Эрика купила и развесила шторы на окнах. Вместо старой скрипучей кровати мы приобрели новеньнкую, крепкую и пахнущую лаком.
Мы совершили поход в магазин электротоваров и купили люстру и радиоприемник.
Радиоприемник стоил почти мою месячную зарплату, но Эрика обожала музыку и радиостанции что транслировали новейшие шлягеры и танцевальные мелодии мы вскоре могли настраивать наощупь с закрытыми глазами, подкручивая верньер.
Я жил как во сне, в очень счастливом сне!
Мы были вместе, рядом. В одной постели, за одним столом и даже в ванной…
Видеть Эрику рядом, даже касаться ее взглядом было для меня огромным счастьем. То чем она дарила меня в постели и не только в ней трудно описать словами. Мы наслаждались друг другом с жадностью и нетерпением детей, стянувших тайком от родителей банку с вожделенным вареньем.
В мою бывшую комнату неожиданно переехал Петер Кирш и занялся воспитанием Маркуса.
— Буду поближе к Дорис!
Петер мне озорно подмигнул.
Юрген поднял мне зарплату до пятисот ливов. Теперь у нас с Эрикой каждый месяц получалось ровно тысяча!
Мы решили откладывать деньги на автомобиль. Эрика предложила складывать деньги на счет в отделении скагерранского морского банка.
— Скагерран — всегда нейтрален и наши сбережения будут в безопастности! Через год купим машину!
— Будем ездить на взморье каждый выходной!
— Здорово!
Мы сидели в ванной лицом друг к другу, и я старательно намыливал ножку Эрики, потихоньку подбираясь к ее пятке. Моя супруга заерзала. Она боялась щекотки. По воде побежали мини волны.
— Ивар, даже и не думай!
Эрика округлила глаза и добавила строгости в голос.
Но я не мог отказать себе в удовольствии поласкать и погладить ее нервную подошву и крохотные нежные пальчики.
Эрика взвизгнула и попыталась вырвать ногу из моих рук, но тщетно.
— Ой, прекрати! Ивар!
Я прекратил. Затих истерический смех.
— Только за выкуп, моя госпожа, я предоставлю свободу этой пленнице!
Я сделал вид, что приближаю указательный палец к извивающейся ступне.
— Все что угодно! Любой выкуп! Шантажист нахальный!
— Один поцелуй вашего сочного бутона, моя госпожа.
— Нет, Ивар! Это извращение!
— Глупенькая моя! Я целую твои губы, плечи, руки, груди, спину, шею…
— Довольно перечислять, шантажист!
— Разве твоя роза не достойна поцелуя? Почему она обижена?
— И вовсе она не обижена!
— Нет обижена…
Я окунул ножку Эрики в воду, а потом быстро лизнул розовую ножку в выемку между пяткой и плюсной.
Эрика ахнула. И широко распахнула глаза.
— Ивар…
— Один поцелуй?
— В темноте! Я тебя еще немного стесняюсь…
Одним поцелуем дело не ограничилось и бурный финал моей любимой меня потряс. Как впрочем, и ее.
Дрожащими руками она гладила мои волосы.
— Почему ты не сделал этого раньше?
Удивленно услышал я ее чуть охрипший голос.
В первый день осени началась война.
Приехав утром на работу, я обнаружил гараж и мастерскую закрытыми.
Юрген и Марта сидели у себя в гостиной напряженно прислушиваясь к лающей речи диктора. Тот нервно и импульсивно вещал.
— В этот час доблестные воины империи вступи на земли предков, что славонцы вероломно захватили после Великой войны! Тевтонцы, в западных районах Славонии встречают наши бронированные колонны цветами! Кончилось для них рабство и угнетение! Они вновь часть нашего великого народа!
— Доброе утро! Что случилось?
— Тевтонские войска вошли на землю Славонии, Ивар. Теперь новой Великой войны не избежать. Слава господу, Генрих успел доехать. Прислал вчера телеграмму.
— Постреляют немного и перемирие объявят. Западные территории Славонии займут и все.
— Ты наивен, Ивар! Великий канцлер Людвиг не для того все это устроил чтобы ограничиться западными территориями! Через неделю или две имперские бронеходы дойдут до восточной границы Славонии, то есть до Виндобоны.
— Но тевтонцы же не будут воевать с Виндобоной?
— Не будут. Но что сделает республика социальной справедливости — Ассор?
Виндобона станет как прокладка между двумя великими и вооруженными до зубов странами. К кому то из них придется присоединиться…
— А нейтралитет?
— У нас нет моря, за которым можно спрятатся, как скажем — Скагеррану. Кто к нам придет — Ассор или Тевтония? Вот в чем вопрос… А самое главное — вспомнят ли про свои обязательства гарантов независимости Славонии — Гринландия и Конфландия?
Если вспомнят — быть большой войне!
Работы немного. Поменял свечи и тормозные колодки на приземистой легковушке. Клиентов сегодня больше нет и Юрген отпустил меня домой. Город бурлил. Известие о войне не оставило никого равнодушным. Эрика отдыхала после ночной смены и я, вернувшись, обнаружил ее у радиоприемника.
— Что же будет, Ивар?
— Юрген считает, что возможна большая война. Весь вопрос кто придет в Виндобону — ассорцы или тевтонцы.
— Тебя могут призвать в армию…
— Да кому я нужен?!
Но я глубоко ошибался. Обо мне вспомнили.
