а» Тургенева, которые несомненно были известны Марии и ее мужу.
Афанасий Васильевич решил отправить «Народные рассказы» своему другу малороссу Пантелеймону Кулишу – владельцу типографии в Петербурге, а вскоре и сама супружеская чета приземлилась в столице. Кулиш приехал в столицу России с целью пропаганды украинского народного языка, который ему хотелось сделать самобытным и отличным от русского.
Как такового украинского языка тогда не существовало, и он искусственно выстраивался на основе одного из местных южнорусских говоров русского языка. Создавался путем замены родных русских слов польскими словами, ведь Украина была под сильным влиянием своего могущественного западного соседа Польши. Сказалась и мода того времени, революционное движение повсюду набирало силу, и освободительная польская борьба в том числе. «Родитель украинского языка» П. Кулиш позднее раскаивался в своем изобретении, взятом на вооружение врагами России: «Видя это знамя в неприятельских руках, я первый на него ударю и отрекусь от своего правописания во имя русского единства».
А вот что писал об этом искусственно созданном украинском языке, который все более уходил в сторону от исконного русского, в 1900 году член-корреспондент Императорской академии наук, преподаватель Киевского госуниверситета Т.Д. Флоринский:
«Больше всего, однако, в нем заметно господство польской стихии. Спрашивается: что же это за язык? Ужели мы имеем перед собою настоящую малорусскую речь? Не служит ли этот искусственный, смешанный малорусско-польский язык резкой насмешкой над литературными заветами того самого Шевченко, имя которого носит «Наукове товариство»?.. В самом деле, какая непроходимая пропасть между языком Шевченко, Костомарова, даже Кулиша и новосоздаваемым «украiнсько-руським» языком галицких ученых с их «головой» – г-ном Михаилом Грушевским. Не пришел ли бы в ужас и содрогание и сам покойный М.П. Драгоманов, если бы увидел, что его весьма ценные монографии по малорусской народной поэзии и другие статьи, изданные в свое время на общерусском языке, теперь явились в «перекладе» на никому не понятную уродливую «украiнсько-руськую мову»?.. Как справедливо замечает профессор Будилович, человеку с самостоятельным талантом «лучше уж перейти к чистому польскому языку, чем писать на смешанном русско-польском жаргоне, напоминающем гермафродита».
Однако вернемся к нашему повествованию. Кулешу понравились не только рассказы Марии Маркович, но и она сама произвела на него сильное впечатление. Вскоре между Марией и Пантелеймоном вспыхнул роман, о котором стало известно в обществе. Известный издатель не особо скрывал свое увлечение молодой литераторшей. Не простив измены, от Кулиша ушла супруга, писательница Ганна Барвинок. До конца дней своих Ганна Барвинок с лютой ненавистью относилась к своей сопернице и в любви, и в литературе.
Живя в столице, молодая писательница начинала вращаться в кругу знаменитых в то время литераторов. Она познакомилась с Тургеневым, Шевченко, Некрасовым, Писемским. По свидетельству современников, Маркович была украшением небольшой группы малороссов, которая собиралась в салоне Варвары Карташевской. Они дружно восторгались творчеством молодой писательницы, ведь это было свидетельство литературного возрождения их края. Она крепко сдружилась с Тарасом Шевченко, который, несмотря на свою «бедность», подарил ей золотой браслет.
Иван Тургенев был в восхищении от молодой женщины и всячески поддерживал ее первые шаги в литературе. Он сделал перевод «Народных рассказов» Вовчок на русский язык и подготовил их к изданию под названием «Украинские народные рассказы». Тургенев много способствовал успеху этих рассказов среди русских читателей, ведь кроме художественного перевода он поместил в начале книги вдохновенное предисловие «От переводчика». В нем Тургенев говорил о стремлении сделать имя Марка Вовчка таким же «дорогим, домашним» для русской публики, каким оно уже стало для украинцев, отмечал «наивную прелесть» и «поэтическую грацию» рассказов. Перевод был сочувственно встречен революционно-демократической критикой. Добролюбов положительно оценил труд Тургенева, отметив недостатки первоначальных переводов произведений писательницы на русский язык.
У Марии было множество поклонников. В те годы ее творчеством и ею самой интересовались такие замечательные люди, как Бородин, Боткин, Добролюбов, Костомаров, Менделеев, Некрасов, Лев Толстой, Чернышевский, а Иван Тургенев надолго стал ее «влюбленным другом» и покровителем. Литературный критик Скабичевский специально исследовал феномен неотразимости Марии: «Единственно, чем можно объяснить ее сердцеедство, – это недюжинным умом и умением вкрадываться в душу собеседника… В начале знакомства она производила на вас такое впечатление, что, казалось, и не найти такой симпатичной душевной женщины: как она понимает вас, как сочувствует вам во всем. Но мало-помалу в этом симпатичнейшем и задушевнейшем существе сказывалась немалая доля коварства: или она эксплуатировала вас самым беззастенчивым образом, или, расхваливая вас в глаза и уверяя в искренности и горячем расположении к вам, в то же время зло высмеивала вас за глаза, или же наконец, если замечала возможность поссорить вас с кем-нибудь, не упускала случая воспользоваться этой возможностью».
