А ещё он очень хотел близости, но я была не готова…
— Он тебя изнасиловал? — ужаснулся Стас.
— Н-нет, — я обняла себя руками. — Это же не насилие, когда по обоюдному согласию. Просто не хотела этого. Витя обещал бросить меня, если не дам прямо сейчас. Я разрешила ему… ну… переспать со мной, но мне не понравилось. Было больно и быстро.
Измайлов поднялся из-за стола и притянул меня к себе с такой силой, что перехватило дыхание. Аромат ментола и кофейная горечь перемешались в этом человеке. И мне вдруг захотелось плакать. Навзрыд. Кусаться и брыкаться, вытягивая наружу воспоминания.
— Он меня все-таки бросил, — хмыкнула я безрадостно, — ещё и всем дружкам рассказал, что в постели Даша Иванова бревно. Малолетняя идиотка, которая целку берегла непонятно для кого. Надо мной потом год ржали. А он закончил учебу, и всё.
— Как, говоришь, его звали? — задумался Стас.
— Евстигнеев Виктор.
— Не помню такого среди своих студентов, — покачал головой.
— Да и ладно. Что теперь с ним сделаешь? — всхлипнула. — Не знаю, глупо, наверное. Но я с тех пор секса как огня боялась. Думала, что это гадко и мерзопакостно.
— Но тебе же понравилось? — спросил, поднимая мой подбородок. — Со мной?
— С тобой иначе было. Я не расценивала это как полноценный секс. Скорее — как помутнение рассудка.
Чистая правда. Чего бояться, когда всё произошло так спонтанно? Опомниться не успела, как мы оказались друг с другом. В тот момент даже страх не успел подняться из глубин — его потеснило желание.
Измайлов взглянул на меня как-то очень странно. Долго. Подозрительно. Оценивающе. Мне даже показалось, что сейчас он скажет: «Иванова, проваливай домой вместе со своими постыдными тайнами. Отныне никаких отношений между нами не будет».
— Секс ведь разный бывает, — хмыкнул он. — Не только неприятный.
— Ты так говоришь, будто эксперт в этой отрасли.
— В том-то и дело, что до эксперта мне далековато, — Стас отстранил меня и нежно поцеловал в губы. — Но что мешает обучиться здесь и сейчас? Это ж не сопромат. Особых знаний не нужно.
Я хотела возразить, мол, тут знаний побольше надо, чем в любой науке, но Измайлов подхватил меня под пятую точку и куда-то собственнически потащил.
Оказалось, что в кровать.
Почему-то сопротивляться не хотелось, и вскоре горечь воспоминаний забылась под нежными касаниями, влажными поцелуями и тихими стонами.
Кажется, у меня появился личный антидепрессант.
В замке ворочался ключ. Долго так, упорно, нетерпеливо. Я накрыла лицо подушкой и плотнее пихнулась лицом в шею Измайлова. Тот промычал что-то и накрыл меня одеялом с головой, чтобы не брыкалась. Тепленько. Утро совсем раннее, только-только начало подниматься солнце. До первой пары еще несколько часов, можно никуда не торопиться…
Так, стоять.
Я в квартире Стаса, он тоже здесь, судя по наличию тела в кровати.
Кто тогда ломится в дверь?!
Кажется, Измайлов тоже осознал всю неоднозначность положения, потому что спустя секунду он искал по спальне трусы. Дверь хлопнула, и до нас донесся женский голос:
— Стас, встречай бабушку!
Измайлов изобразил глазами нечто среднее между «Точно» и «Твою ж мать». Не панический ужас, но состояние полнейшей обреченности. Мне почудилось, что он запихнет меня в шкаф или выбросит с четырнадцатого этажа.
— Надеюсь, это реально твоя бабушка, а не престарелая любовница? — шепотом пошутила я, в ответ получив неприличный жест от Измайлова.
Он натянул домашние штаны и футболку и, выползая в коридор, заявил:
— Не высовывайся! Я всё объясню и познакомлю вас.
Предложение, конечно, заманчивое, но когда Измайлов не появился через десять минут, меня начало захватывать нетерпение. В самом деле, ну и чего такого особенного, если его бабушка познакомится со мной сама?
Это ж ни к чему не обязывает. Парнишке не пятнадцать лет. Взрослый, умудренный опытом лоб. Имеет право спать с девушками. Да и я не худший вариант, если вдуматься.
Я оделась и выползла в коридор. Мельком глянувшись на себя в напольное зеркало, убедилась, что выгляжу сносно. Заспанная, конечно, но приличная. С виду.
Да и с пенсионерками у меня обычно складывается диалог. Это ж несложно: улыбайся им, красней, смейся над бородатыми анекдотами.
Взлохматив волосы пятерней, я придала себе вид адекватного человека, которого не застали врасплох и не заставили подниматься ни свет ни заря.
Женщина лет семидесяти пяти, но такая ухоженная и аккуратная, словно произведение искусства, обнаружилась в кухне. В брючном костюме бирюзового цвета, с нитями жемчуга в ушах и на шее, вся она выражала царственность и превосходство. Губы её были накрашены матово-красной помадой.
Она посмотрела на меня очень вдумчиво, затем обернулась к Измайлову и задала всего один вопрос:
— Это что за прошмандовка?
Первые несколько секунд мы молча изучали друг друга. Настолько молча, что даже Измайлов, который заваривал чай для любимой бабушки, не нашелся, что сказать. Только закашлялся как в припадке.
