Тургенев с грустью горячо пожал протянутую ему руку Лассаля и, когда тот, поклонившись, с приветливою улыбкою скрылся из галереи, он несколько секунд смотрел вслед удалявшемуся трибуну, и на глазах его блистали слезы.
Он молча распростился с эмигрантом Н. и доктором Генле, которые тоже сейчас удалились вслед за Лассалем, и затем возвратился к нам. Когда он подошел к нам, то был так взволнован, что не мог даже говорить, и на замечание брата, что Лассаль по внешности действительно кажется живым человеком, – он лаконически ответил:
– Да, Лассаль – гениальный человек!
Вслед затем мы все ушли из галереи в наши комнаты, и через несколько минут Иван Сергеевич распрощался с нами. Видя его волнение, произведенное, конечно, неожиданною встречею с Лассалем и беседою с ним, мы не старались его удерживать и пожелали ему на прощание всех благ.
Иван Сергеевич уехал из Женевы в тот же день, и мы свиделись с ним в другой раз лишь несколько лет спустя в Париже [ВсТУРГсЛАС].
Иван Тургенев долгое время поддерживал дружески-деловые отношения с литератором и издателем еврейского происхождения Юлиусом Роденбергом – одной из самых ярких фигур на германской литературно-публицистической сцене второй половины ХIХ – начала ХХ века.
Роденберг был самым старшим из шести детей еврейского бизнесмена Саймона Гумберта Леви и его жены Амалии, урожденной Коппель, в городе Роденберге близ Ганновера. Одной из его сестер была Берта Маркхейм. После первых уроков в частном педагогическом институте Шредера, с 1841 года он обучался у частных преподавателей. В 1845 году Роденберг учился в средней школе в Ганновере, а на следующий год перешел в гимназию Ernestinum в Ринтельне. Там он подружился с Францем фон Дингельштедтом и Фридрихом Эткером. В 20 лет он получил аттестат зрелости, а затем изучал право в Гейдельберге. Он продолжил обучение в Марбурге и Берлине. Во время учебы он стал членом братства Teutonia Heidelberg в зимнем семестре 1851/52 г., а затем также и братства Saxonia Marburg. В 1854 году Роденберг вернулся в Марбургский университет. В том же году Карл Август Варнхаген фон Энсе посоветовал изменить имя и принять христианство. Год спустя изменение имени было разрешено его сувереном, курфюрстом Фридрихом Вильгельмом I Гессен-Кассельским. Однако Роденберг не мог решиться на обращение.
В 1856 году Роденберг получил степень доктора в области нотариального права. Затем он отправился в путешествие в Великобританию и, среди прочего, там учился. По возвращении Роденберг поселился в Берлине в 1859 году и писал как свободный журналист для целого ряда популярных периодических изданий. В 1863 году он женился на католичке Юстине Шифф (1837–1923), от которой у него родилась дочь Алиса (род. 1864). С 1861 по 1863 год он издавал свой первый развлекательный журнал в Берлине под названием «Deutsches Magazin» («Немецкий иллюстрированный журнал»), в течение двух лет с 1865 года редактировал литературное приложение к иллюстрированной модной газете «Der Bazar». В 1865–1875 годах Роденберг издавал и редактировал журнал «Общественный и литературно-художественный салон» («Der Salon für Literatur, Kunst und Gesellschaft»), в котором печатались ведущие немецкие писатели – Б. Ауэрбах, Т. Фонтане, Т. Шторм, П. Гейзе, М. Гартман… а также русская знаменитость Иван Тургенев. В 1874 г. он основал «Немецкое обозрение» («Deutsche Rundschau») – ведущий немецкий ежемесячник по вопросам современной культуры последней трети ХIХ в. Его активно поощряли и поддерживали многие немецкие интеллектуалы и в частности Бертольд Ауэрбах.
В 1879 году Роденберг участвовал в работе Национального музея Гете в Веймаре, а иногда и в Фонде немецкого Шиллера. В 1885 г. был одним из соучредителей Общества Гете. Он принадлежал к группе авторов и писателей, которые работали над литературным оформлением картин и альбомов коллекционера Штольверка от имени производителя шоколада из Кельна Людвига Штольверка (1857–1922).
Юлиус Роденберг умер 11 июля 1914 года в возрасте 83 лет в Берлине. Похоронен в Центральном Фридхофе Фридрихсфельде. По случаю 150-летия Юлиуса Роденберга в германии было опубликовано памятное издание его произведений. Начальная школа в его родном городе Роденберге с начала 21 века носит его имя, а его жизнь и творчество являются частью постоянной экспозиции местного музея, в котором помимо рукописей, фотографий и книг, хранятся все 160 томов книги Юлиуса Роденберга. В 2018 году вышла в свет монография, посвященная его жизни и деятельности, – см. [SPIERO].
Ниже приводится несколько писем, иллюстрирующих уровень отношений Ивана Тургенева с Роденбергом, а также исключительную востребованность произведений русского писателя в Германии…
Париж. Улица Дуэ, 50.
