Ничто не могло отвлечь Тургенева от главного дела жизни – писательского труда. Вместе с тем Тургенев был известен как человек необыкновенно добрый, мягкий, деликатный. По воспоминаниям Ивана Панаева все члены кружка Белинского «очень полюбили его, убедившись, что у него при его блестящем образовании, замечательном уме и таланте – сердце предоброе и премягкое». Некоторые современники принимали эту доброту и мягкость Тургенева за слабость характера. Ничуть не бывало, доброе отношение к людям не исключало его твердого и последовательного служения Музе.
Это были попросту две совершенно разные вещи. Никакими силами Тургенева было невозможно заставить свернуть с его собственного пути, отвратить от литературы, он всегда видел свою главную цель и умел отсеивать все второстепенное. Известно, как много нужно силы воли, энергии, терпения, чтобы долгое время неотступно преследовать одну и ту же задачу, бороться против нервного и физического утомления, заставить себя довести до конца продолжительный умственный или художественный труд. С этой стороны, Тургенев – автор многих длинных литературных произведений – подтверждает только взгляд на него как на человека, фанатически преданного своему творчеству. Он посвящал своему призванию все отпущенное ему судьбой время. Даже за две недели до смерти, прикованный к постели и тяжело страдающий от приступов боли, он в свободные от мук промежутки диктовал свое последнее произведение «Конец».
Кроме фанатичной преданности писательскому труду была в жизни Ивана Сергеевича другая сильная и устойчивая привязанность – любовь к певице Полине Виардо. В этом чувстве писателя также проявилась его удивительная самобытность и неординарность. По-видимому, обыкновенная женщина не могла его всерьез увлечь, его возлюбленной могла стать лишь женщина с не менее сильно выраженным творческим началом. И такой женщиной оказалась выдающаяся французская певица, прославившаяся своим певческим и драматическим искусством. И восхищение писателя оказались настолько сильным, что для него не имело значения ни то, что была эта женщина замужем, ни то, что жила за границей. Любовь Тургенева не замечала никаких препятствий.
Обычный тривиальный брак Тургенева не интересовал, и хотя было немало к тому возможностей, но он всегда в последний момент уклонялся от цепей Гименея. Ведь еще в своей юношеской поэме «Параша» он осудил мещанский брак, считая, что он приземляет человека, лишает его крыльев и тем самым мешает ему посвятить все свои силы творческому призванию. В этом смысле служение Тургенева Музе приближалось к монашескому служению Богу. Так же как это делают монахи, отрекался писатель от семейной жизни ради высшего литературного призвания. Детей писатель тоже иметь не хотел, они сами завелись независимо от его желания: дочь Пелагея – от дворовой швеи Авдотьи, да, вероятно, Иван – от крепостной горничной Фетиски.
Многие современники не одобряли его великой любви к «безобразной красавице» – французской певице Полине Виардо – и считали, что был он заколдованным принцем, а сильная рука этой женщины вела его по жизни. Он же не мог по-настоящему противостоять этой чужой воле и плыл в фарватере ее пути. Однако я всегда полагала, что это суждение было неверным и никак не могло соответствовать истине. Невозможно, чтобы такой необыкновенно умный, талантливый, прозорливый человек, видевший суть вещей и событий изнутри, о чем говорили все написанные им книги, был послушной игрушкой в чьих-либо руках. Я полагала, что он сознательно выбрал себе этот необычный путь! И такую любовь, долгую и преданную, длиною в жизнь! Большому кораблю – большое плавание, а у великого человека и писателя и чувства были необычайно глубокими и необыкновенными!!!
Он сам об этом сказал в одном из писем Полине Виардо: «Уверяю Вас, что чувства, которые я к Вам испытываю, нечто совершенно небывалое, нечто такое, чего мир не знал, что никогда не существовало и что вовеки не повторится!» (26 февраля 1867 года, Баден).
Беспредельная преданность Тургенева литературному труду была по заслугам вознаграждена, и он еще при жизни стал всемирно известным писателем. Книги его получили небывалый общественный резонанс. Российский император Александр II однажды признался, что именно «Записки охотника» Тургенева стали последним аргументом в его решении упразднить в России крепостное право… А какую бурю откликов вызвал Базаров! С лёгкой руки Тургенева в культурный оборот вошли и навсегда закрепились в нём такие понятия, как «лишний человек», «дворянское гнездо», «нигилист», «тургеневская девушка»…
Ни одно произведение не выходило из-под его пера незамеченным, за честь издания его творений боролись ведущие российские журналы. Надо отметить, что это было время, когда русский язык лишь начал отстаивать свои права в мировой литературе, и способствовало этому во многом творчество Тургенева. Он стал первым русским писателем, произведения которого были переведены на основные европейские языки – французский, немецкий, английский, испанский, они издавались не только в европейских странах, но и в невообразимо далекой Америке… В Соединённых Штатах колонисты в честь героя «Отцов и детей» назвали своё поселение! Наряду с Гюго его избрали почетным председателем Всемирного конгресса писателей, а в Оксфорде ему было присуждено звание академика права. Его появление встречали овациями, и то тут, то там награждали лавровыми венками.
