Когда мы подъехали к усадьбе, то увидели, что все ворота наглухо заперты, на территории не видно людей. Пришлось опять, как в былые времена, стучать и орать, подзывая нашего неторопливого и глуховатого привратника деда Саву. Дед, в лучших традициях диверсантов, долго выглядывал из-за куста сирени, потом, опознав хозяйку и урядника, обрадованно заковылял к воротам, причитая на ходу:
— Ох, радость-то какая, барыня — матушка, Катерина Сергеевна, вернулись домой целехонька — живехонька! А мы-то тута спужалися все до смерточки! Как нам сказалися, что мужики перепилися да бунтовать учинили! Трофим и велел все воротья запереть на замки и никого не выпускать! Во, Хаська с вами! Опять, негодник, удрал!
Я вступилась за животное:
— Не ругай его, дед Сава! Трофим его ко мне отправил с запиской, как бы мы иначе узнали, да бесчинство прекратили? Хася умный и смелый!
Яков Семёнович руководил разгрузкой телег, мальчишки его уже убежали домой, успокоить мать, урядник устраивал своих служивых и арестантов на ночь. А я бездумно сидела в кресле в гостиной. Силы у меня кончились, и чувствовала я себя куклой, у которой закончился завод. И так сидела, пока не примчалась, быстро пришедшая в свое привычное состояние беспечности, Вера, доложилась, что баня готова. Баня — это хорошо.
Только мы вошли в холл после бани, разомлевшая, с тюрбаном из полотенца на голове я, и Вера с узлом нашей одежды, как за окном быстро мелькнула тень всадника. Чьи-то голоса, открывающиеся двери и в холл ворвался Андрей Петрович Заварзин. Увидев меня, всю такую красивую (ага, морда красная, как у Евдокимова, после бани, халат до пола, чуники на ногах, тюрбан на голове), шагнул стремительно ко мне, схватил за плечи, встряхнул.
— Слава Богу, Катерина Сергеевна, вы живы! У вас все в порядке? Помощь по поместью нужна?
От потряхивания голова моя моталась туда-сюда, зубы клацали, но я собралась с силами и пропищала:
— Цела, конечно, я! Что со мною станется? Все у нас в порядке, ничего мои дурни не успели испоганить. Зачинщиков и подстрекателей Савелий Петрович арестовал. Мужиков по домам разогнали, проспятся, завтра поговорю. А вам, откуда известно стало?
Андрей Петрович немного смутился от своего порыва, отошёл недалеко от меня.
— Так мы по дороге встретили верхового, его Дегтярев в Вестинки отправил с известием о бунте. Видимо, чтобы подкрепление вызвать. Вот он и сказал. Я гнал без остановок, торопился. Надя где-то там едет, с моими людьми. Она говорила, что вы с самого утра тревожились, нервничали, что-то там вам предчувствовалось. Вот почему вы ничего мне не сказали? Предчувствия зря не бывают!
— Так у вас встречи деловые были — смущенно пискнула я.
— И что? Я бы все отменил, и поехали бы мы с вами! Всё-таки опыта у меня побольше в воинских делах. Стрелять не пришлось?
Пришлось рассказать о своём "снайперском" выстреле. Андрей хмыкнул — повезло! Тут я с ним была согласна, повезло! Осознав, в каком я виде, смутилась окончательно, извинилась, предложила остаться на ужин. Но Андрей Петрович отказался, сказал, что там где-то в дороге едет Надя и тоже очень волнуется. Он только квасу выпьет, так в горле пересохло от дороги и волнения. Сообщил, что завтра после обеда они приедут ко мне, и я все им расскажу. На этом и простились.
Глава 36
Наутро проводила Дегтярева с арестантами. Он забрал и сыновей Гаврилы, пообещав подержать их у себя, пока он отправит ко мне рекрутчика. Но, поскольку это все неофициально, лишь по личному знакомству и входя в мое положение слабой женщины, то прокорм этих арестантов на мне. Я согласилась, ресторанов с мишленовскими звёздами в Вестинках нет, надеюсь, не разорюсь. И рекрутчик приедет быстро.
Теперь предстоял "разбор полетов местного масштаба", то есть, летаем, но низенько и недалеко. Я прошла на задний двор, где собрались все участники вчерашней эпопеи на картофельном поле. И они пришли дисциплинированно, вместе с группой поддержки в виде жён. Все они молчали, мужики ещё и угрюмо смотрели в землю. Я ещё раз всех осмотрела и начала с нейтрального.
— Хочу сказать, что с сегодняшнего дня у вас новый староста и это вам всем знакомый Кондрат! Кондрат, подойди к Якову Семёновичу, он все тебе объяснит и покажет. А теперь, о вас, пьяницы и дебоширы. Мне очень не хотелось бы применять такие меры, но доброго отношения вы не оценили и променяли спокойную жизнь на пьянку. Теперь вы за это ответите. Вас накажут. Будет точно больно, но вы запомните, и будете знать, к чему приводит пьянство. По пять плетей на конюшне! И завтра на работу! Всем!
Я повернулась и ушла, не дожидаясь никакой реакции. Тяжело мне далось такое решение. Ох, тяжело. Но это была необходимость. А теперь надо все выбросить из головы и пойти поработать с бумагами.