Среда, 17 фев. 1875.
Любезнейший господин Роденберг,
Тысячу раз прошу извинения – хотя, собственно говоря, непростительно, что я не сразу ответил на Ваше столь любезное письмо1. А теперь перейдем к делу. Я буду играть с Вами «cartes sur table» а, как говорят французы. Вот уже почти 5 месяцев, как я не написал ни строчки – и, если так пойдет дальше, мне придется, вероятно, совсем отказаться от литературной деятельности. О большом романе и говорить нечего: даже маленький рассказ останавливается и не хочет идти дальше. Что тут будешь делать? Остается только одно: дать Вам обещание, что если я вообще что-нибудь закончу, то никакой другой журнал, кроме «Rundschau», не получит моей работы. Этим сказано мало, зато малое решено твердо. Определить же срок я не могу: возможно, он наступит быстрее, чем мне это сейчас самому кажется.
А теперь можете осыпать меня упреками: я покорно склоняю голову – и прошу лишь сохранить ко мне немножко дружеского чувства и снисходительности. Жму Вам руку «с пронизывающим чувством моего ничтожества» и остаюсь
преданный Вам Ив. Тургенев [ТУР-ПСП. Т. 14. С. 221].
Париж. Улица Дуэ, 50.
3 декабря 1875.
Любезный господин Роденберг,
На Ваше письмо от 29-го нояб(ря) могу ответить следующее. Позавчера я отправил свою рукопись в С.-Петербург – завтра она прибудет туда и сразу пойдет в печать, дабы январский номер журнала, где появится мой рассказ, открылся им[515]. Высылая рукопись, я написал редактору – он сразу же отправит Вам оттиск (я, разумеется, дал ему Ваш адрес); таким образом, Вы получите мой рассказ не позднее 20-го дек(абря). Быстрее я не смог бы снять копию. Январский номер выйдет только 1-го старого стиля, значит, 13-го; следовательно, выигрыш во времени нам обеспечен.
И г-ну Кайслеру будет легко переводить с печатного текста. Мне обязательно понадобится корректура немецкого перевода – прежде всего вот по какой причине: в моем рассказе есть один старый господин, употребляющий после случившегося с ним апоплексического удара не те слова, которые он, собственно, хочет сказать: как Вы знаете, это очень часто бывает при апоплексии. И вот этот человек ставится в такое драматическое положение – где ему нужно говорить (рассудок у него сохранился полностью) – и его речь, как обычно путанна; но эта путаница не должна быть слишком велика – иначе читатель ничего не поймет. Это была большая трудность. Надеюсь, что я справился с нею до известной степени – однако это вдвое увеличивает сложность перевода[516]. Во всяком случае я лишь очень ненадолго задержу у себя корректуру. Надеюсь, что Вы примете эти мои предложения – и прошу г-на Кайслера и Вас, милостивый государь, принять уверение в моем совершенном уважении.
Иван Тургенев [ТУР-ПСП. Т. 14. С. 250].
Париж. Улица Дуэ, 50.
Среда, 2 мая 1877.
Уважаемый господин Роденберг!
Только что получил Ваше письмо, и мне незачем говорить Вам, как сильно оно меня обрадовало. – То, что моя книга нравится Вам, является для меня надежной гарантией ее ценности[517]. – Но мое решение остается таким ж е твердым, как и раньше; маленький рассказ, привлекший внимание Вашего г-на <«обозревателя»>, я написал в самом начале этого года; – он и в России даже еще не вышел; редактор «République des Lettres», маленького парижского журнала, которому я уже давно обещал что-нибудь, вполне удовлетворился переводом этой вещицы.
Вот и всё.
Через несколько дней я думаю выехать в Россию – и на деюсь, что увижу Вас в Берлине, где остановлюсь ненадолго. – Нам будет о чем поговорить; – но не думаю, что литература будет главной темой нашего разговора: она теперь везде отступает на задний план, особенно в России.
Итак, до скорого свидания – и примите уверение в искреннем уважении преданного Вам Ив. Тургенева.
P.S. Я привезу Вам превосходный французский перевод своей книги[518] – так как немецкому я не вполне доверяю [ТУР-ПСП. Т. 15. Кн. 2. С. 329].
Первым человеком из числа западноевропейских евреев-интеллектуалов, с которым Иван Тургенев сошелся на короткую ногу в середине 50-х годов, был немецкий писатель-революционер Мориц Гартман[519], являвшийся заметной фигурой на общегерманской литературной сцене. Обретавшийся в то время в Париже и имевший статус политэмигранта Гартман вращался и в среде революционеров, и в либеральных кругах парижского интеллектуального сообщества. В частности, как и Тургенев, он был своим человеком в доме русского аристократа-оригинала кн. Николая Ивановича Трубецкого. Как пишет в своих «Воспоминаниях» Евгений Феоктистов, в те годы их общий парижский приятель:
Князя Николая Ивановича Трубецкого изобразил Константин Аксаков в своей комедии «Луповицкий»[520]