Эту ссору между Тургеневым и Толстым подробно описал Афанасий Фет в своих воспоминаниях. Едва сели за стол с самоваром, как начался спор. Разговор зашел о благотворительности. Тургенев с гордостью рассказал, что его дочь Полинетт, которую воспитывала английская гувернантка мадам Иннис, получала каждый месяц определенную сумму, чтобы оказывать помощь «своим бедным». «Теперь, – сказал Тургенев, – англичанка требует, чтобы моя дочь забирала на руки худую одежду бедняков и, собственноручно вычинив оную, возвращала по принадлежности».
«И это вы считаете хорошим?» – спросил Толстой. «Конечно, это сближает благотворительницу с насущною нуждой». – «А я считаю, что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену».
«Я вас прошу этого не говорить», – воскликнул Тургенев с раздувающимися ноздрями. «Отчего же мне не говорить того, в чем я убежден», – отвечал Толстой. Фет хотел было изменить тему разговора, однако побледневший от гнева Тургенев уже подскочил к Толстому: «Так я вас заставлю молчать оскорблением!» И закричал (со слов Л.Н. Толстого): «А если вы будете так говорить, я вам дам в рожу».
А. Фет: «С этим словом он вскочил из-за стола и, схватившись руками за голову, взволнованно зашагал в другую комнату. Через секунду он вернулся к нам и сказал, обращаясь к жене моей: «Ради бога, извините мой безобразный поступок, в котором я глубоко раскаиваюсь». Пробормотав несколько извинительных слов Толстому, сконфуженный и расстроенный Тургенев уехал в Спасское.
Несмотря на извинение Тургенева, между бывшими друзьями назревала дуэль. Вот как описала ход событий жена Толстого со слов мужа 23 января 1877 года: «Л(ев) Н(иколаевич) встал и уехал в Богослов, на станцию, находившуюся между нашим именьем – Никольским и именьем Фета – Степановкой. Оттуда Лев Николаевич послал за ружьями и пулями, а к Тургеневу письмо с вызовом за оскорбление. В письме этом он писал Тургеневу, что не желает стреляться пошлым образом, т. е. что два литератора приехали с третьим литератором, с пистолетами, и дуэль бы кончилась шампанским, а желает стреляться по-настоящему и просит Тургенева приехать в Богослов к опушке леса с ружьями. Всю ночь Лев Николаевич не спал и ждал. К утру пришло письмо от Тургенева, что, напротив, он не согласен стреляться, как предлагает Толстой, а желает дуэль по всем правилам. На это Лев Николаевич написал Тургеневу: «Вы меня боитесь, а я вас презираю и никакого дела с вами иметь не хочу».
Воспоминания о ходе событий П. Анненкова: «На другой день Иван Сергеевич послал доверенного человека в соседнюю деревню к Толстому выразить ему глубочайшее сожаление о происшедшем накануне и, в случае если он не примет извинения, условиться о месте и часе их встречи и об условиях боя… Доверенное лицо исполнило точно свое поручение. Толстой объявил, что драться с Тургеневым он теперь не намерен для того, чтобы не сделать их обоих сказкой читающей русской публики, которую он питать скандалами не имеет ни охоты, ни повода. Извинений Тургенева он, однако же, как было слышно тогда, не принял, а вместо того отвечал письмом, которое и дало повод Тургеневу сказать: «Дело висело на волосок от дуэли, и теперь еще волосок не порвался»; он и порвался бы действительно». После обмена холодными письмами Толстой отозвал свой вызов, однако дружеские отношения между писателями прервались на долгие годы.
Несмотря ни на что в июле 1861 года в Спасском Тургенев заканчивает роман «Отцы и дети». Внешние обстоятельства, влюбленности, разочарования, ссоры – все это отступает перед радостью творчества. Он извещает об окончании написания романа друга Анненкова: «Мой труд окончен наконец. 20 июля написал я блаженное последнее слово». В конце августа Тургенев уезжает из Спасского в Москву. Там, по заведенной им традиции, он познакомил с рукописью своих ближайших друзей Анненкова и Боткина. Им обоим роман понравился, но каждый сделал свои замечания и поправки. После этого Тургенев отдает роман в редакцию «Русского вестника». Теперь время возвращаться в Париж, где его уже давно ожидает дочь. О своем возвращении он сообщает Марии Маркович, которая просит его написать о дате приезда и хочет встретить на железнодорожном вокзале. Она, как всегда, не раскрывает полностью своих карт и не признается, что в Париже не одна, а с Александром Пассеком.
По прибытии в Париж в сентябре 1861 года Тургенев едет с дочерью на неделю отдохнуть в Куртавнель, а затем снова возвращается во французскую столицу. Всю осень и зиму проводит Тургенев в Париже «мирно со своими дамами». Читая переписку Тургенева, понимаешь, что жизнь его шла хоть и мирно, но очень насыщенно – он ежедневно работал, и с парижскими знакомыми встречался, и отправлял каждый божий день по 2–3 письма своим русским корреспондентам, и музыку у Виардо слушал, и в шахматы играл, и дочь в свет выводил. Правда, с Маркович он теперь встречался реже, понял окончательно, что верить ей нельзя: говорила эта женщина одно, думала другое, а делала третье.
