— Меня — Вик. Полностью — Виктор.
Во дворе прибывающих строили по десять человек. Вносили в список и под командой военного уводили дальше по аллее.
— Куда их?
— На пополнение армии, конечно.
— Бои на границе?
Вик оглянулся, понизил голос.
— Говорят тевтонцы бомбили Кардис и утопили два ассорских корабля. Говорят, что народ бежит на восток, потому что позиции в Славонии у границы потеряны и ассорцы отступают…
— Что будет тогда?
— Придут тевтонцы и наведут порядок. Уж лучше они, чем красные…
Когда нас набралось безпаспортных больше трех десятков, к нам подошел офицер в фуражке надвинутой на глаза.
— В две шеренги становись!
Мы, бестолково путаясь, построились двумя неровными линиями.
— Налево! Шагом марш!
Повели нас не туда, куда уводили остальных, а в соседний барак, в большую комнату с двумя зарешетчатыми снаружи окнами. Отсюда выкликали по имени по одному. Кто уходил за серую дверь, обратно не возвращался. Настала моя очередь.
За столом сидел давешний офицер.
Без фуражки он оказался совсем молодым, не старше меня. В углу за пишущей машинкой сидел солдат. Еще один, при кобуре на поясе, застыл у двери. В противоположном конце комнаты еще одна дверь.
— Имя?
— Ивар Вандерис.
— Возраст?
— Двадцать пять.
— Род занятий?
— Шофер, механик…
— Адрес?
— Виндобона, У ветролома,16.
— Член «Кайскирк»?
— Нет.
— Национальность? — вопрос прозвучал на ассорском.
Офицер впился в меня взглядом.
— Не помню.
— Как, то есть, не помнишь? Как и когда попал сюда из Ассора? Место рождения? Родители?
— Извините, офицер. У меня была травма головы, и я ничего не помню.
Офицер грохнул кулаком по столу.
— Ты дурака не валяй! Я тебя насквозь вижу! Эпилептик? Припадочный? Воевать не желаешь идти?
Я пожал плечами.
— Раз так все знаете, то чего же кричать?
В результате разговора я оказался заперт в комнате по соседству, с узким окошком над дверью. У меня отобрали рюкзак и вывернули карманы.
Мебели в комнате не оказалось. Я сел на пол и задумался о своей дальнейшей жизни. Здесь, на полу, я провел ночь.
Утром меня выели во двор и вместе с еще тремя десятками парней, загнали в крытый кузов грузовика. У бортов сели два солдата с винтовками.
Машина довольно быстро покинула окраины Виндобоны. Насколько я понял, нас везли в сторону взморья. За нами следом никто не ехал, а вот навстречу катил поток: грузовики и легковые, фуры, набитые женщинами и детьми, восседающими на разных тюках и пожитках. Даже стадо коров протянулось. Ехали долго. Километров пятьдесят за полтора часа. Грузовик свернул с дороги и остановился. Мы выбрались наружу. Здесь нам вручили по лопате с новенькими черенками и погнали копать ров. Ров, с валом в сторону города, тянулся от шоссе в обе стороны. Возле шоссе из рельсов автогеном два мужика в брезентовых робах сваривали что-то вроде козлов для пилки дров. Сипел грязный ацетиленовый рактор. Мы огляделись. Солдаты, сопровождавшие нас, запрыгнули в грузовик, и он уехал обратно, в Виндобону. Во рву, на глубине примерно двух человеческих ростов вяло ковырялись еще человек сто. Наше появление привлекло их внимание.
— Граждане, прошу вас! Время не ждет!
К нам, поправляя очки, подбежал пожилой мужчина в мятой военной форме, также старого образца.
— А вы кто?
— Я? Я инженер-строитель Гринберг. Мы строим ров против бронемашин. Прошу вас, приступайте!
— Обед будет, господин строитель? — деловито поинтересовался Вик.
— От ближней фермы в два часа привезут.
— Точно? А то мы без ужина и завтрака уже.
— Как же так?! Вы же добровольцы?
Наша группа «добровольцев» весело расхохоталась.
Транспорт с беженцами все также катил в направлении Виндобоны мимо нас.
Лопатой рядом со мной орудовал Вик, все, также не выпуская изо рта папиросу. Дым от папиросы лез в глаз, и он его то и дело щурил.
— Я, если честно, сегодня испугался. Везут под конвоем и не кормят. Запросто могли расстрелять как подозрительных. — Заметил Вик, смахивая пот со лба.
— Ладно тебе.
— Вот и ладно! Ассорцы обожают в случае чего расстреливать. Нет человека — нет проблем.
— Где ты страшилок наслушался. Сам, небось, всю жизнь в Виндобоне прожил.
— Ты как с луны свалился, Ивар! Вот увидишь — вечером приедут и кто плохо копал — расстреляют для острастки.
После этих слов наши ближние товарищи удвоили темп.
Инженер не соврал. В два часа дня приехала повозка. Две крупные тетки, неулыбчивые, суровые, вытащили термосы с кашей и компотом. Компот был из прошлогодних сушеных яблок. Ноздреватого, сельского пшеничного хлеба каждому выдавали по два ломтя. Алюминиевые, мятые миски и ложки выдали с повозки и велели вернуть. Компот наливали в ту же миску, кто кашу поел.