Результаты торговли в Вестинках были весьма неплохи, можно продолжать в том же направлении. Но в Вестинки пока нет смысла ехать, ярмарки довольно редки, следующая после сенокосов. И то, не слишком большая. Значит, надо как-то пробиваться на рынок хотя бы Вязьмы. Напишу я, пожалуй, моему знакомцу Винникову, может, он мне опишет местную торговлю, ассортимент и периодичность работы. А потом уж буду принимать решение.
Потом пришел Яков Семёнович, мы ещё раз обсудили и все происшедшее, и результаты ярмарки. И он согласился, что надо выходить уже хотя бы на уездный уровень, а не волость, как в этот раз. Я задумчиво смотрела в окно, макушка старой яблони хорошо была видна. Кажется, это был летний сорт яблок, потому что плоды, висевшие на ветках, были уже крупные, кое-где даже розовые мазки на бочках яблок появляются. Что-то меня подталкивает к каким-то идеям, пока не могу понять, каким именно.
Управляющий начал мне рассказывать, как с утра уезжала жена Гаврилы. Он тоже удивился спокойствию женщины, но потом наши известные сплетницы Фиска с Грунькой его просветили. Бил Гаврила жену, смертным боем бил. Последние годы начал привлекать к рукоприкладству и сыновей, обучая их обращению с будущими женами. Жена ничего в доме не решала, даже продукты для общего стола ей выдавал на день скупой Гаврила.
Вот поэтому она и отреагировала так равнодушно на арест своего мучителя. Вещи она собрала, конечно, по максимуму. И я ее понимала — ей придется начинать жизнь заново, а в этом возрасте женщина на брачном рынке уже не котировались. Да и вроде не вдова она, с разводами в это время были проблемы. Так что узлами и мешками нагрузили аж две телеги — ту, что отправили ей из поместья, и ту, что стояла у них во дворе. Сама запрягла лошадь, к задку телеги за рога привязала справную корову, как показалось управляющему — явно из нашего стада. В коробе визжала пара поросят, лежали мешки с кормом.
Но и на подворье скот оставался, хозяйка не стала забирать супоросную свинью, стельную телку, кур. Объяснила тем, что дорога дальняя, животные могут пострадать. Яков Семёнович предложил забрать скот к нам на фермы, так как все животные явно родом из имения. Поинтересовался, что я намерена делать с домом? Я пожала плечами, что делать я и в самом деле не знала. Тогда управляющий предложил этот дом отвести под будущую школу. А ведь, правда!
Обсудили и такую возможность, и пришли к выводу, что это очень подходящий вариант. Дом большой, хватит места и для класса и для жилья учителя. Теперь все дело за отцом Василием, пусть поторопится с поиском учителя для нашего имения.
Яков Семёнович начал мне рассказывать, как идёт строительство сахарного завода и тут меня осенило! Я поняла, что меня будоражило!
— Яков Семёнович, а если при этом заводе открыть небольшой цех по производству сладостей? Вот те же петушки! Можно сахарный сироп подкрашивать соком ягод или фруктов. И разноцветные, и вкус разный! А ещё, помните, у нас одно время, под ретро-стиль, выпускали конфетки в жестяных коробочках, монпансье назывались. А ведь они примерно из этих времён родом. И для производства этих сладостей и нужен только сахар да ягодный или фруктовый сок. Или вот, яблоки мне идею подали — зефиры яблочные! Яблок у нас всегда много урождается. Не уверена, есть ли здесь агар-агар или желатин, но пектина в яблоках и так хватает. В общем надо сесть и повспоминать, что нам известно из простой кондитерки? Вот я и предлагаю сразу пристроить такой цех к зданию завода. Но делать его только нашим, нашего поместья. Сахар будем брать из своей доли.
Яков Семёнович обрадованно закивал головой, соглашаясь со мной. Сразу же припомнил известное лакомство, как клюква в сахаре. Посетовал, что до сих пор не знает, как повидло попадает в конфеты подушечки. Или карамельки. Вот так неожиданно мы придумали новый проект. Добавить новое небольшое зданьице к заводу оказалось несложно, чуть немного продлив фундамент. Забегая вперёд, могу сказать, что этот цех мы построили быстро, оборудование было несложным, потом ещё установили печи для выпечки формового печенья.
Но это все будет потом, а пока все ещё было в мечтах. А вот сейчас, в реалиях, я ожидала визита брата и сестры Заварзиных.
Заварзины приехали, как и обещали, в послеобеденное время. Я ожидала их, прогуливаясь вокруг цветников у парадного крыльца. По мере возможностей, в этом году начали понемногу восстанавливать парковые сооружения — клумбы, скамьи, беседки, дорожки. Садовник омолодил декоративные деревья, теперь они выглядели вполне достойно — не было ни голых, старых ветвей, ни корявых прикорневых побегов. А уж буйство красок и ароматов от цветников! Тем более что большинство цветов пока что не существовало в это время.
Надя Заварзина тоже восхитилась моими цветниками, попросила поделиться с ней семенами, по мере возможностей. В гостиной, куда нам подали чай и сопутствующие сладости, я повторила свой рассказ подробно и со всеми деталями. Сейчас, рассказывая обо всем друзьям, я сама как бы взглянула на происшедшее со стороны и ужаснулась в душе — все мои действия носили явно авантюрный характер! Вот чем я думала, и сама полезла и людей риску подвергла! Нам просто повезло, что мужики, хоть и перепились, не приняли идей бунта, как такового. Они восприняли это лишь как возможность продемонстрировать молодецкую удаль.