Доводкой романа «Отцы и дети», некоторыми исправлениями и дополнениями Тургенев занимался до конца 1861 года. Публикация романа все откладывалась, так как в это время в Петербурге произошли серьезные студенческие волнения. Тургенев решил отложить издание романа до 1862 года, чтобы цензурный комитет не приостановил публикацию в неспокойное время. В январе 1862 года он выправляет совместно с Луи Виардо рукописи переводов Делово на французский язык романа «Накануне» и повести «Первая любовь». Известный немецкий поэт и переводчик Баденштейн по собственной инициативе переводит на немецкий язык произведения «знаменитого писателя Ивана Тургенева». Тургенев был доволен этими переводами и заключил с Баденштейном долговременный контракт.
Приходят неприятные сообщения из России: якобы Толстой все не может успокоиться и распространяет слухи о трусости Тургенева, как будто отказавшегося с ним стреляться. Тургенев пишет ему возмущенное письмо: «…Вы называете меня трусом! Я потребую удовлетворения, и по моем скором возвращении в Россию мы будем стреляться». Однако Толстой немедленно известил Тургенева о своей непричастности к этим слухам, в результате чего эта повторная угроза дуэли оказалась ложной.
В начале ноября 1861 года до Тургенева дошел слух, что смертельно болен Добролюбов. И ему стало жаль этого молодого человека. Когда же его не стало, Тургенев написал И.П. Борисову следующие слова: «Я пожалел о смерти Добролюбова, хотя и не разделял его воззрений: человек был даровитый – молодой… Жаль погибшей, напрасно потраченной силы!» Так беспощадно обошлась жизнь с возможным прототипом тургеневского Базарова. Возникало жутковатое ощущение: уж не напророчил ли Тургенев своим романом эту смерть?
Тургенев сильно тоскует по России и пишет Фету 4 февраля 1862 года: «Прежде всего приветствую Вас с возвращением в Ваше мирное сельское убежище – единственно приличное убежище для человека средних лет в нашем роде! Если б я не был так искренно к Вам привязан – я бы до остервенения позавидовал Вам, я, который принужден жить в гнусном Париже – и каждый день просыпаться с отчаянной тоской на душе. Но что об этом говорить – а лучше перенестись мыслию в наши «палестины» – и вообразить себя сидящим с Вами в отличной коляске (по Вашей милости) и едущим на тетеревей – найдем же мы их, наконец, черт возьми! В нынешнем году я приму другие меры – и надеюсь, что они увенчаются успехом. Если бог даст, в конце апреля я в Степановке».
Скучает, тянется Тургенев к России, но начинает чувствовать, что Родина начинает отворачиваться от него. Очевидно, не прощает ему длительной добровольной эмиграции. Друзья сообщали из Петербурга, что «Современник» готовит против Тургенева истребительную статью под названием «Отходная большому таланту». «Спасибо еще, что при теперешнем тоне не напечатали «Похороны свиньи», – грустно шутит Тургенев.
29. «Отцы и дети»
Главный роман Тургенева «Отцы и дети» был опубликован в журнале «Русский вестник», издаваемым М.Н. Катковым, за март 1862 года. Тургенева чрезвычайно волновало то, как будет воспринят его новый роман в России, и он рвался на родину, чтобы увидеть реакцию читателей своими глазами. Но сделать это было не так-то легко, до того надо было обустроить летний отдых дочери, которую он отправил с гувернанткой Иннис во Флоренцию. Сам же, заехав предварительно в Лондон к Герцену и Бакунину, возвратился в Париж, откуда 22 мая 1862 года отбыл в Россию.
Роман Тургенева «Отцы и дети», как и большинство произведений Тургенева, был списан с реальной жизни. Читаешь и как будто перелистываешь жизнь Ивана Сергеевича. Конфликт, описанный в романе, – это реальное противостояние литературных «отцов» – Тургенева, Толстого, Дружинина, Островского – с «детьми» – молодыми критиками «Современника» Чернышевским и Добролюбовым. И образ Базарова списан с тех же двух яростных критиков, которых Герцен прозвал «желчевиками» за присущую их публикациям злость, неприятие и отрицание всех общепринятых художественных устоев и достижений, как прошлых, так и настоящих. Многие взгляды и позиции Базарова в романе – это широко известные утверждения Добролюбова, взятые из его статей. Это именно его слова, что вся классическая литература – это не что иное, как «ненужный хлам», повторяет в романе Тургенева Евгений Базаров.
Доподлинно неизвестно, кто первым произвел на свет слово «нигилист» в том значении, как оно употреблялось Тургеневым. Это слово происходит от латинского nihil – «ничто» с присоединенным суффиксом. Возможно, что Тургеневу были известны труды философа-материалиста Л. Бюхнера, который использовал понятия «нигилизм», а также «аннигиляция» и «нигильянизм». В значении «взгляды разночинной демократической интеллигенции 1860‐х» слово «нигилизм» впервые употребил публицист и издатель Михаил Никифорович Катков в журнале «Русский вестник» в 1861 году. Но широко известным и популярным это слово стало благодаря Тургеневу, который в своем нашумевшем романе «Отцы и дети» вывел его в свет, вдохнул жизнь в этот термин и смог придать ему одно определенное значение, с которым слово вошло в русский язык, а также стало яркой приметой общественной мысли того времени.