— Подруга, конечно! — Он стиснул меня в неуклюжих объятиях. — Ты моя единственная подруга! Самая лучшая! Просто я не знаю, как о таких вещах говорить. Думал, пусть оно всё наладится, а потом расскажем…
Да они даже думают одинаково!
Вот как на них обижаться?
Злиться могу, побить готова, но обижаться…
Тьфу, блин!
— Да без тебя бы ничего это не получилось, — бормотал он, от переживаний глотая окончания. — Иришка всё интересуется, кого же я хотел влюбить в себя. Гордится, что я её выбрал. Понимаешь? Это ты всё организовала. Шаг за шагом. Выстроила наши отношения. Только, пожалуйста, не говори ей…
— Угу.
— Даш, ты бы о себе тоже позаботилась. — Коперник отпустил меня, посмотрел с волнением. — В последнее время какая-то сама не своя.
Не своя, ага…
Все вокруг воркуют, встречаются, строят тайные отношения.
Надо срочно съезжаться со Стасом.
Надо срочно признаваться ему в любви.
Кажется, Стас был не в духе, потому что на моё предложение приехать он коротко ответил, что сегодня очень занят. Проблемы в бизнесе, что-то такое. Странно, обычно он гораздо многословнее. А тут как специально пытался отделаться.
Почему-то это меня расстроило. В любой другой момент я бы просто пожала плечами и скачала какой-нибудь фильм, который заедала бы пряниками с вареньем. Но сегодня остро чувствовалась нехватка Измайлова в крови. Вот бы очутиться рядом с ним. Вжаться в него всем телом. Вдохнуть терпкий аромат туалетной воды. Горький-горький такой, что аж в носу свербит. Но всё равно умопомрачительно вкусный.
Признаться мужчине из моих снов во всём, что гложет, не давая покоя.
А он…
Ну и черт с ним!
С каких это пор меня ломает без человека?..
— Я могу не выдумывать, будто иду гулять с подругами? — помялась ближе к позднему вечеру расфуфыренная Шевченко.
Надушилась-то как, матушки.
Во мне проснулась собственная родительница, ибо захотелось отмыть Иришку от косметики, переодеть во что-то приличное и напомнить ей, что хорошие девочки не должны одеваться как шалавы. Ну что это такое? Грудь торчит, платье едва прикрывает пятую точку. Колготки тонюсенькие!
Впрочем, как ещё одеваться, если где-то там тебя ожидают двадцать пять сантиметров Коперника? Так сказать, маячат на горизонте во всю длину.
— Передавай привет Ванюше, — кивнула я подруге. — Я его сегодня ударила, но ты не думай, это исключительно любя.
— М-м-м, а зачем?.. — Шевченко почесала переносицу. — Ладно, спрошу у Вани. Не скучай! Вернусь поздно.
Она мечтательно улыбнулась каким-то своим мыслям — повеяло непристойностями — и выбежала из комнаты.
Итак, Дарья, вы остались наедине с собой. Какие будут идеи?
Первой идеей было жалеть себя до самого утра в обнимку с метровой пиццей, второй — тихонечко уснуть. Думаю, не стоит уточнять, что именно выбрала благоразумная, нищая студентка.
Только прилегла на подушку, позу выбрала удачную, как в дверь постучались.
Пришлось открыть.
— О, ты дома! — захлопала в ладоши Светка. — Дашка, переодевайся во что-то приличное. У меня для тебя сюрприз.
— Какой?
Сюрпризы, ради которых нужно вылезать из пижамы, мне категорически не нравились. Так сильно, что желание скрыться в комнате, запереться на замок и не вылезать из постели, крепло с каждой секундой ожидания.
Знаю я её сюрпризы. Видимо, одному из моих однокурсников в пьяном угаре налепили резиновый мужской орган на лоб. Смотри, Дашка, радуйся, какой прикольный единорог. Может и бодаться, и любиться.
Да ну нафиг.
Как назло, Светка многозначительно молчала, только хитро ухмылялась.
— Ну?
— Всё тебе скажи! — Она топнула ногой. — Давай же, некогда булки мять!
— Я не буду переодеваться. Показывай сюрприз так.
Светка ответила таким трагично-пронзительным вздохом, что любой сухарь бы размяк.
Кроме меня.
— Куртку хотя бы накинь! — приказала девушка.
Мы спустились на грохочущем всеми шестеренками лифте, вышли из общежития. Охранник в будке никак не отреагировал на нарушителей пропускного режима, ибо крепко спал, уткнувшись лбом в гостевой журнал.
Очки я надеть забыла, но решила не возвращаться за ними в комнату. Что случится-то за пять минут?
Я поежилась, оглядев размытую туманом улицу. Плохо, когда ничего не видишь. Очертания нечеткие, вроде осознаешь, что перед тобой, но нужно вечно щуриться, всматриваться.
Ну и что тут такого?
Небо такое черное, словно звезды смело порывом ветра. Взад-вперед по дороге снуют автомобили. Люди топчутся, ходят, не останавливаются.
Но что мы тут делаем?
— И?
— Что «и»?! — возмутилась Светка, показывая на дорожку. — Вот же! Попросил меня вытащить тебя из общаги, потому что сама ты никогда бы не вышла! Прикольно же?! Сюрпри-и-и-из!
Я проследила за её пальцем, сощурилась до боли в глазах, вгляделась в лицо человека, который стоял, склонив голову набок и поглядывая на меня с хищной ухмылкой. Темные вьющиеся волосы. Недельная небритость.
