Сначала зеркальце Ленке не понравилось – назвала меня дурачком, потом ей зеркальце назад подавай, а теперь отомстила? Как же это подло и глупо!
– Где сундук? – повторил я с угрозой в голосе. – Где мой сундук?!
Лена испуганно посмотрела на меня своими синими глазами и быстро ответила:
– Да какой сундук? Ты о чём? Не знаю я ни про какой сундук!
– Верни сундук! – крикнул я и пошёл на Ленку.
Так, наверное, идут на медведя.
– Мама! – вскрикнула она, попятилась и побежала, а я бросился следом.
Бегает Ленка быстро, но я разозлился так сильно, что ещё немного и догнал бы её у самой школы, если бы снова, как это уже было в воскресенье на переходе, не уткнулся носом в ладонь Сан Саныча. У меня аж искры из глаз посыпались.
– Значит, не только по воскресеньям носимся, – сказал учитель, потирая ладонь, – но и по вторникам… Это уже система.
Я схватился за нос, у меня было такое ощущение, что он сейчас отвалится.
– Постоянство – хорошая черта, хмыкнул Орлов. – Ну-ка, покажи.
Он отодрал мою руку от носа, рассмотрел его, осторожно потрогал и сказал:
– Ничего страшного… Носовой платок имеется?
– Имеется, – прогундосил я.
– Беги в туалет, намочи платок холодной водой и приложи к пострадавшему органу, – он подтолкнул меня к школьной калитке. – Иначе будешь ходить с баклажаном вместо носа. Не смертельно, но смешно. Школе на радость.
– Да знаю я, что делать, не первый раз!.. – пробормотал я, вспомнив про фингал, и поплелся в туалет, прикрывая нос ладонью.
Ленка, разумеется, давно убежала. Ничего, ещё увидимся!..
В туалете на подоконнике сидел Лёха и беззаботно насвистывал, словно ждал, когда я появлюсь со своим распухшим носом, ждал, чтобы спрыгнуть на пол и крикнуть:
– Ничего себе! Кто это тебя так?!
Я достал платок и открыл кран. Лёха внимательно осмотрел мой нос и с уважением кивнул:
– Хороший удар! Ну, чего ждёшь? Давай, оказывай себе первую медицинскую помощь!
– Да какой удар… – сморщился я, прикладывая мокрый платок к «пострадавшему органу». – За Ленкой погнался, а напоролся на Орлова…
– Голову запрокинь, чтоб кровь не приливала, – посоветовал Лёха и развеселился: – За Ленкой? Её не догонишь. Она клёво бегает. Теннисистка. У неё рывок – будь здоров!
Я послушно поднял голову кверху, сразу стало легче.
На потолке сидела муха. Скорее всего, она тоже смеялась надо мной и моим носом. Я подошёл к окну и влез на подоконник. Лёха пристроился рядом.
– Все беды – от девчонок, – заявил он со знанием дела. – С ними не то что носа – мозгов не будет… А чего бежал-то?
Сказать ему про сундук или не стоит? Вообще-то, Лёха надёжный парень.
Я вздохнул и рассказал всё, как есть.
– Её рук дело, – подытожил Лёха. – Больше некому.
Нос заныл, но терпеть было можно.
– Есть предложение, – Лёха оживился. – Последить за ней надо! Сама всё равно не расколется. Я Ленку знаю, будет врать, выкручиваться, слова лишнего не скажет.
– Да как за ней следить? Она сразу нас заметит, – покачал я головой, и напрасно это сделал: кажется, мой нос и вправду превратился в баклажан.
Лёха подумал и довольно похлопал себя по животу:
– А я Ручкину скажу. Ты его видел, он из моего класса. Она Ручкина не вычислит. Ручкина заметить трудно. Он ниже травы и тише этой, как её… пепси-колы без газа!
Лёха засмеялся. Я тоже осторожно улыбнулся, мой баклажан хлюпнул – одобрил Лёхину идею. И мы разошлись по своим классам.
Василисы не было: наверное, к бабушке собралась, в больницу. Горбуньков тоже куда-то пропал. А Лену я не видел, не слышал. Словно её и нет в этом мире. Может, она вообще инопланетянка и сидит не в трёх метрах от меня, а где-нибудь на своей планетке, в какой-нибудь другой системе, и, скажем, жуёт свой инопланетный попкорн. И журнал инопланетных мод листает. Ленка – она везде Ленка. Она несколько раз опасливо зыркнула в мою сторону, я это затылком почувствовал. А мне хоть бы хны, я в окно смотрел, на ворону. Во всяком случае, ворона честнее. Сундуков чужих не таскает.
На перемене я нашёл Лёху и мы с ним всё Ручкину объяснили. Правда, Ручкин сказал, что у него свободного времени всего час, а потом – литературный кружок. Но этот час он посвятит слежке за Еленой Прекрасной.
– Чего-о? – набычился Лёха. – Какой ещё литературный кружок? Сказано – следить, значит, будешь следить у меня, как миленький! А не то…
– Не, Лёх, – перебил я его. – Так не пойдёт. Нам Ручкин ничего не должен.
– Это он тебе не должен, – сверкнул глазами Лёха, – а мне должен!
– Но мне-то не должен, – парировал я и обратился к Ручкину: – Значит, так, ты часок этот за Леной походи. Если что подозрительное заметишь, позвони мне, пожалуйста. Я дома буду ждать. У тебя точно есть время?
Ручкин кивнул, и я протянул ему листок с номером моего телефона.
– А если я ничего подозрительного не замечу? – спросил Ручкин. – Не звонить?
– Всё равно звякни, – сказал Лёха. – И мне тоже позвони, понял? Держи в курсе. Иначе я из тебя Ножкина сделаю!