Пришло по почте извещение с вызовом к военному советнику Западного района.
Я явился и мне под расписку вручили уведомление о том, что я приписан к автоброневому батальону и обязан в течение четырех часов после объявления мобилизации явиться в место дислокации батальона/адрес указан/ с запасом еды на трое суток.
Впрочем, жизнь шла своим чередом. Только новости по радио напоминали о войне громыхающей где-то на западе. Юрген оказался прав: Гринландия и Конфландия, старые соперники и враги Тевтонии объявили ей войну. Только дальше деклараций и мобилизации армии дело не пошло. Тевтонцы громили славонцев не опасаясь за свои тылы. Видимо политики рассчитывали еще уладить дело миром. Через две недели после объявления войны Славонии, республика Ассор под предлогом защиты своих соотечественников направила войска в Славонию с востока.
— Славонии конец. — Прокомментировал Юрген. Но радости в его голосе я не услышал.
25 сентября Славония капитулировала. Центр и запад оккупировали тевтонцы, а восток — ассорцы. Юрген ошибся в другом — тевтонские бронеходы не добрались до границ Виндобонской республики.
— Получилось еще хуже, Ивар. Теперь сухопутная граница у нас только с Ассором… Они нас сожрут…
— Ассор объявит нам войну?
— Теперь они все могут… Мы подумываем над тем, чтобы уехать из Виндобоны. Генрих в Тевтонии. Мы с Мартой по нему скучаем очень. Что здесь будет через год — неизвестно. Жить в неопределенности — хуже нет!
— А как же дом, мастерская?
— Придется продать…
Теперь уже я оказался в неопределенности.
— Эрика, похоже, мне пора подыскивать себе другую работу.
— Не беда, я с тобой и мы все преодолеем!
Я обнял мою любимую и крепко поцеловал в губы.
Пришла осень, и пришлось идти за новыми покупками. Пальто, теплая кепка, шарф, перчатки для меня. Новое пальто и сапожки для Эрики. Отложить деньги пока не получалось.
Кроме того деньги потребовались на покупку дров и угля. Зима в Виндобоне, как рассказала Эрика, не снежная и морозная, но холодная и слякотная.
Не смотря ни на что мы были очень счастливы. Вместе готовили обед, вместе купались в ванне и даже вместе читали одну книгу, обнявшись на постели длинными темными вечерами.
Наши соседи при виде нас всегда улыбались. Такие видимо счастливые были наши лица, что кусочек счастья нашего перепадал и им.
Юрген так и не решился уехать. Но многие тевтонцы решились и, продавая свои квартиры и дома, уезжали в тевтонскую империю.
Империя раздувалась от гордости, победив и уничтожив независимость Славонии.
Победные марши гремели на тевтонских радиостанциях.
Работы у Юргена прибавилось, и он нанял еще одного автомеханика — Клауса. Парень особого опыта не имел, но ловил все на лету и руки у него росли, откуда надо.
Мы с ним сошлись по-дружески и даже вечерами заходили в пивную, принять по кружке пива после работы.
Возвращаясь поздним октябрьским вечером, домой под хмельком с чувством глубокого раскаяния, я ожидал увидеть сердитую реакцию Эрики. Она ворчала на меня, если я приходил домой через пивную.
Открыв дверь своим ключом я тихо вошел в комнату.
Свет потушен и только свет фонарей с улицы освещал немного ее.
— Эрика?
— Да…
Ее голос был тих.
Она лежала на постели, на спине, прикрывшись тонким одеялом и не сняв одежды.
— Что с тобой? Ты заболела? Я схожу в аптеку. А может сходить за врачом?
— Сядь, не суетись, Ивар…
Я сел на краешек и нашел ее прохладную ладошку.
— Что с тобой?
— Меня мутит…
— Надо очистить желудок и выпить молока. Ты что-то ела без меня? Я вызову врача!
— Врач не поможет… пока не поможет… У нас будет малыш. Судя по тому, как я дерьмово себя ощущаю — это девочка…
Я затаил дыхание. Я стану отцом? Замечательная новость!
— Ты не рад? Ты молчишь…
— Эрика, любимая, великолепная новость! Милая!
Я обнял Эрику, осторожно, очень осторожно и нежно стал целовать ее лицо ото лба до подбородка. Она тихо засмеялась и обхватила мою шею обеими руками.
Уткнувшись в е шею, я вдыхал пряный аромат ее кожи, и мягкий комочек ворочался в моей груди. У нас будет дочка! О, боже! Настоящее чудо!
— Ты не могла ошибиться?
— Я сегодня сдала анализы и меня осмотрел врач. Ошибки нет, милый! Кроме того, весной я сама получу диплом акушерки. Я старательно учусь и про беременность все знаю… теоретически, конечно… Ивар! Ты опять был в пивной?!
Прошел месяц…
Неожиданным последствием беременности Эрики стал ее повышенный аппетит к близости. Ее животик еще не округлился, но она уже начала меняться. Ведь ее же не все время тошнило.
— Я сама себя не узнаю, Ивар. Меня тянет к тебе все больше и больше!
— Так это же хорошо!
— Очень! Мое тело становиться другим и я это ощущаю. Иди ко мне — лентяй!
Наши ночи наполнены любовью и ласками. В близости без опасения беременности есть что-то бесшабашное и откровенное… Мы наслаждались этими чувствами и ничего не было более важного, чем наши тела сплетающиеся на сбитых простынях…