Вскоре власти разрешили семьям заменять своего рекрута единоверцем-«добровольцем» из того же уезда, а с 1853 г. – евреями из других общин, не имевшими местных свидетельств и паспортов.
<…> Справедливости ради нужно сказать, что не все еврейские дети, попадавшие в кантонистские батальоны, оказывались в школах кантонистов, где учащиеся в основном и проходили круги ада. Однако среди евреев это число достигало 70–80 %. В целом евреи составляли 10–13 % всех кантонистов. Немногих не попавших в школы кантонистов определяли в села на постой, либо в ученики к ремесленникам, где они находились до 18 лет, когда их призывали на службу.
Попавших же в школы ждали очень тяжелые испытания не только в физическом, но и в моральном плане.
Военной службе евреев, как уже говорилось, власти придавали значение и как воспитательной мере, направленной на искоренение в их среде фанатизма, т. е. на обращение их в христианство. Именно поэтому еврейских детей направляли в особенно суровые по режиму школы, находящиеся, как правило, за тысячи верст от “черты оседлости”, а отданных на постой в села поручали особенно рьяным в смысле отправления православных религиозных культов, хозяевам.
В обязанности и этих хозяев, и унтер-офицеров – воспитателей в кантонистских школах входило обращение евреев в христианство. Начальников ждала награда за каждого новообращенного, и часто моральное и физическое воздействие офицеров, дядек – унтеров и конвоиров сводило около половины партии еще на пути к месту квартирования батальона в могилу.
В школе кантонистам запрещалось переписываться с родителями, говорить на родном языке, молиться, у них отбирали и сжигали молитвенники и другие предметы религиозного культа (тфиллин, цицит). Наряду с военной муштрой, обучением грамоте и счету, основным предметом был «закон Божий».
В 1843 г. правительство усилило меры по обращению кантонистов в христианство. В частности, крещеный еврей, профессор петербургской духовной академии В. Левисон составил для этой цели специальный «Катехизис» – руководство для наставления в вопросах веры. Противившихся крещению лишали еды, сна, пороли, окунали в воду до обмороков, выставляли раздетыми на мороз и т. п. В этих ситуациях часты были случаи самоубийства еврейских детей. При этом еврей, отказавшийся креститься и выдержавший все муки школы кантонистов имел немного шансов продвинуться по службе. Очередное воинское звание, начиная с унтер-офицерского евреям присваивались только за особую доблесть и с высочайшего разрешения Его Императорского Величества.
<…> При крещении детям меняли имена и давали фамилии по имени крестного отца, а имевшим ярко выраженную еврейскую внешность – фамилии, образованные от еврейских корней (Руфкин, Гершкин). Многие крещеные кантонисты продолжали втайне исповедовать иудаизм, а некоторые возвращались к нему после завершения 25-летней службы.
Выкрестов лучше одевали, кормили, освобождали от муштры. Со временем военное начальство сообразило, что трудно ожидать большого героизма от рядовых, которые знают лишь притеснения. В 1832 г. Николай I разрешил производить евреев в унтер-офицеры, но лишь «за отличия в сражениях против неприятеля». Еще через 4 года было разрешено награждать евреев за боевые подвиги военными орденами, а в 1837 г. комитет министров предложил дать право жительства в Николаеве и Севастополе престарелым родителям евреев-матросов, отбывающих там службу. Однако и тут государь наложил резолюцию: «Дозволять одним вдовым матерям». Солдатам – евреям было разрешено вступать в брак, но с условием, чтобы их дети зачислялись в кантонисты.
<…> В середине 40-х гг. императором было дано очередное поручение тщательно проанализировать все стороны жизни евреев в России с тем, чтобы прийти к однозначному выводу о способах эффективной интеграции евреев в российское гражданское общество. Результатом этих исследований стал секретный законодательный акт – «Положение о евреях 1844 года».
Главной проблемой во взаимоотношениях евреев и остального населения империи провозглашалось «отчуждение евреев от общего гражданского устройства и от полезного труда». Причинами этого вредного явления, согласно Положения 1844 г. являлись: засилье талмудического учения в системе еврейского образования и кагалов в ущерб общей системе управления; непререкаемый авторитет раввинов; внешний вид, связанный с ношением национальной одежды (кипы, лапсердака); широкое распространение непроизводительного труда среди евреев и как следствие – большой процент лиц без определенных занятий в еврейских общинах.
Образование еврейских детей и юношества носило действительно национально-религиозную окраску. Такое положение вещей побудило в конце 30-х гг. ХIХ в. министра народного просвещения Уварова возложить на правительство деятельную заботу о еврейском образовании. Уварова поддержало значительная часть представителей еврейской интеллигенции, исповедующая принципы Гаскалы. <…> Уварову также удалось убедить в необходимости реформы императора, который, однако, видел в этих реформах только способ разрушить устои еврейского быта, тесно связанного с религиозными устоями. В конечном итоге, именно это и привело к краху всей идеи «казенных школ».
