Мы переглянулись и тоже решили действовать по этому же сценарию. Поужинали сами, подождали, пока поедят наши кучера, взяли еды на утро и двинулись в указанное словоохотливым купчиной место.
И действительно, большая поляна, неподалеку от дороги, по дальнему краю протекает небольшая, шумная речушка. Горят костры, ходят люди, стреноженные лошади щиплют молодую травку. Устроились и мы. Я и Вера улеглись в карете, мужики под своими телегами, бросив туда какие-то зипуны. Игнатьевна в телеге, на своих узлах, достав что-то теплое из своих вещей. На второй телеге, на мешках с овсом, пристроился Яков Семёнович, ему мужики тоже дали зипун укрыться.
Постепенно ночь укрывала своим пологом землю, затихал лагерь. Изредка из леса доносились одиночные, резкие вскрики птиц, слышался стрекот сверчков, да отдаленный шум быстро бегущей по камням воды. Под эти природные звуки я и заснула. И безмятежно проспала до самого утра.
В Вязьму, как и планировали, прибыли около девяти часов утра. Первым делом, как советовал Яков Семёнович, поехали устраиваться на постой, потому что к вечеру может и не быть свободных номеров для ночлега в приличных заведениях. Он рекомендовал нам поехать в номера мадам Грицуевой, вдовы ротмистра. Мол, там очень прилично и чисто, без вредных насекомых.
Мы подъехали к достаточно большому особняку, как пояснил Яков Семёнович, он достался вдове от погибшего в войну супруга, ротмистра Грицуева. Мадам, потерявшая в московском пожаре 1812 года и свое жилье, и родственников, не растерялась, переехала в Вязьму, осмотрелась и сделала из своего дома гостиницу.
Несмотря на утро, мадам была уже на "боевом посту", то есть занималась приемкой освободившихся номеров, расчетами с постояльцами, приемом новых клиентов. Глядя на нее, так и хотелось воскликнуть "Так вот ты какая, мадам Грицацуева, знойная женщина, мечта поэта!" Так внешне напоминала она образ, созданный талантливой Натальей Крачковской в фильме "12 стульев" Гайдая. Пышная красотка около сорока лет, распоряжалась в своем хозяйстве, словно тот самый ротмистр.
Я взяла две комнаты — одну, побольше, для нас с Верой, и одну поменьше, для управляющего. Кучера и мужиков с телег поселили в комнатах для прислуги. На ночь и для нашего транспорта найдется место в конюшне позади особняка. Пока оформляли нас, я осматривалась. В холле было чисто, в одном из окон была небольшая форточка, сейчас приоткрыта, помещение проветривалось. Но запахов пиши, шума голосов из обеденного зала не доносилось, да и самого этого зала не было видно.
Я поинтересовалась у хозяйки, как это так? На что она, пожав пышными плечами, сообщила мне, что у нее нет едальни, в номерах имеются самовары и все для чая, а если кому надо поесть — то заказывают еду в ближайшем трактире или сами идут туда. Ещё она с гордостью добавила.
— У меня чиновники из самого Смоленска останавливаются, потому как в моих номерах никаких кровососов нет! Я порошок специальный беру у самой барыни Салтыковой!
О как! Оказывается, старая барыня была известна в своем травничестве! Но это все лирика, а у нас впереди много дел. Управляющий с мужиками и телегами едет по своим знакомым, закупать картофель для посадки и ещё кое-что, типа чай, кофе, сахар. А мне сейчас предстоит визит к чиновничеству, зарегистрировать вольную для Игнатьевны, потом на почтовую станцию, узнать, когда идёт карета до Смоленска и заказать место в ней. Потом надо в аптеку, ну и по мастерским. Но вначале надо поесть в ближайшем трактире. Оставив вещи в номерах, мы двинулись в указанный трактир. Игнатьевна наотрез отказалась оставлять в моем номере свои узлы, и осталась в комнате. Но я сказала, что закажу и отправлю еду для нее, пусть только дверь откроет. А то, по своей деревенской привычке не верить никому из городских, затаится как мышь в номере, и не откроет.
Заглянула в контору к нотариусу, который обещал мне помочь в вопросе с вольной. Супонев не подвёл, назвал имя чиновника, к которому следует обратиться, где его найти. И сказал, что тот чиновник знает обо мне и ждёт. Заодно, чтобы исключить неловкую ситуацию потом, сразу озвучил сумму мзды. Действительно, лучше заранее приготовить нужную сумму, хоть она и не слишком большая.
Вольную оформили быстро, чиновник ничуть не смутился, принимая мзду. Даже поговорили ещё с ним на тему вольных. Сказал, что вроде бы ходят слухи, что император рассматривает законопроект о том, что некоторые крепостные могут выкупаться у своих хозяев. А пока вот так, почти нелегально, помещики дают вольные за деньги. Подозрение у соответствующих служб вызывают те помещики, которые часто дают вольные совсем нестарым ещё крепостным. В моем случае нет никаких претензий — крестьянка престарелая уже.
