах, какая песня хорошая, — Иван помахал рукой гусляру. — Обязательно приглашу на свадьбу.
— И чудаки — еще такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, —
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
— Царевич, пропадешь! Иван!!
Иван шагнул к мосту, пламя зарычало, как зверь, почуяло его приближение, алые языки взметнулись выше. Он посмотрел на мостик, тот почернел, сыпал искрами, извивался, словно мог испытывать боль, таял на глазах.
— Вперед, — приказал себе Иван. Шагнул на мостик, закрывая от нестерпимого жара лицо. Пламя его проглотило. Из сотен уст вырвался отчаянный вздох. Иван торопливо пробежал по мостику несколько шагов и удивленно остановился, отнимая руки от лица. Ощущение было странным. Это и есть настоящее колдовство. Пламя не обжигало. Он стоял в алом тумане и чувствовал не жар, а прохладу. С удивлением посмотрел на мостик. Внутри пламени мостик был обыкновенной деревянной перекладиной, сложенной из двух досок, которые и не думали возгораться. Наваждение.
— Царевич! — раздался за спиной жалобный вопль Серого. Впереди, сквозь алый туман, отчетливо просматривался край рва и Маша. Она смотрела под ноги, огорченно прикусив нижнюю губу. Царевич уверенно зашагал навстречу. Маша поднял голову. Её глаза стали еще больше, от удивления или от веры в свое счастье. Иван спрыгнул с мостика, замер перед девушкой.
— Вот видишь, я сказал тебе правду: за тобой пойду и в огонь и в воду.
Девушка припала к нему, обвила руками шею.
— Я это чувствовала, — прошептала она.
— Царевич! Я с тобой! — Серый несся по мосту, ничего не видя, закрыв лицо руками. Алый туман медленно рассеивался, опадал, доставая верволка до щиколоток.
— Верный у тебя друг, — сказала Маша.
Серый выскочил на край рва. Чуть не сбил их с ног. Пробежал несколько метров, махая руками. Растерянно остановился.
— Царевич? — удивленно пробормотал он, оглядываясь.
— Приехали и все проехали, — улыбнулся Иван, протягивая Серому руку. — Спасибо.
— За что? — Серый стиснул ладонь царевича.
— За дружбу.
— Куда ты, туда и я, — верволк широко улыбнулся, нарочно демонстрируя Маше передние зубки. — Я так и знал, что здесь что-то нечисто, — заключил он.
Иван заключил в свои руки руки девушки:
— А ты пойдешь со мной?
— Пойду, — просто ответила Маша, награждая Ивана счастливой улыбкой и сиянием глаз.
Серый шмыгнул носом:
— Чует моё сердце, свадьбой пахнет…
Зрители на другом краю рва дружно аплодировали, но их аплодисменты не могли заглушить пение гусляра:
…Я поля влюбленным постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!..
Свадебный поезд постепенно уменьшался, до той поры, пока на дороге, ведущей к границам Кусманового царства, не остались трое всадников: Маша-царевна, Иван-царевич да Серый-верволк.
Царя и царицу долго пришлось отговаривать от продолжения свадебных гуляний, пока царский казначей не напомнил, что третью свадьбу делать нецелесообразно — казна поиздержалась, а Иван объявил, что новая свадьба состоится в царстве папы-Берендея. На том и порешили.
Отъезжали все вместе, в общем свадебном поезде молодых женихов и невест, перегруженном возами с приданым и подарками. Разумеется, в дороге познакомились лучше, обещали друг дружке со временем, когда встанут у рулей царств, обменяться дипломатическими посольствами и при случае заезжать в гости. При прощании царевич и Маша приглашали всех на свадьбу.
Втроем ехать оказалось не так весело — мнение Серого. Находясь подле жениха с невестой, он не знал, куда себя деть. Их разговоры, взгляды, вздохи да охи вызывали у него тоску смертную. Серый нахлестывал коня, вырывался далеко вперед или, наоборот, отставал.
Вот судьба, что вытворяет, — был человек и нет человека. Своими руками задушил бы Сироту.
Иногда громко вскрикивал:
— А помнишь, царевич, как мы в бочке по морю синему мыкались? А помнишь, как тебя признал Сивко — богатырский конь?