У мужчин, лицезревших эту сцену, не выдерживали нервы, и они отворачивались.
— Красавица и чудовище, — прокомментировал Берендей и получил чувствительный тычок от Аниты.
— Что ты понимаешь в женщинах? Должна же быть в них какая-то загадка?
— О, да.
К гостям вышли жених с невестой.
— Как здорово, что вы приехали, дорогие гости. Знакомьтесь, это моя невеста Маша, — Иван представил царевну.
— Наслышаны, хорошая девочка, — каркнула кикимора.
— Мои друзья, — гордо объявил царевич любопытному двору. — Знакомьтесь, это…
— Можно просто Кика, — смущенно донеслось из-под вуали.
— Леонид, — Леший дружелюбно улыбнулся, продемонстрировав крепкие зубки, привыкшие лущить лесные орешки.
— Наяда, — Русалия кокетливо присела в реверансе.
— Моя невеста, — добавил Серый, победоносно оглядывая хмурые мужские лики.
— Невеста, — согласилась Наяда-Русалия.
— У нас и подарки есть, — вспомнил Леший, доставая из широких штанин небольшой сверток. Наслаждаясь общим вниманием, неторопливо развернул.
— Вот, золотая подкова, на счастье, её когда-то конь Ярилин потерял, копытом за дуб в Лукоморье зацепился. — Леший вручил подарок Маше.
— Я тебе калач испекла, — сказала Кика, протягивая Ивану дорожную сумку. — Этот съешь, в сумке новый появится.
— Это тебе Маша, — Русалия дала невесте ароматную шкатулку. — Здесь браслет с драгоценными орихалками, я его со дна Атлантиды подняла.
— Большое спасибо, — растроганно поблагодарили молодые.
— Пользуйтесь на счастье, — каркнула Кика.
Новые гости немного нервничали и краснели, когда Иван представлял их царям, царевичам, царицам и царевнам. В конце длинного списка стоял Митрофанушка. Шут нечисти понравился больше.
Тем же вечером произошло еще одно шумное и громкое событие, надолго запомнившееся обывателям. На Сироте прилетел гусляр Иван. Сирота после длительного перелета говорить не мог и так тяжело дышал, что чуть не спалил кремль. Стены облили водой, а Горынычу предложили сунуть голову в колодец, запить водичкой.
Иван-гусляр извинялся:
— Я и сам бы дошел, знаю дороги короткие, но он напросился, говорил, что ты его приглашал.
— Старый боевой товарищ, — Серый фамильярно похлопал дракона по бронированному хвосту.
Сирота вытянул из колодца голову, громко рыгнул черным облаком.
— Я знал, что вы рады будете меня увидеть.
— Очень рады, — рассмеялся Иван.
— Дорога дальняя была, пожрать бы, — признался Сирота.
— Я прикажу бычка зажарить.
— Лучше двух, — ненавязчиво попросил дракон.
— Можно и двух. Хочу сказать, как старому другу, что на ночь тебе лучше перебраться на рыночную площадь, там места для маневра больше.
— А взлетать за городом, — пробурчал Берендей. — Нечего в палатах сырость разводить, — он неодобрительно посмотрел на мокрые стены кремля.
— Слушаюсь и повинуюсь, — отозвался Сирота.
— Пока мы не виделись, ты немного подрос, — заметил Иван.
— Самую малость, — Сирота потопал к воротам, тяжело переваливаясь на кривых лапах.
— Ваня, водишься со всякой нечистью, — Анита брезгливо сморщила носик.
— Это друзья.
Пригибаясь в воротах, Сирота ни к кому конкретно не обращаясь, объявил:
— Десятиминутный полет на спине Змея Горыныча, под и над облаками, приравнивается к стоимости одного бычка, или четырех баранов, или шесть поросят. С мелкой живностью лучше не навязываться, мне зубы тяжело вычистить.
В последующие дни, в основном в полночь, можно было рассмотреть на диске луны летящего дракона и сидящего на его спине неизвестного охотника до острых ощущений, страдающего недостатком адреналина в крови. Когда дракон срывался в крутое пике, воздух вспарывал дикий вопль жертвы, начинающей жалеть о десятиминутном аттракционе.
Но, говорят, что в таких охотниках недостатка не было, и по утрам Сирота устало лежал под рыночным навесом с раздувшимся животом. Иногда к нему подходили мясники и просили опалить тушку-другую для свадебных столов. Недаром много позже, появилась народная поговорка: используй все, что лежит и громко дышит.
Ваня Гусляр играл на свадьбе роль тамады и просто играл. За прошедшее время он выучил много новых песен, познакомился со многими, ставшими позднее популярными, музыкальными жанрами, типа: кантри-рок, блюз, флик-наф-хоп.
— Спой песню, которую ты пел, когда Ваня за мной в огонь пошел, — попросила Маша.
— Обязательно, — гусли ожили, и сильный, немного хрипловатый голос запел:
Я поля влюбленным постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
И много будет странствий и скитаний:
Страна любви — великая страна!
И с рыцарей своих — для испытаний —
Все строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна…[9]
Вот и гости все собрались… На следующий день состоялась свадьба Ивана и Маши. Как водится, на таких свадьбах, да вы и сами видите — пир был на весь мир. Понятно, что и я там был — молодой, безусый, поэтому и в рот все попадало, туда же и стекало.
Да, чуть не забыл, в центре стояло золотое блюдо с голубой каемочкой, а на нем лежали молодильные яблоки, с которых все и началось. Золотисто-оранжевую кожуру с плодов снял профессионал Руфий. Плоды разделил на дольки. Всем досталось, и мне одна — кисло-сладкая такая. Провозгласили тост за вечную молодость тридевятого царства. Затем дружно грянули веселое: «ГОРЬКО!!!»
10. НАСТОЯЩИЙ ЭПИЛОГ
Вот такая история случилась в некотором царстве-государстве… А может, в нашем она и случилась? Неправильно. Такие истории не случаются, а приключаются. Сказочны? Пожалуй, но тем и ценны, что добро в них сильнее, любовь вечна и дружба крепка. В лозунге «жизнь сделать сказкой» есть своя справедливая присказка.
Дай Бог, чтоб так и получилось, потому что в сказке только доля сказки, а все остальное — правда.
Эту историю я записал в Лукоморье, куда иногда отправляюсь узнать настоящие новости из настоящего мира…
31.03.2002. Madrid