Оттуда я сразу проехала на почтовую станцию, и там мне тоже повезло — оказывается, есть сегодня карета до Смоленска, следующая — только через четыре дня. Рейс сегодня вечером, я сразу выкупила место. Далее у меня в планах была аптека. Такой интерьер я видела в Петербурге в своем времени, экскурсия по городу была. Много разных деревянных шкафов темного цвета, застеклённые витрины, деревянные же панели. Аптекарь, пожилой мужчина, с моноклем в одном глазу, сидел за стойкой и растирал ступкой в фарфоровой чашке нечто зелёного цвета. Конечно, наивно было бы рассчитывать, что я смогу купить здесь аспирин или парацетамол, но хотя бы спросить жаропонижающее и узнать, что именно мне могут предложить.
Но вот йод был уже открыт к этому времени, и неплохо было бы обзавестись этим нехитрым антисептиком. Марлевых бинтов тоже ещё не было, у меня с этим единственная ассоциация — фраза из фильма "Гусарская баллада" — "Мы будем корпию щипать!" Кто такая эта корпия — не знаю до сих пор. Самое главное, что я хотела купить в аптеке — это вазелин, ланолин и глицерин. Ланолин и глицерин я, поднапрягшись, могла бы получить сама, но больно уж это дело трудоёмкое и пахнущее не розами.
Все это было основой для мазей и болтушек. А уж разных трав и прочих компонентов у меня в запасниках от бабули было достаточно. Только в отличие от Пелагеи Степановны, я такой альтруисткой не буду. Ментальность современницы двадцать первого века мне не позволит бесплатно раздавать результаты своего труда за "спасибо". И состав того волшебного порошка от насекомых — вредителей я тоже найду в записях бабули. Думаю, что воспроизвести его я смогу. И тогда все придорожные постоялые дворы мои будут!
Аптекарь предложил мне порошки от "горячки". Поразившись цене, купила несколько штук, попробую провести анализ составляющих. Йод тоже нашелся, но продавался в таких крошечных флакончикам и по такой цене, что, почти в прямом смысле, глаза на лоб полезли! Провизор изо всех сил пытался мне предложить "для расстроенных нервов барышни" лауданум. Мол, страшно популярное и модное средство в обеих столицах.
Нет уж, слыхали мы про этот лауданум. Это спиртовая настойка опия, то есть, попросту наркотик. Нет, нет! Не надо нам такое! Надувшийся аптекарь всё-таки продал мне ланолин и глицерин в нужных объемах. Удивился только спросу на вазелин. Пока это было новинкой, вазелин выделяли в ходе примитивной переработки каспийской нефти, которую доставляли баржами по Волге. Но пока большого спроса на вазелин не было, так как не могли придумать, для чего он подходит. Зато керосин продавали в аптеках в маленьких флакончикам. От каких уж болезней его пользовали — не знаю, но флакончики видела.
Так что я приобрела за весьма умеренную цену весь запас вазелина. Заодно и большую бутыль спирта и такую же скипидара. Дешевле всего стоил спирт, как ни странно, а дороже — скипидар. Служка аптечный донес и погрузил все мои покупки в багажный отсек моей кареты. Ого, а время уже обеденное! Надо ехать в свой номер, пообедать, чуть отдохнуть и далее. Только по пути заглянуть в трактир, заказать обед для нас троих. Наверняка Игнатьевна и нос из номера не высовывала!
Подъехав к трактиру, увидела своего крестьянина с телегой, груженной мешками, укрытыми сверху рогожей. На мой вопрос о том, что он здесь делает, ответил, что его отправил господин управляющий заказать обед на всех, а он оробел, не знает, как это сделать. Велев ему ехать в гостиницу, сама прошла в трактир и заказала еду на всех с доставкой и оплатила сразу.
Достучались мы до Игнатьевны не сразу. Вначале она вообще делала вид, что никого в номере нет, потом дребезжащим голосом недоверчиво осведомилась, мы ли это. Попав внутрь, я отправила Веру за гостиничным служкой, чтобы нам вздули самовар. Сама я этого делать не умела, а Вера не могла, потому что не было в номере ни воды, ни углей.
Отобедав и отдохнув немного, я вычеркнула из списка намеченных дел уже исполненные. Заглянул к нам и Яков Семёнович. Доложил, что требуемый объем картофеля он купил по очень хорошей скидке. Негоциант, у которого он покупал, жаловался, что нынче даже те помещики, что сажали ранее картофель, отказываются от него, мол, народишко волнуется супротив. Поскольку экономия оказалась приличной, то он позволил себе приобрести ещё два мешка столового картофеля — один для своей семьи, один — для моего личного стола. Ибо, как он заметил, что меня с "души воротит" от репы на гарнир.
Я нисколько не возражала, ибо и сама люблю картошечку жареную, да и в супе она тоже не лишняя. У этого же купца управляющий приобрел чай, кофе и сахар. Только скидка была не столь большая, вздорожал товар. И большую десятилитровую бутыль подсолнечного масла.
— Тоже недешево — посетовал Яков Семёнович. Повышение цены связано с тем, что запасы прошлогоднего урожая подсолнечника заканчиваются, теперь надо ждать, когда осенью купцы из Курска повезут масло свежего отжима.
Оставив на управляющего посещение металлических мастерских с целью закупа необходимого для хозяйства, обрадовав Игнатьевну получением вольной и скорой поездкой, мы с Верой отбыли далее по делам. В галантерейном магазине приобрела необходимые швейные мелочи и фурнитуру — пуговицы, крючочки, тесьма, немного кружева и шнура. Всё-таки решила сшить себе подходящую амазонку. Я, конечно, не умею шить, но Алечка обещала мне помочь в этом деле.