Жизнь его была необыкновенно богата событиями, встречами, знакомством и дружбой с самыми замечательными и выдающимися людьми своего времени. Тургенев встречал Пушкина и, как святыню, хранил локон с его головы и пушкинское кольцо. Он был знаком с Гоголем и Лермонтовым. Лучшие русские писатели XIX столетия Н. Некрасов, Ф. Достоевский, Л. Толстой, И. Гончаров, А. Дружинин, Д. Григорович, А. Фет, Ф. Тютчев восхищались талантом Тургенева. Выдающиеся художники И. Репин, В. Поленов, А. Харламов, В. Серов, А. Иванов, А. Боголюбов были его друзьями. Он наслаждался пением и игрой лучших русских и иностранных певцов и музыкантов своего времени.
Он объехал всю Европу и чувствовал себя уверенно не только в салонах Москвы и Петербурга, но ощущал себя своим в Берлине, Париже, Лондоне, Риме… Знаменитые французские писатели Ж. Санд, Г. Флобер, А. Доде, Э. Золя, братья Гонкуры и Ги де Мопассан считали его выдающимся писателем.
В своем письме к Тургеневу Г. Флобер с восхищением отзывался о его творчестве: «Я давно считаю вас мастером. Чем больше я вас читаю, в тем большее изумление приводит меня ваш талант. Подобно тому как при чтении «Дон Кихота» мне хотелось самому ехать верхом по белой от пыли дороге и в тени какой-нибудь скалы есть оливки, так ваши «Сцены из русской жизни» вызывают желание пробираться среди заснеженных полей под вой волков».
Вот как вспоминал французский писатель Ги де Мопассан о Тургеневе: «Он был одним из замечательнейших писателей нынешнего столетия и в то же время самым прямым, самым искренним и самым честным человеком, каких только можно встретить. У него были длинные седые волосы, густые седые брови и большая седая борода, отливавшая серебром, и в этой сверкающей снежной белизне – доброе, спокойное лицо с немного крупными чертами. Это была голова Потока, струящего свои воды, или, что еще вернее, голова Предвечного отца».
С его словами перекликался отзыв о Тургеневе писателей братьев де Гонкур: «Это очаровательный колосс, нежный беловолосый великан, он похож на доброго старого духа гор и лесов, на друида и на славного монаха из «Ромео и Джульетты». Он красив какой-то почтенной красотой, величаво красив, как Ньеверкерк. Но у Ньеверкерка глаза цвета голубой обивки на диване, а у Тургенева глаза как небо».
Изучая творчество писателя и размышляя о его жизни, я пришла к заключению, что Тургенев был человеком стойкого характера и уникальной судьбы. Его жизнь сложилась по-особому оттого, что он всегда следовал своим собственным путем, не оглядываясь на чужие мнения и суждения. Именно в этом он проявил себя как сильная, цельная и гармоничная личность. Однако, познакомившись с написанными ранее монографиями о жизни великого писателя, я с удивлением прочла, что мнение некоторых биографов не совпадало с моим. Эти авторы утверждали, что был Иван Сергеевич человеком противоречивым, раздвоенным, непоследовательным и даже слабым… Существовал на развилке дорог.
Первым настоящим биографом Тургенева считается литературовед Николай Михайлович Гутьяр, который опубликовал пятнадцать статей о жизни писателя сразу после издания его полного собрания сочинений в 1898 году. Уже тогда Гутьяр подчёркивал необходимость определения «правильных взглядов на творчество и личность автора», освобождения от «нелепых суждений» о Тургеневе, заведомо негативных оценок. Тогда были приняты обвинения его в ретроградстве, незнании России, в подыгрывании нигилистам и революционерам, в создании героев по преимуществу слабохарактерных и т. п. До Гутьяра были напечатаны биографические очерки И. Ивановым и Венгеровым. По мнению Гутьяра, критико-биографический очерк Венгерова являлся устарелым, «да и биографическая часть доведена в нём лишь до 60‐х годов», и оставался единственным лишь труд И. Иванова. Но и он был «неполным», в нем «не достает ещё подробного изучения нашей журналистики за последние десятилетия жизни Тургенева».
В начале прошлого века анализ жизни и любви Тургенева провел в серии статей знаменитый философ и литературовед Василий Розанов, который он приурочил к 20‐летию со дня смерти писателя. Он высказывал несомненно интересные, но спорные идеи о личности писателя: «Тургеневу первому из наших писателей привелось снискать европейскую известность, и когда он достиг её и уже не было времени стремиться ещё к чему-нибудь, он вдруг увидел, что достиг чего-то самого малого: всё же значительное и ценное от него ускользнуло. Это ускользание главного Тургенев остро сознавал всю жизнь. И не верил своим победам… Не видел в них радости и утешения… Чувствовал, что вихри судьбы всё время выталкивают его на обочину – и он не может противостоять им. Не хватает воли. А жизнь – большая, истинная, значимая – идёт стороной… Он всё время ощущал себя в партере, а не на сцене… А хотелось на сцену! И страшно было покинуть благополучный полумрак зала».