Будь я чуточку романтичнее, я бы сейчас очень сильно огорчилась. Знать, что тобой интересуются не как девушкой, а просто владелицей каких-то деревьев — для впечатлительной девицы это был бы сильный моральный удар! А я только поморщилась. Да, мне неприятно! Неприятно, что принимают за дуру! Но теперь я точно знаю, чем вызван интерес, все эти ужимки, ухаживания, многозначительные взгляды. Буду стараться держаться подальше от Пешковых, чтобы не попасть в компрометирующую ситуацию. Приняв такое решение, я успокоилась и далее приняла участие в вечерней беседе.
Потрескивал угольками костер, изредка выстреливая снопом искр, высоко в небе блистали звезды, и виднелся бледный серпик луны, пахло свежескошенной травой (вечером немного накосили лошадям), засыпая, всхрапывали кони, потихоньку переговаривались наши люди, устраиваясь на ночлег. Я сама не заметила, как задремала. Сквозь сон только почувствовала, что меня поднимают и несут на руках, чуть покачивая, как на лодке, осторожно кладут на разложенный мягкий диван в коляске и бережно подтыкают одеяло под бока. И было так приятно и сладко, что я и глаз не открыла, а то ещё поймет, что не сплю и поставит на землю. А тут в кои-то веки симпатичный мне мужчина носит меня на руках! Такой шанс упускать нельзя!
Выехали мы в сторону города, только чуть забрезжил рассвет, хотели миновать жару, да и торговлю начать пораньше. В Вязьму приехали, только солнце встало. Сразу же проехали в нумера мадам Грицуевой, прошлый раз осталось хорошее впечатление от них. Мадам захлопотала, устраивая нас. Взяли четыре господских нумера и места в людских комнатах для наших людей.
Я сразу спросила у хозяйки, не топится ли у нее сейчас на кухне печь и можно ли сварить там чугунок картошки? Получив разрешение, отправила чистить и варить картошку Веру. Хоть Вязьма и не наша глухомань, но на всякий случай готовый продукт покажем.
Мадам предложила к вечеру истопить баньку в саду за домом.
— По-черному? — сурово спросила я
Мадам возмущённо заклохтала:
— Как можно, барышня? Господская у меня баня, господская! Чай, понятие имеем, у меня люди благородные останавливаются! А пока освежиться у себя в нумерах не желаете?
Мы желали, да ещё как! Умывшись и переодевшись в чистые платья, спустились вниз. Как раз и Вера подошла с чугунком горячей картошки. Укутав чугунок в тряпье, чтобы быстро не остыл, двинулись на местный рынок, его расположение мы видели прошлый раз. По пути в трактире, только что открывшемся, купили несколько караваев ещё горячего хлеба.
Места нам достались далеко не самые лучшие, но и не самые последние. Мужчины помогали выкладывать товар, не гнушаясь не барской и не мужской работой. Мы с Верой торопливо строгали салат из зелени и редиса, заправляли сметаной, резали на ломти караваи, кусок бекона тоже строгали на мелкие пластики. В глиняную миску накладывали маринованные огурчики. И, наконец, апофеоз! Выкладываем на блюдо горячий картофель, добавляем приличный кусок масла, посылаем мелко порезанной зеленью.
Запах пошел такой, что мы все невольно шумно сглотнули голодную слюну. А соседи по прилавкам вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что там у нас такое. Не выдержав, своим людям и нам тоже отмахнула по куску хлеба, по куску окорока, огурчик и парочку небольших картошек. Иначе голодный обморок обеспечен. Потом можно и в трактир сходить, но пока надо быть здесь.
И торговля началась. Как раз успели отведать свои бутерброды. Покупатель шел на запах. Пробовали охотно, не менее охотно и покупали. Маленькие деревянные щепочки-ложечки и дощечки только успевали доставать из мешочка. Окорок ушел влёт, даже и не успели им поторговать, хорошо шел и бекон, копчёные куры. Овощи разбирались хозяйками, пришедшими на рынок. С покупками продуктов шли и корзинки сыновей управляющего.
Но особо надо выделить нашу новинку — леденцы и ириски. Петушки на палочке и ранее продавались, но они были, так сказать, а-ля натюрель, просто растопленный сахарный сироп. Я же немного подкислила его и подкрасила соком ягод вишни, черники, голубики. А шпинат дал яркий зелёный цвет. Да и леденцов с вишней внутри почему-то никто не делал. Не говоря уж про ирис. Он должен появиться в России лет этак через сорок. Так временной анахронизм у нас.
Вначале матери семейств покупали наши леденцы своим канючившим отпрыскам, потом, видимо, испробовав сами, возвращались к прилавку и покупали и с вишней внутри, и мелкие монпансье на развес. Давала я пробовать и по маленькому кусочку ириса. Жалко, но я делила кубик ириски на несколько пластиков. Жаба душила, если честно. Испробовав, покупали плитками, но я меньше плитки и не продавала.
Неожиданно к прилавку протолкался мужик благообразной, купеческой внешности. Оказалось, владелец чайной. Он желал скупить все мои сладости разом. Покупатели недовольно забухтели, но "чайханщик" настроен был решительно и забрал весь товар, не торгуясь, по той цене, что я продавала. Отозвав меня в сторонку, он поинтересовался, а могу ли я ещё поставлять такой товар, минуя рынок, прямо в чайную к нему? В цене не обидит. Большой разницы мне не было, зато выгода была — не стоять за прилавком, сдать все оптом. Тем более, я планировала и яблочный зефир, и пастилу, и просто обычное печенье квадратиками печь.
