После ослепительного снега нутро хижины кажется тёмным, зато тёплым подвалом. Я сажусь у очага, растопырив пальцы над огнём:
– Как долго я здесь?
– Это неважно, – сидящий на перекрещенных ногах Доджо похож на раскрашенную статую Будды. – Ты долго блуждал среди призраков. Я думал: ты заблудишься и не сможешь вернуться. Ты крепкий.
– Я хочу отыскать своего друга.
Пестиримус угодил в засаду, а потом – в плен, я не сумел его вызволить, а где искать лагерь военнопленных, их временную тюрьму – неизвестно. Доджо заваривает чай, неторопливо помешивая его бамбуковой кисточкой:
– Мы его непременно отыщем. Для высших духов вы – одно целое. Чёрное и белое, чётное и нечётное, внутреннее и внешнее, свет и сосуд. Без второй части вашего единого «мы» они говорить не будут.
– Тогда что я здесь делаю? Нужно срочно отыскать Пестиримуса, а не чай пить!
Вскочить, бежать, искать его следы, хоть что-то, но делать – меня переполняет энергия, накопившаяся во мне во время моего долгого и вынужденного бездействия.
– Ты молод и тороплив. Тебе следует состариться, ты здесь не для того, чтобы торопиться. Ты здесь для того, чтобы получить новое знание. Тебе предстоит встреча теми, кто обитает в незримом мире. Задача Доджо – тебя к ней подготовить. Чтобы услышать могущественных духов и говорить с ними, тебе следует научиться управлять собственным духом.
Я и Пестиримус, мы всё время спешили – мы не знали истинных сроков грядущего светопреставления, поэтому мчались во весь опор. И, что теперь – стоп, машина? Доджо предугадывает мой вопрос и отвечает на него:
– Это неважно, времени не существует.
Гонка закончилась, её первый этап проигран. Но существует ещё одна трасса, следующий этап чемпионата мира по езде без правил, и к нему следует тщательно, вдумчиво и неспешно подготовиться. Всему этому следует научиться. Для начала, следует научиться задавать хорошие вопросы. Я допиваю чай и предпринимаю такую попытку:
– Что такое «время»?
– На твой вопрос не существует ответа. Как назвать то, чего не существует?
Значит, это хороший вопрос. Самые лучшие вопросы – те, на которые нет ответа.
Итак, впереди учёба. В меня холодными лапами закрадывается сомнение – сумею-ли я? Одно дело – университет, с его зачётами и экзаменами, или на гитаре бренчать. А здесь… И, потом – я домой хочу.
– У меня есть право отказаться?
– Конечно. Ты можешь вернуться обратно в любой момент.
Когда имеется выбор, сделать правильный проще. Что-же, начатое дело следует довести до конца, пока в одиночку. Почему в одиночку? А Доджо? Следует отыскать Пестиримуса, вызволить и освободить его. И терпеливо ждать контакта. Когда есть из чего выбирать – это просто:
– Я остаюсь. Вы говорили про новые знания. Ну, научиться управлять своим духом. Когда я могу начать?
– Прямо сейчас. Возьми метлу и хорошенько подмети пол.
Глава 16.
Я – обычный человек, я могу только то, что могу. Моё сознание не способно выбраться из собственной бренной оболочки. Я не могу увидеть то, что находится вне моих органов чувств. Я должен прекратить это безумие. Мне следует вернуться домой, забыть всё, как будто ничего не было и смиренно ждать, когда всё закончится. Мне нет дела до судеб мира. Мне следует довольствоваться тем, кем я являюсь – ничтожным и слабым существом.
Я сижу в позе сукхасана, посреди расчищенного от сугроба пятачка, хижина у меня за спиной. Царит безветрие, мороз на солнцепёке не ощущается. Мне не следует впадать в отчаянье. Я полностью расслаблен, мой разум избавляется от наносного, я – само смирение. Надо мной чистое небо, туман поднимается снизу, почти спрятав висящие в пустоте опрокинутые скалы. Раньше они вызывали шок, однако за то долгое время, что я нахожусь в перевёрнутом мире, я к ним привык. Когда я состарюсь, мне хотелось бы жить в таком месте, как это.
Высоко в небе я вижу парящую птицу. Судя по изломанному силуэту, это чайка – что ей делать в таком месте?
Я решаю стать птицей.
Чтобы это сделать, необходимо почувствовать птицу, как самого себя – так учил меня Доджо. Для этого нужно проникнуть к ней в голову, это не так сложно, как кажется: пусть и голова у птицы маленькая, зато мыслей в ней немного. Начать следует с того, чтобы увидеть мир с из того места, где она сейчас находиться. Сейчас мои глаза закрыты, вокруг меня белесая мгла. Она превращается в туман, тот исчезает, уступая место свету. Туман остаётся внизу, он стал облаками, что скрывают скалы, я – в небе, я – птица! Моё зрение меняется, я вижу не только то, что передо мной, но и всё вокруг. У меня больше нет рук, это крылья, мои пальцы – перья, у меня появился хвост: всегда мечтал быть пернатым и хвостатым! Расправленными крыльями я ловлю ветер, поток восходящего воздуха уносит меня ввысь, краешками перьев и поворотом хвоста я заставляю своё тело плавно развернуться. Я парю меж висящих скал, на одной из них видна хижина, засыпанная снегом. Вертикальный столб дыма растворяется в морозном воздухе, а маленький человечек, что сидит перед ней, сложив ноги кренделем, машет мне рукой.