– Понял, – Ручкин вздохнул. – Исключительно из уважения к Ивану.
– Чего-о? – удивился Лёха. – Грамотей! Сейчас у меня по кумполу получишь!
– Лёх, – заметил я, – если мы не будем друг друга уважать, ничего не получится.
– Чего-о?! – вскипел Лёха. – Сейчас я и тебе две макушки сделаю!
– У меня уже две, – улыбнулся я.
– Значит, будет три! Короче, ботаны, сами разбирайтесь. Если чё, зовите. Проблему решим, – бросил он через плечо и, насвистывая, пошёл в кабинет истории.
После уроков я минуты три наблюдал за тем, как Ручкин начал слежку за Леной.
Она вышла из школы и свернула не налево, как обычно, когда шла домой, а направо. Ручкин семенил за ней на расстоянии примерно тридцати шагов, то и дело озираясь, словно что-то ищет. Когда они дошли до угла, я потерял их из виду.
Я рванул домой, опасаясь, что Ручкин позвонит раньше, чем через час. Сел у телефона и принялся ждать. Я волновался. Вдруг шестиклассник узнает что-то важное про сундук! Если честно, я не очень представлял, как он это сделает, но вдруг!
Чтобы хоть как-то убить время, я открыл рукопись Волшебника и стал читать дальше:
Я понял, что надо делать! Как замедлить Время без особого вреда для людей. Для начала я создам Мир всеобщего порядка и гармонии! А для этого следует забыть не только про зло, но и про добро! Что есть зло без добра? Пустой звук. Не будет добра, не бывать и злу! И мир людей угомонится без ненужных ссор и обид, войн и мести, правда, не будут вершиться и добрые дела, но ведь на свете существуют труд, семья, дети, знание. У человечества всё равно останется чем заняться. И время тогда потечёт в сто раз медленнее, а значит, Кристина будет жить, как и я, – тысячу лет!
Всё-таки я оказался прав. Волшебнику не хочется терять любимую в Океане Времени…
Ровно через час позвонил Ручкин. Я поднял трубку.
– Лена посетила кондитерскую и купила пончики, – сообщил он. – После кондитерской она зашла в букинистический магазин. Через несколько минуту она вышла, позвонила по мобильнику, и к ней подъехал автомобиль марки «Ока». Она села в него и уехала.
– Что?!! – крикнул я, но взял себя в руки. – А за рулём водитель сидел?
– Конечно, – удивился Ручкин. – Как же без водителя? Машину вёл полицейский.
Часть третьяЗолото
Глава 1День, отклонившийся от потока времени
В магазине «Старая книга» я был через пятнадцать минут.
– Привет, Вань, – кивнул мне букинист дядя Гриша. – Давно не заходил, где пропадал?
– Школа же! – выдохнул я и пробежал глазами по стеллажу с книгами, недавно поступившими в продажу.
– А, ну да… – вздохнул дядя Гриша. – Школа – это школа… Это святое… А чего ищешь? Может, подскажу? Ну давай, колись, по глазам вижу – в коллекционеры подался?
– Книга! – едва сдерживаясь от волнения, произнёс я. – Старая! Очень!
– Вань, ты как с Луны свалился, – дядя Гриша недоумённо повёл бровью. – У меня все книги старые. Очень! В нашем городе только у меня такие. Старее не бывает. Вот, скажем, «Приключения Ани в мире чудес», тысяча девятьсот восьмого года! Ты представляешь, это же русское издание «Алисы» Льюиса Кэрролла! Оно на вес золота! И вот так запросто стоит у меня на полочке, бери не хочу!.. Или «Гамлет» Шескпира! Ты когда-нибудь такого «Гамлета» встречал? Шедевр, а не книга!
– Дядя Гриша, – перебил я его и посмотрел прямо в глаза. – Вам сегодня ничего интересного не приносили?
– Сегодня? – переспросил дядя Гриша. Иногда он вёл себя, как маленький мальчик, почему-то начинал врать и изворачиваться, даже если у него спрашивали простую вещь, например, какая вчера была погода. – Сегодня… Дай-ка подумать… Вань, вот ты не поверишь, не помню, что было пять минут назад, а спроси, на каком трамвае я ехал в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году с Казанского вокзала до Преображенской площади в Москве, скажу. На седьмом номере.
– Дядя Гриша, – я покачал головой, лично я от вас ничего скрывать не буду. Пятнадцать минут назад сюда вошла девочка, побыла недолго и вышла. Она могла просто так к вам зайти. Но я эту девочку хорошо знаю. Просто так она в книжные магазины не заходит. И вообще, если она заходила сюда не просто так, а, скажем, по делу, то ей ведь всего тринадцать лет. А сделки подобного рода с несовершеннолетними запрещены законом! Так что если вы мне не расскажете правду, то просто так…
– Вань, ты чего заладил «просто так, просто так»? – обиделся дядя Гриша. – Не было никаких сделок. Ты за кого меня принимаешь? Я что, жулик какой?
– Хорошо, извините меня, дядя Гриша! – мне стало неловко, но я всё равно не отвёл взгляда. – Но ведь девочка заходила? Этого вы отрицать не будете?
– Ну заходила, и что с того? – пожал плечами дядя Гриша. – Цаца этакая, показала книжку, потрёпанную, на английском языке. Спросила, может ли она её сдать и сколько такая стоит. Я сказал, что у детей книг на продажу не беру, пускай лучше возвращается домой и хорошенько подумает, стоит ли таскать с родительской полки такие редкие книги. Она фыркнула и ушла… Я чего-то не пойму, это твоя книга, что ли?