Когда Тургенев собрался за границу, то Мария Маркович решила бросить как своего законного мужа, так и возлюбленного Кулиша и к именитому писателю присоединиться. Тургенев обещал Марии познакомить ее со знаменитыми издателями «Колокола» революционерами-эмигрантами Герценом и Огаревым, имена которых в те времена у всей передовой интеллигенции были «на слуху». Хотя официальным предлогом для отъезда Маркович было ее состояние здоровья, но настоящей причиной стало ее стремление подняться на ступеньку выше, благодаря обещанному Тургеневым знакомству с вождями русской революционной эмиграции. Известно, что в это время Тургенев был очень близок к редакции «Колокола» и активно помогал Герцену в получении информации о русских делах и в осуществлении связей с Россией.
Тургенев проводил Маркович до Дрездена. Там он представил писательницу М.К. Рейхель и ее семейству, а также. А.В. и Е.К. Станкевичам. Затем отправился в Берлин и оттуда в Париж к своей дочери. Знакомство Маркович с Рейхель, близким другом Герцена, было началом обещанного Тургеневым введения писательницы в круг «Колокола». Рейхель, бывшая посредником Герцена в его сношениях с русскими корреспондентами, помогла Маркович познакомиться с ним. Через нее Мария получила приглашение приехать в Англию. В июне 1859 года Тургенев навестил Герцена в Лондоне и привез ему рассказы писательницы в своем переводе. Герцен восторженно встретил талантливые антикрепостнические произведения Марка Вовчка. Несчастный муж Маркович Афанасий бросился за женой, но она ему четко и ясно объяснила, что все между ними кончено, ведь теперь перед ней открылись благодаря увлеченному Тургеневу новые, широкие горизонты. Брошенный издатель Кулеш в ярости писал: «Разбаловали в столице провинциалку и сделали из нее «европейскую потаскуху».
Иван Тургенев в Париже ввел Марию в салон Полины Виардо, познакомил с Густавом Флобером, Проспером Мериме, а также с издателем и писателем Пьером-Жюлем Етцелем. А сам Жюль Верн подарил Марко Вовчку эксклюзив на свои переводы на русский язык, и она позднее перевела 15 романов знаменитого француза. Живя в Париже под покровительством Тургенева, Марко Вовчок много писала, и ее повесть «Маруся» была удостоена награды Французской академии. В Париже Мария основала первый французский детский журнал, в котором помещала свои рассказы. Мария далеко не была пустой кокеткой, больше всего ее интересовали литературный успех и самообразование. А мужчины были во многом лишь средством для достижения жизненного успеха.
Известный литератор Павел Анненков оставил воспоминания о Марии Маркович и ее взаимоотношениях с Тургеневым: «Марко Вовчок была тогда в апогее своей славы за свои грациозные и трогательные повести из крепостного быта – «Украинские народные рассказы», вышедшие к тому же времени (1860) в переводе Тургенева на русский язык. С тех пор завязались у них те задушевные отношения, свидетельством которых служит его переписка и которые длились до той минуты, когда Тургенев открыл в Марко Вовчке наивную способность поглощать благодеяния как нечто ей должное и требовать новых, не обращая внимания на свои права на них. Это была удивительная натура, без нужных средств для поддержания своих привычек, но с замечательным мастерством изобретать средства для добывания денег, что в соединении с серьезностию, какую дают человеку труд, талант и горькие опыты жизни, сообщало особый колорит личности г-жи Маркович и держало при ней многих умных и талантливых приверженцев довольно долгое время. Тургенев пока только удивлялся ей. В декабре 1860 года он писал мне: «Марья Алекс. все здесь живет и мила по-прежнему; но что тратит эта женщина, сидя на сухом хлебе, в одном платье, без башмаков, – это невероятно. Это даже превосходит Бакунина. В полтора года она ухлопала 30 000 франков совершенно неизвестно куда!»
Частная жизнь Вилинской в те годы была широко обсуждаемой темой: «…мужчины сходили с ума по писательнице. Сам Герцен, рискуя быть схваченным и выданным полиции России как политэмигрант, едет в Бельгию, чтобы только увидеться с ней! Польский химик Владислав Олевинский из-за неразделенных чувств к Вовчок пускает себе пулю в лоб».
Это «прекрасное существо», несмотря на постоянные уверения в своей безусловной преданности Тургеневу, за его спиной заводит шашни с молодым историком, этнографом и литератором Александром Пассеком и начинает преследовать новую «жертву». Александр был сыном Татьяны Петровны Пассек – родственницы Герцена. Он был на три года моложе писательницы. Юноша не смог не откликнуться на призывы и чувства обворожительной женщины, и 1 марта 1861 года эта «сладкая парочка» неожиданно для Тургенева уезжает в Рим. Мать Александра Пассека Татьяна Петровна впадает в отчаяние, она крайне встревожена связью своего сына с замужней женщиной, о которой к тому же ходила слава как о «разбивательнице мужских сердец». Она спешно отправляется в Париж, чтобы встретить Тургенева и уговорить его подействовать на свою подопечную и призвать ее к порядку. С резким осуждением поведения Маркович выступил и ранее увлеченный ею Герцен.