В этот миг я чувствую всеми кончиками нервов, всем своим существом, как где-то далеко накатываются на пологий берег волны океана, как навстречу к нему неспешно катит свои тёмные воды река, и где-то, ещё дальше, собираются в рокочущую стаю тяжёлые дождевые тучи, молнии раскатисто снуют между ними. Как неторопливо двигаются навстречу друг другу земные пласты, ввысь растут горы и выгибаются пологие холмы. Как испуганный олень реагирует прыжком на неведомую опасность, заслышав треск сломанной ветки. Как засыпают сбросившие листву деревья в надежде пережить морозную зиму, чтобы по весне выпустить тоненькие ветки и клейкую листву. Я проникаю в жилища людей, городские муравейники, которые никогда не угомоняться. Люди перемещаются, едят, работают, занимаются любовью, спят. Я вижу их жизни, длинные или короткие цепочки от рождения до смерти, их переплетения и разрывы. Водой из грозовых туч я просачиваюсь сквозь почву и проникаю в Землю. Я чувствую её подземный жар, дыхание океанских приливов и пульс всех существ, на ней обитающих. Я вращаюсь вместе с её тяжёлой сферой в чёрной пустоте бездонного космоса, и пронизывающий свет жёлтой звезды, к которой та незримой нитью накрепко привязана, слепит мои уставшие глаза.
Приглядевшись получше, я понимаю, что планета двойная: два полупрозрачных шара вставлены друг в друга, каждый из них вращается в противоположном направлении. Ось вращения у них общая, сферы неразрывно, как сиамские близнецы, переплетены и намертво спаяны друг с другом. Они – один организм. Тропический ураган и наводнение во Флориде на одной из её половин оборачиваются в другой лесными пожарами в Сибири, загрязнение океана от разлива нефти – разрастанием пустынь и засухой. Взрыв водородной бомбы на Новой Земле – это гибель людей в Китае из-за чудовищного землетрясения. Мы все – одно целое!
Моё сознание – гигантская сфера, она растёт и расширяется, собираясь охватить всю Вселенную. Я ощущаю присутствие других сознаний, они – всюду. Комочки света издали подобны звёздам, только они совсем маленькие, произвольно перемещаются, образуя всё новые сплетения и созвездия. Я могу общаться со всеми – мне знакомы все языки мира. Из множества звёзд мне следует найти то сознание, которое сокрушено и сломано. Я приглядываюсь к каждому, что мне встречается, у меня один вопрос – вы не читали газетного объявления: «Пропала собака породы мальтийская болонка, цвет шерсти белый, левое ухо черное, откликается на кличку Пестиримус»?
Глава 17.
Задача снова не имеет решения – ход красной фигурой, который Доджо делает, неверен. Всё сложное и громоздкое сооружение, которое он тщательно выстраивал так долго, разваливается. Вспышка – и всё исчезло!
Доджо начинает снова. Внутри хижины сначала возникает пустая трёхмерная структура, это светящаяся решётка: геометрический элемент – более чуждый суровой обстановке горной хижины, представить сложно. Сначала структура пуста, это каркас, который только предстоит заполнить. Доджо делает его части разными. Возникают две сферы, чем-то похожие на старинный бронзовый глобус, что теперь находится где-то далеко, перед входом в московский университет. Только эти сферы – прозрачные, они вставлены друг в друга, это два параллельных мира, две Земли. Внизу и по центру – Бездонная Дырка, она – Эверест, что пронзает два шара и является их осью, всё сооружение строится вокруг неё. Тёмно-синяя часть над всем – космос, в нём чёрным облаком обитают Пилигримы, от них зависит, уцелеет-ли тот мир, чью модель в седьмой раз Доджо пытается выстроить.
Следующий этап сотворения мира – его персонажи, шахматные фигуры будущей партии. Маленький тёмно-серый кубик – это Пестиримус, его лохматая мордочка хорошо видна внутри него. Доджо помещает его между двумя параллелепипедами одинаковых башен. Под ними, глубоко внизу – временная тюрьма. Он – там, я отыскал своего друга и то место, куда его доставили Хранители, мы точно знаем, где он. В руках у Доджо возникает новая фигура, шар светится изнутри. Тёмно-серый кубик болонки привязан к жёлтому шару светящейся нитью. Этот шарик – я, внутри его разместилась моя плохо стриженная голова. Раньше, на первых моделях, эта нить отсутствовала, может поэтому те развалились и бесславно гибли. Старец из Зарядья, двуликий Равиль, блондинка в красном, даже моя тётушка – все они в виде светящихся геометрических фигур здесь присутствуют: все они – часть модели, они – пешки огромной игры, сложной и головоломной задачи, которую Доджо и пытается решить.
Трёхмерные шахматы готовы. Модель закончена, первый ход за Доджо. Он неподвижен и погружён в размышления, ему нельзя мешать, поэтому я сижу в углу хижины, подложив под себя шкуру и просто наблюдаю. Моя главная задача в игре – заткнуться, не издавая ни слова, ни звука. Неподвижный монах расположился перед сложным сооружением, сконструированным из света, внутри маленькой хижины, засыпанной сугробом среди перевёрнуто висящих гор – ничего более странного пока мне видеть не приходилось.