Написание романа «Накануне» продвигается за границей туго, легче всего Тургеневу работается на родной земле, о чем он упоминает в письмах: «…я, как Антей, не могу покинуть родной земли, не лишившись и тех немногих сил, что имел». Тургенев решает вернуться в сентябре в Россию, в Спасское, где в уединении завершить начатую работу. Он пишет другу Анненкову: «Надеюсь к половине ноября привезти в Москву из деревни (где я буду сидеть взаперти до того времени) роман, который объемом будет больше «Дворян<ского> гнезда». Каков он будет в исполнении – это ведают одни боги. Я должен Вам сказать, что я так постоянно занят своим произведением – даже тогда, когда ничего не делаю, – что мне почти нечего сообщать приятелю: я ничего не знаю и не ведаю, в строгом значении этого слова».
25. «Накануне»
27 сентября 1859 года Тургенев возвращается в Россию. Он едет через Петербург и Москву прямиком в Спасское. В тиши Спасского легче вспыхивает в душе та искра, которая разгорается пламенем творческой работы.
Идея романа «Накануне» возникла давно, подал ее сосед Тургенева по имениям Василий Каратеев. Еще в 1855 году он как-то пришел к Ивану Сергеевичу и протянул ему тетрадку со словами: «Возьмите эти наброски и сделайте из них что-нибудь, чтобы не пропало бесследно, как пропаду я!» Каратеев собирался на Крымскую войну, и было у него предчувствие, что с этой войны он живым не вернется. Тургенев принялся его разубеждать и долго отказывался взять записи, у него было много текущей работы – нужно было закончить роман «Рудин», впереди было написание «Дворянского гнезда». Однако сосед настаивал, и Тургенев оказался вынужден принять рукопись.
Через три года Тургенев снова приехал в Спасское и узнал, что, к несчастью, предчувствие соседа оказалось верным, родным пришло известие о его гибели. Об этом он сообщает своим друзьям: «Единственный сосед, которого мы имели, добрый и милый малый, недавно умер. Грустно мне вспоминать об этом» (31 марта 1859 года). И тогда он снова обратился к оставленной соседом тетрадке: «Очутившись в той же деревне и в той же обстановке, как во время моего знакомства с Каратеевым, я почувствовал, что уснувшие впечатления зашевелились; я отыскал и перечел его тетрадку…» Беглыми штрихами в ней был намечен сюжет, которым теперь и воспользовался Тургенев в романе «Накануне». Будучи в Москве, Каратеев встретил девушку, которая сначала ему симпатизировала, но потом полюбила болгарина, студента Московского университета.
Рукопись Каратеева не сохранилась, но русские, болгарские и французские ученые смогли восстановить историю жизни Николая Катранова, который явился прототипом тургеневского Инсарова. Он родился в 1829 году в городе Свиштове в небогатой купеческой семье. В 1848 году в составе большой группы болгарских юношей Катранов приехал в Россию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Здесь сформировались и окрепли его революционно-освободительные убеждения, связанные с идеей избавления балканских славян от турецкого ига. Начавшаяся в 1853 году русско-турецкая война всколыхнула освободительные стремления балканских славян, их надежды на избавление от турецкого рабства. В начале 1853 года Катранов окончил университет и уехал с русской женой Ларисой на родину. Но внезапная вспышка туберкулеза заставила их вернуться в Россию, откуда по рекомендации врачей Катранов отправился на лечение в Венецию. Здесь он простудился и скоропостижно скончался 5 мая 1853 года. Н.Д. Катранов был талантливым юношей: он писал стихи, занимался переводами, пропагандировал освободительные идеи среди русских друзей.
Тургенев горячо принялся за работу. Работает он упорно изо дня в день, к концу октября роман «Накануне» готов, и Тургенев с удовлетворением ставит последний росчерк на рукописи: «Закончено 25 октября». Осталось роман начисто переписать – и можно отвозить в издательство.
Несмотря на интенсивный литературный труд, Тургенев находит время, чтобы писать письма близким людям: дочери, Полине Виардо, графине Ламберт, Анненкову, Боткину, Фету, Толстому. Переписка всегда очень много значила для Тургенева и давала ему возможность выговориться, высказать свои мысли и чувства, избежать мучительного чувства одиночества. Вынужден он заниматься и делами хозяйственными, он решил освободить своих мужиков от барщины и раньше других перевел их на оброк. Но за это благодеяние он никакой благодарности от своих мужиков не получил. «А деньги мне крайне нужны, при теперешних моих больших расходах – и при оказавшемся нежелании моих мужичков платить мне оброк, – тот самый оброк, за который они хотели быть благодарны по гроб дней», – писал он Анненкову 19 ноября 1860 года.
Переписав начисто свой труд, Тургенев отправляется в Москву, ведь он пообещал М.Н. Каткову издать роман в его журнале «Отечественные записки». Впервые печатает он свое произведение не в некрасовском «Современнике», а в другом журнале.