Кое-кто подходил за кашей по второму разу. Никому не отказывали. Гречневая, с кусочками мяса, вполне съедобная. С едой расположились в тени у лесополосы, что отделяла дорогу от пшеничного поля. Мы заканчивали с кашей, когда по дороге в сторону границы потянулась колонна из разномастных грузовиков, даже не перекрашенных в защитный цвет. В грузовиках сидели солдаты в старой виндобонской форме с винтовками.
— Нам повезло, Ивар, видишь, куда делись те, кто паспорт имел? Их на фронт, а мы на солнышке греемся и мышцы наращиваем, да лопаем до отвала бесплатную кашу.
— Нам не доверили оружие…
— Зато нам доверили лопаты.
Во рву, мы ковырялись до сумерек. За нами никто не приехал.
Посвежело, налетели комары. Инженер Гриндберг запретил жечь костры.
— Это нас демаскирует!
— И что?
— Сбросят бомбу на голову, тогда поймете!
Аргумент всем показался весомым.
Вся немалая бригада, примерно человек в полтораста расползлась по лесополосе, ночевать на травке. Я лег под березу и попытался уснуть. Машин шло по шоссе уже меньше, фары у всех с чехлами, чтобы светился только узкий пучок света.
— Ивар?
Рядом появился Вик.
— Что?
— Давай отсюда двигать.
— Куда?
— Обратно в город. За ночь дойдем. Может, кто подсадит.
— А если остановят?
— И чего предъявят? Бумаг у нас нет. Скажем — идем в Виндобону чтобы в армию доблестного Ассора вступить.
Ну что?
— Нет, я пока подожду. У меня семья.
— Ну и дурак!
Вик исчез из виду.
С мыслями об Эрике и малышке я все же уснул. Сказалась усталость.
Грохот взрыва разбудил меня. Деревья качались, сыпались листья. На шоссе что-то горело смрадно и ярко. Кричали люди, мелькали фары.
Еще один взрыв ударил по глазам и по ушам.
— Бомбовоз! Спасайся, кто может!
Завопили рядом. Я побежал вместе со всеми. Бросился в пшеничное поле. Стебли путались под ногами, мешали бежать, но новые разрыва за спиной придавали скорости.
Быть подальше от этого ужаса стало главным чувством. Я бежал как испуганный ребенок, просто без памяти и единой мысли. Воздух резал горло и легкие пылали. Я бежал пока не споткнулся на краю поля и не упал на меже. Обернулся, сел, тяжело переводя дух. Позади мерцало зарево, и крики людей были мало различимы. Взрывов больше не было. Но я просидел на меже до рассвета. Потом побрел обратно. Шоссе вымерло.
Возле рва среди воронок от бомб громоздились остовы сгоревших автомобилей, лежали мертвые лошади, возле перевернутых повозок. Первого мертвеца я встретил в лесополосе. Мужчина лежал на спине, оскалившись, словно в насмешке. Грудь в крови, уже засохшей. Я его не знал. Ближе к воронкам трупы попадались все чаше. Мертвая женщина с оторванными до колен ногами лежала рядом с повозкой в одном белье. Меня замутило, и я сделал круг, обходя это место.
Во рву валялись лопаты. Некоторые в крови. Рядом лежало тело инженера Гриндберга. Судя по ранам, его лопатами и забили насмерть. Меня опять замутило.
Зря я не послушал вчера Вика. Может уже был бы рядом с Виндобоной!
Ноги сами понесли меня обратно в город, только я не пошел по шоссе или рядом, по обочине. Пошел вдоль поля, за лесополосой, чтобы в случае чего спрятаться.
Через полчаса, услышав рев моторов, я залег в пшеницу. Когда колонна прошла в сторону границы, выглянул вслед. Это были броневики, штук десять не меньше. Так я шел весь день, не приближаясь к шоссе и прячась в случае чего. Два хутора я обошел стороной, хотя очень хотелось, есть и пить. Солнце палило без жалости, словно была средина лета, а не конец весны. Хорошая, накатанная дорога вела от шоссе к дальней ферме, и я решился зайти туда, попросить еды и воды. Сил больше не было. Крепкий забор, но ворота нараспашку. Собаки не гавкают на чужака.
Это должно было меня насторожить, но я был слишком вымотан пешим путешествием и умирал от жажды. Я сделал всего несколько шагов по двору.
— А ну стоять! Руки подними! — приказали мне сзади.
Поднял руки и замер.
Из-за дома вышел в вразвалочку мужчина в старой виндобонской форме, в кепке «Кайскирк» с винтовкой в руках. Сзади мне ткнули между лопаток, похоже, винтовочным стволом.
— Кто такой? Дезертир?
— Ивар меня зовут, иду в Виндобону, домой. Никакой не дезертир… был на работах — копал ров…
— Обыщи его, Дайнис.
Меня обыскали.
Второй парень тоже был в форме, но без кепки.
— Чего тут забыл?
— Весь день иду, не еды не воды…
— Ладно, заходи в дом.
Я выпил три кружки холодной вкуснейшей воды и перевел дух.
За столом с разложенной сельской едой сидели еще двое парней в форме. Винтовки приставлены к стене.
— Садись, Ивар, поедим, что господь послал.
Я не стал заставлять просить себя дважды.
Колбаса, вареные яйца, козий сыр, зеленый лук… Рот наполнился и переполнился слюной. Когда наелся, рассказал еще раз про свои приключения.
— Где говоришь, жил? — переспросил седоватый дядька с пронзительными глазами.
— У ветролома.
— В доме Юргена?
— Верно.