Меня накрыло сильным желанием ответить какой-нибудь грубостью, но, во-первых, как-то неприлично посылать старую женщину, а во-вторых, вдвойне неприлично, если эта старая женщина — бабушка твоего партнера по сексу.
Да и что я ей скажу? «Сама ты прошмандовка, бабусь»?
Стас обреченно вздохнул и ответил, пытаясь загородить меня широкой спиной:
— Это Даша, она ни в коем случае не прошмандовка. Даша, познакомься, Анастасия Павловна. Самый близкий мой человек.
— Куда прошлую-то дел не прошмандовку? — полюбопытствовала милая бабуля
— Мы расстались.
— Ах, вот почему она названивает мне посреди ночи и просит тебя вернуть. Значит, правильно сделала, что послала её в пешее эротическое? Я вот что скажу, внучок: баб много, а ты у себя один. Чего ты пристал со своим чаем? — наблюдая за тем, как чаинки кружат внутри заварочного чайника. — Сделай-ка мне лучше кофе. Крепкий. Без сахара.
Только теперь она обратила внимание на меня, так и мнущуюся в дверном проходе.
— Садись, Дашенька, будем пить кофеек и обсуждать, какая нелегкая привела тебя сюда.
— Бабушка!
— Внучок, тс-с-с. Не лезь к девочкам.
А когда я села напротив, она закурила. Правильно, мне в лицо. От едкого черного дыма крепких сигарет мигом захотелось чихать. Я поборола в себе это желание, обдумывая, чем заслужила небольшую жизненную кару в лице этой милой старушки.
— Сколько тебе лет, сокровище?
— Двадцать два.
— Такая молодая, а уже падка на старых, почти женатых мужчин? — она укоризненно покачала головой под недовольное ворчание Стаса, на которое ей было, впрочем, глубоко начхать. — Дашенька, мой внук достоин самого лучшего. Женщин, которые будут ублажать его, много, но мы не ищем одноразовые связи.
— Бабушка, что значит «мы не ищем»? — возмутился Измайлов, а я еле удержалась от того, чтобы заржать в голос, и произнесла:
— Тогда ему не по адресу. Я — самое худшее, что может случиться со Стасом. Скопление пороков. Похоть в чистом виде.
— Даша, блин!
Но Анастасия Павловна внезапно расхохоталась.
— Ну и где ты познакомилась с моим мальчиком?
— В университете, — не позволил мне ответить Стас. — Дарья тоже работает на кафедре.
— Это ты матери своей сказки рассказывай, а мне давай начистоту выкладывай. Молоденькая студентка, принципиальный преподаватель. Похоже на сдачу экзамена. Или у вас всё серьезно?
Мы переглянулись. Да уж, не бабка, а настоящий сыщик. Ей понадобилось пять минут, чтобы понять и про экзамен, и про тяжесть преподавателя, и про мою легкомысленность.
— У нас всё несерьезно, — ответила я, улыбаясь.
— И тебя это устраивает? — спросила она, обращаясь скорее к своему внуку, нежели «прошмандовке».
Стас равнодушно пожал плечами и подсунул бабушку чашку с ароматным кофе.
— Вполне, — ответил он мягко. — Бабушка, отстань от Дарьи. Дай нам с ней самим разобраться во всем.
— Ты с одной уже разобрался, — ехидно оповестила бабуля. — Звонит в соплях, называет тебя детоубийцей и просит меня, старую женщину, идти к тебе и молить одуматься. Ибо у нее там под сердцем какой-то плод зреет.
— Это не мой ребенок, — вздохнул Измайлов. — Бабушка, я тебе всё расскажу, дай только отвезти Дашу домой.
— Вези, — милостиво разрешила старушка, махнув рукой, унизанной перстнями. — Приятно было познакомиться, Дашенька. Надеюсь, повидаемся ещё.
Понимая, что меня так мягко, но настойчиво выпроваживают из квартиры вот прям сию секунду, я расслабилась. Если честно, и не планировала задерживаться в этой чудной компании. Стас, конечно, попытался воспротивиться и накормить меня завтраком, но я была непреклонна.
Нет уж, хочу домой. На автобусе, трамвае или собаках — не столь важно. Главное — подальше от замечательной бабушки.
К такому знакомству с родственниками я, признаться, не была готова.
Разъяренная Иришка нарезала круги по спальне, и мне остро захотелось провалиться сквозь землю, когда, завидев меня, она остановилась и проревела:
— Ты!
Указательный палец уперся мне в грудь.
— Я, — согласилась нехотя.
— Ты не сказала, куда поехала на ночь глядя! Я вся извелась!
— А смс написать? — уточнила я меланхолично, разуваясь и стаскивая куртку.
— Я и написала, — возмутилась Шевченко. — Только ты не ответила! А потом вообще телефон выключила!
Ой, точно. Теперь припоминаю, как что-то трезвонило вчера в момент страсти, но я смахнула сообщение за ненадобностью. М-да, нехорошо как-то получилось.
— Извини.
— Надеюсь, твой Измайлов стоил моего сердечного приступа, — буркнула подруга, неодобрительно покачав головой. — Меня, кстати, Сережка заколебал. Всё донимает. Спрашивает, есть ли у тебя кто-нибудь.
— Ты ему не сказала?!
Внутри похолодело, стоило представить, как по общежитию разлетается новость о нашем вялотекущем романе, который и романом-то не назовешь, а затем на каждом углу начинают судачить о том, каков Измайлов в постели.