Не может быть…
Витя…
Тот, который методично втаптывал меня в грязь, который насмехался над моей внешностью. Который выставил меня фригидным чудовищем перед всем общежитием и считал это прикольным.
Внутри всё почернело и съежилось, будто газета, опаленная костром.
Я развернулась, чтобы позорно сбежать, но не успела. Человек из прошлого настиг меня в один шаг, стиснул пальцами предплечье так сильно, что останутся синяки.
— Привет, котеночек, — шепнул на ухо, и от этой невинной фразы зловонно пахло. — Светик, спасибо, что помогла, а теперь топай домой. Дальше мы с Дашкой разберемся сами.
— Да ладно, обращайся, — зарделась юная дурында, которая Витю могла знать от общих знакомых.
В компаниях-то пересекаются, даже если кто-то и окончил университет два года назад.
— Что тебе нужно? — Я отпихнула бывшего парня, сузила глаза и подумала о том, что мне не помешал бы переносной огнемет.
Вытащил. Сжег. Сгреб пепел в совочек.
Очень удобно!
— Да ничего особенного. Соскучился. — Он приторно заулыбался. — Обидно, знаешь ли. На СМС не отвечаешь, телефон всегда занят. Я начинаю подозревать, что ты меня попросту заблокировала.
Вообще-то так и было. В тот самый день, когда он удумал вновь объявиться в моей жизни, я добавила Витю во все черные списки. Выпихнула из памяти, ушла с головой в отношения со Стасом.
— Правильно подозреваешь. Пошел вон.
— Чего тут вредничаешь? Храбрая такая стала, смотрю. Красивая. Недавно Сережка Кошелев сказал, что ты себе нового любовника нашла, какого-то престарелого преподавателя. Неужели это правда? — он помолчал, но ответа так и не дождался. — Мне так грустно стало, захотелось увидеться. Поговорить. Я ведь вспоминал тебя.
Рука вновь оказалась на моем плече. Витя сгреб меня за шкирку, осмотрел со смесью интереса и чего-то ещё, грязного, липкого. Я попыталась вырваться, но он держал крепко.
— Пусти!
Самое обидное, что на балконе первого этажа курили студенты, но никто не реагировал на мой крик. Думаю, даже если орать во всю глотку, они просто проигнорируют.
Ну и куда деваться? Кого просить о помощи?
Мимо ржавой ограды, что отделяла общежитие от внешнего мира, прошел мужчина с десятком гигантских воздушных шаров, которые тянулись за ним на веревке.
Не звать же его?
А больше некого.
Люди как будто испарились.
— Отпусти меня немедленно, — зло шипела я, а Витя хмыкал.
— Ты выросла, интересная стала. Почему не веришь, что я хочу пообщаться? Неужели совсем не скучала по мне? Мне не нравится, что тебя лапает какой-то старый импотент. Считай меня собственником, котеночек, но я хочу тебя вернуть.
Он приблизился к моей шее, оставил на ней мокрую отметину губами. Я брезгливо поморщилась, дернулась, но оказалась лишь сильнее вжата в кожаную куртку.
Мужчина с шарами вошел в калитку, направился к крыльцу. Может быть, всё-таки попросить о помощи?
Не сразу слепошарая курица разглядела в незнакомце Измайлова. Тот подошел совсем близко, посмотрел вначале на меня, затем на Витю. Задумчиво так, как разглядывают сложное уравнение.
От изумления я забыла все слова.
Что он тут делает?! Почему с шарами?!
— Чего смотришь, парень? — огрызнулся Витя. — Проваливай.
— Подержи, пожалуйста, — хмуро попросил Стас, вручив мне веревку от воздушных шаров.
А затем, без лишних слов, от всей души втащил Вите по лицу.
Так общежитие узнало, что между мной и Станиславом Тимофеевичем всё-таки что-то есть.
Глава 2
Если Витю и удивил внезапный удар по щам, то задавать лишних вопросов — Зачем? Почему? — он не стал. Размахнулся, чуть не въехал Измайлову по носу кулаком. Стас уклонился. Завязалась драка. Злая. Безобразная. Стас накинулся на моего бывшего парня, повалил его на землю, но тот выкрутился, сделал подсечку. Противники покатились по дорожке как в плохих американских фильмах, а я стояла над всем этим великолепием с охапкой шаров и идиотским видом.
Надо что-то делать.
А что?..
Бросаться? Рыдать? Голосить?
Удар за ударом. Ругань. Улюлюканье парней с балкона, которые снимали всё на телефоны. В окнах скапливался народ. Общежитие оживало.
А разноцветные шары развевались на ветру, колошматили друг о друга латексными боками, довершая сюрреалистическую картинку.
Можно, конечно, подбежать и попытаться задержать Витю, как это делают героини тех самых фильмов. Но, зная свою удачливость… Я либо не добегу, либо сослепу промахнусь и нечаянно изобью Стаса.
Впрочем, Измайлов справлялся и без меня. Вскоре Витя хрипел, прижатый к ограде, а взъерошенный Стас навис над ним хищным зверем, готовясь к расправе.
Во мне поднялось что-то кровожадное, но мне до жути захотелось увидеть, как бывшего парня размазывает по стенке парень нынешний.
К сожалению, в ту секунду, когда победа была так желанна и близка, на крыльцо выскочил заспанный охранник с толстенной веткой в руках. На ветке печально колыхались засохшие, но не опавшие листья.