Ещё у меня мелькала идея насчёт компотной смеси. Нет, особо гениальной в этом я не была, и ягоды и фрукты тут сушили издавна. Но применяли их зимой, распарив в кипятке и добавляя в каши или пироги. Компоты не варили, в лучшем случае — кисленький взвар. Скорее всего, дело в дефиците сахара, а в компот он нужен. Надеемся, в этом году мы выправим эту ситуацию. Рассчитываю поставлять такие смеси в чайную.
Так что я легко согласилась на предложение хозяина. Неожиданно меня окликнули, я обернулась, но мужчину, который меня позвал, узнала не сразу. Потом вспомнила, это же тот чиновник, что оформлял вольную для Игнатьевны! И сразу вспомнила, что мне надобно оформить вольную и жене Гаврилы! Чиновник сказал, что у него выходной, но раз надо, то он сделает. И весьма выразительно взглянул на меня. Совсем дурой я не была, поэтому шустро положила в корзинку копчёного цыпленка, кусок бекона, с десяток яиц, глечик сметаны, по пучку овощей. Судя по выражению лица чиновника, вопрос будет улажен в три минуты. Отправила с ним Якова Семёновича, ибо я, если честно, даже имени женщины не знала. Печать чиновник поставит, а распишусь уж я сама и здесь. Потом переправим вольную к ней в деревню, где сейчас проживает.
Расторговались мы практически к обеду. Осталась корзинка яиц, немного рыбёшек и одно лукошко. У Заварзиных тоже осталось лишь пара мешков муки-крупчатки, да мешок гороха и мешок пшена. Оставив торговать Верку под присмотром Нади и Андрея, я умчалась по своим делам.
Первым делом, я поехала в ту самую чайную, где мы с хозяином составили договор о сотрудничестве. Потом я попила у него чайку, и в самом деле вкусного, необычного купажа, с пышными баранками и медом. Хозяин похвалился, что смеси и купажи делает сам. Явно увлеченный человек. Я потихоньку начала его расспрашивать о прасолах здешних, о дороге на Москву, стоит ли самим возить товар в первопрестольную.
Хозяин поведал, что да, прасолы у них есть, вот после отжинок двинутся по всему уезду, скупая излишки урожая в поместьях. Да цену дают не настоящую. А в Вязьме их ждут уже московские прасолы. И всем надо заработать. Так что помещики большой маржи не имеют. Конечно, можно ехать и самим на Москву, но лучше ехать большим обозом. И выгоднее и безопаснее. Ну, и знать, к кому там обратиться.
Ладно, эти вопросы мы обдумаем и обсудим на собрании нашего "акционерного общества". Но общая инфа у меня уже есть. Далее у меня следовал визит в аптеку. Кроме пополнения запаса некоторых ингредиентов мне ещё надо было купить скипидар и узнать про стеклянные банки с притертыми крышками. Металлических крышек пока не существовало, так как не было ещё жести. А вот стеклянные крышки можно было асептически запечатывать воском.
Узнала цену, волосы встали дыбом. Аптекарь развел руками.
— А что вы хотите, барышня? Доставка столь деликатного предмета дорога! В Москве можно и дешевле купить! Так это в Москве!
Вот все упирается в Москву! Но раньше сентября я туда не поеду.
Обратная дорога ничем не запомнилась. Все то же самое — солнце, пыль, жара. Ночёвка под открытым небом. Утром наш караван подъехал к повороту на Темкино, Заварзиным надо было ехать прямо. Тепло попрощались, они поехали к себе, мы к себе. Ворота нам открыл хмурый дед Сава. Только мы въехали в усадьбу, как я услышала какой-то странный полузадушенный визг и лай, который приближался к нам.
По аллее, смешно загребая лапами, несся мой Хаська, визжа на бегу. Дед Сава покачал головой.
— Вырвался, таки, антихрист! Видать, подкоп сделал! Мы ж его закрыли, от греха подальше, в сарае! Даже и не знаем, что случилось с животной! Такой ласковый пёсик, никогда ж не брехнул ни на кого из наших, с ребятишками вон как возиться, радуется имя! А тут кидается, ажно пена изо рта, так бы и скусил, тока Трофим его и отволок!
Я растерялась, прижимая голову Хаськи к себе и гладя его за ушами.
— Дед, ты говори яснее, кого скусил-то? На кого кидался?
Дед Сава всплеснул руками.
— Ой, я дурак старый! Не сказал сразу! Радость у вас большая! Дяденька ваш, Катерина Сергеевна, приехамши! И гость с ем ишшо! Вот пёсик ваш на них и кидалси, незнакомы, стало быть!
Глава 40
Я внутренне похолодела. Вот только дядюшки мне и не хватало для полноты счастья! Самое страшное то, что он вполне может не признать во мне свою племянницу, если она росла в Петербурге и бывала в имении бабушки и дедушки, то он наверняка знает настоящую Катерину. Может, мне лучше сейчас развернуться и бежать? До канадской границы! А гость, который с ним, это, небось, полицейский чин, чтобы арестовать самозванку?
Что же мне делать-то? Паника захлестывала с головой, мешая думать, рассуждать, дышать… мысли путались, руки тряслись, по спине тек холодны