Этому были веские причины: Тургенев, который был всегда привержен старым друзьям, с горечью видел, как прежние связи с редакцией журнала «Современник» постепенно рвутся. Этот журнал был во многом его детищем, Иван Тургенев принимал активное участие в его создании, и главный редактор Некрасов, когда был болен, просил именно Тургенева подменить его и взять «Современник» в свои руки. Тургенев не смог этого сделать, и тогда у руля «Современника» во время своего отсутствия Некрасов поставил Чернышевского. С этого времени все изменилось, в редакцию «Современника» вслед за Чернышевским пришли его единомышленники – Добролюбов, Михайлов, Сераковский. Они не были писателями в классическом смысле слова, однако проявили себя как непримиримые яростные критики и революционные демократы. Они смело свергали авторитеты и критиковали всех подряд, особенно литераторов из дворян: Аксакова, Гончарова, Тургенева, Толстого и даже самого Пушкина. Они признавали лишь тех писателей, которые своими произведениями прославляли и призывали к революции, всю остальную литературу считали устаревшим хламом.
Во главе шеренги разрушителей встал экс-обожатель Тургенева публицист Николай Чернышевский, который всего за два года до этого (1856) писал Некрасову: «Пусть бранят кого хотят (речь шла о статье Михаила Каткова), но как осмелиться оскорблять Тургенева, который лучше всех нас и, каковы бы ни были его слабости (если излишняя доброта есть слабость), все-таки честнейший и благороднейший человек между всеми литераторами!» Первое время Тургенев все еще верил в дружелюбность Чернышевского и приветствовал его статьи «Очерки гоголевского периода в развитии русской литературы», которые резко осудили тургеневские друзья Дружинин, Анненков и Боткин. Но Чернышевский не успокоился и вскоре стал нападать на Тургенева, он ударился в желчное отрицание и теперь совершенно не переносил изысканную и размеренную прозу «старого мастера». Еще более активным в группе иконоборцев был молодой, больной туберкулезом критик большого таланта – Николай Добролюбов. К Тургеневу он относился пренебрежительно, и когда тот пытался дружески заговорить, то резко обрывал его: «Иван Сергеевич, мне скучно разговаривать с вами, оставим!»
Положение Некрасова как редактора становилось все более затруднительным. Он должен был заботиться о том, чтобы сохранить участие в своем журнале виднейших писателей того времени И. Тургенева, Л. Толстого, А. Островского, Д. Григоровича, А. Дружинина, хотя сознавал, что разрыв с ними станет раньше или позже неизбежным. Все громче начали раздаваться голоса, обвинявшие Чернышевского в стремлении «перессорить журнал со всеми сотрудниками». Первым ушел Дружинин, которому претил исключительно «боевой настрой» нынешнего журнала, этот критик-эстет отстаивал теорию «чистого искусства», свободного от политических веяний. Лев Толстой встал на сторону Дружинина и выразил Некрасову сожаление, что он позволил Чернышевскому играть в «Современнике» столь видную и решающую роль. Дружинин основал журнал «Библиотека для чтения». Тургенев, с одной стороны, приветствовал критические статьи Чернышевского, а с другой – поддерживал Дружинина – послал ему свою повесть «Поездка в Полесье», подыскивал талантливых сотрудников. Такая широта симпатий не могла не казаться Л. Толстому, да и другим тургеневским современникам, странной беспринципностью.
Доброжелательный, как обычно, Тургенев пытался дружелюбием и советами расположить Чернышевского и Добролюбова к себе и приглашал их на свои вечера. Однако они не оценили ни любезности, ни мягкосердечия старшего товарища. Они судили о нем как о «человеке прошлого», сочетавшем в себе манеры знатного барина, изысканную элегантность, приторное красноречие, утонченный гастрономический вкус с бесплодными чувствами и устремлениями. Добролюбов демонстративно игнорировал его приглашения. Новые сотрудники – Чернышевский и Добролюбов – были оба недоучившимися семинаристами и всегда ходили в черных сюртуках и очках. Их высокомерие было непонятно и обидно Тургеневу, и он иногда их вышучивал. Как-то на дружеском обеде он сказал Панаеву, который высказался в пользу критиков: «Ну нет, мы все, твои давнишние друзья, не допустим тебя сделаться семинаристом. Мы спасем тебя, несмотря на все старания некоторых личностей обратить тебя в поборника тех нравственных принципов, которых требуют от людей семинарские публицисты-отрицатели, не признающие эстетических потребностей жизни. Им завидно, что их вырастили на постном масле, и вот они с нахальством хотят стереть с лица земли поэзию, изящные искусства, все эстетические наслаждения и водворить свои семинарские грубые принципы. Это, господа, литературные Робеспьеры; тот ведь тоже не задумался ни минуты отрубить голову поэту Шенье».
В первом номере «Современника» за 1858 год Тургенев с возмущением прочел статью-рецензию «-лайбова» (это был псевдоним Добролюбова) на седьмой, дополнительный том «Собрания сочинений Пушкина», подготовленный П.В. Анненковым. Пушкину приписывался «весьма поверхностный и пристрастный» взгляд на жизнь, «слабость характера», «чрезмерное уважение к штыку»! Утверждалось, что «в последнее время Пушкин… окончательно склонялся к той мысли, что для исправления людей нужны «бичи, темницы, топоры». Пушкин обвинялся в «подчинении рутине», в «генеалогических предрассудках», в «служении чистому искусству». Это было форменное святотатство и унижение творчества великого русского поэта, которого Тургенев боготворил!