Если ортодоксы и хасиды с самого начала с тревогой наблюдали за деятельностью реформаторов, усматривая в ней стремление власти, отвлечь еврейскую молодежь от религии, то уже к середине 40-х гг. даже представители просвещенных еврейских кругов заняли отрицательную позицию.
<…> В итоге планы Уварова потерпели провал – они не нашли понимания в еврейской среде. Массового принятия основ окружающей культуры, а также массовых крещений, как это было в Германии, в России не произошло [ЭНГЕЛЬ. Тема 6].
Александр II взошел на трон 18 февраля 1855 год, в самый разгар Крымской или, как ее часто называют, Восточной войны России против Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства (1853–1856). Проигранная Россией Крымская война показала необходимость кардинальных изменений в социально-экономической – в первую очередь тут на повестке дня стоял вопрос об отмене крепостного права – и политической сферах. Немедленного разрешения требовал и национально-конфессиональный вопрос. Было понятно, что необходимо объединить страну, модернизировать ее, реформировать ее экономику и политику в соответствии с требованиями времени. Естественно, что реформы, проводимые в стране не имеющей выборной парламентской системы, по инициативе ее абсолютного монарха, не могли быть полными и последовательными. Тем не менее, они кардинально затронули все сферы общественной жизни Российской империи:
в экономике: Манифестом от 19 февраля (3 марта) 1861 года было отменено крепостное право и упразднено крепостническое хозяйствование, препятствовавшее ее позитивной динамике и тормозившее развитие капитализма.
<…> В целом реформа 1861 г. была для России самой важной из реформ за всю ее историю. Она послужила юридической гранью между двумя крупнейшими эпохами российской истории – феодализма и капитализма. <…> Главным из этих условий явилось личное освобождение 23 млн. помещичьих крестьян, которые и образовали рынок наемной рабочей силы, – здесь и ниже [ТРОИЦКИЙ Н.];
во внутренней политике: поскольку успешно управлять огромной страной из единого центра новых экономических и политических условиях стало невозможно, была осуществлена губернская и земская реформа, которая бы обеспечила участие в управлении регионами выборных представителей от всех слоев общества;
в финансовой системе: Александр II повелел отменить с 1 января 1863 г. откупную систему, при которой отдавался на откуп частным лицам сбор косвенных налогов с населения за соль, табак, вино и т. д. Вместо откупов, изобиловавших злоупотреблениями, была введена более цивилизованная акцизная система, которая регулировала поступление косвенных налогов в казну, а не в карманы откупщиков. В том же 1860 г. был учрежден единый Государственный банк России (вместо прежнего многообразия кредитных учреждений) и упорядочен государственный бюджет: впервые в стране начала публиковаться роспись доходов и расходов;
в сфере народного образования: нарождающиеся капиталистические отношения настоятельно требовали подготовки квалифицированных кадров, повышения образовательного уровня населения в целом.
18 июня 1863 г. был принят новый университетский устав. Он возвращал университетам автономию, впервые дарованную при Александре I в 1804 г. и отмененную в 1835 г. при Николае I. С 1863 г. все вопросы жизни любого университета (включая присуждение ученых степеней и званий, заграничные командировки ученых, открытие одних и закрытие других кафедр) решал его Совет, а должности ректора, проректоров, деканов, профессоров становились выборными, как в 1804–1835 гг. 19 ноября 1864 г. Александр II утвердил и новый устав гимназий. Купцы, мещане, крестьяне вновь получили право учиться в гимназиях, которое было им предоставлено в 1803 г. Александром I и отнято в 1828 г. Николаем I. <…> В начале 70-х годов стало наконец возможным в России высшее образование для женщин;
в армии: огромная армия, построенная на муштре и долгосрочной (25 лет) службе части населения, вооруженная устаревшим оружием, применявшая устаревшие стратегические и тактические схемы ведения военных операций, была по существу не боеспособна. Поэтому преобразования в армии носили особенно радикальный характер. Они растянулись на 12 лет, с 1862 по 1874, но столь взаимосвязаны, что специалисты обычно воспринимают их как единую военную реформу. <…> Инициатором и руководителем военной реформы был Дмитрий Алексеевич Милютин[222] – генерал (будущий фельдмаршал) по службе и либерал по убеждениям, <…> Милютин сумел придать военной реформе столь необходимые тогда в России рационализм и культуру. <…> Были облегчены условия солдатской службы, отменены телесные наказания от кнута и шпицрутенов до розог. Улучшилась боевая подготовка войск. В отличие от николаевского времени, солдат стали готовить больше к войне, чем к парадам.