Доски для тайника имелись в кузове.
Загнав грузовик в гараж, я прокопался почти до утра, делая низкий, глухой короб на полу ближе к кабине. Поспать удалось только час. Прибыв в управление гауляйтера, я получил у дежурного солдатскую книжку фельдфебеля имперской армии, а на складе, в подвале, серую форму, включая шинель и стальной шлем.
Осмотрев сделанный мною тайник, Петер все одобрил. Особенно то что отработанным маслом затер доски.
— Это правильно. Собаки не учуют людей.
— Собаки?!
— При въезде в порт у охраны имеются сторожевые псы.
— А что мы будем делать в порту?
Петер и глазом не моргнул.
— Сдадим груз надежным людям и вернемся домой.
— Когда?
— Завтра.
— Уже завтра?!
— Время поджимает.
Петер посмотрел на наручные часы.
— У меня совещание, а ты пока свободен. Кстати, военная форма тебе идет. Только пилотку на голове надо носить вот так.
Он поправил пилотку на моей голове и улыбнулся.
— Нас ждут великие дела, Ивар!
Рядом со стеной гетто, через улицу, находился клад конфискованного имущества.
Я подъехал туда на грузовике примерно в пять часов вечера. Предъявил свою книжку и караульный распахнул для меня ворота. Петер был уже здесь, одетый в полевую тевтонскую форму, с погонами майора, прохаживался на пандусе у дверей склада. Открыв задний борт, я подрулил к складу задом и заглушил мотор. Пистолет лежал у меня под сиденьем, на всякий случай. Сказать, что я волновался — это значит, ничего не сказать. Сидел как истукан, таращился на приборную доску и считал минуты.
Зачем я это делаю? Ради денег? Ради семьи? Ради несчастных теке? Или только потому, что этого захотела Эрика? Любимая жена проводила меня сегодня со слезами на глазах, подарив на прощание ошеломительный, страстный поцелуй.
Когда дверь справа распахнулась, я дернулся было за пистолетом, но увидел Петера. Он сел в машину и захлопнул дверь. Посмотрел строго из-под козырька фуражки.
— Поехали, Ивар.
— Куда?
— На западное шоссе, куда же еще, но не через центр.
— А груз?
— Груз на месте.
«Быстро…»
Я завел мотор и плавно вырулил через пустынный двор к воротам, которые караульный уже перед нами распахивал. Я рулил по вечерним улицам Виндобоны, объезжая цент и напряжение мое постепенно спадало. Петер сонно поглядывал в боковое окно. Мотор работал как надо. На выезде из города Петер предъявил на посту бумагу и нас сразу же пропустили. Поднялся полосатый шлагбаум. Я прибавил газу, и мы понеслись на запад. Когда-то по этой дороге я ехал на Бьюике с Эрикой на взморье. Кажется, сто лет прошло.
В Кардис мы приехали без происшествий через два часа. На въезде в город Петер предъявил свою бумагу парням в кепках «Кайскирк» и к нам в кузов даже не заглянули. Еще пятнадцать минут езды по темным улицам, и мы добрались до порта. Здесь на страже у ворот стояли тевтонцы. Шесть человек с винтовками на плечах. Рыжие, большие псины гавкали с остервенением, на поводках. Прожектор светил прямо в лобовое стекло. К нам подошел офицер с погонами гауптмана на клеенчатом плаще. На груди автомат.
— Что за груз, господин майор?
— Имперское имущество.
Петер протянул свою бумагу.
Гауптман ее внимательно изучил и, похоже, дважды прочитал.
— Какое имущество?
— Из департамента гауляйтера.
— Я должен осмотреть кузов.
— Не возражаю. Фельдфебель, покажите кузов!
Я выбрался из кабины, вызвав у собак новый приступ энтузиазма. Парочка вместо лая даже перешла на хрип. Очень хотелось до меня добраться. Тут и пистолет не поможет… Тевтонцы стояли истуканами и ухмылялись.
Я откинул, отстегнул брезент на заднем борту и откинул его вниз. Зелёные деревянные короба с имперскими черными орлами поставлены плотно.
Гауптман посветил фонариком в кузов. Посчитал короба.
— Дюжина?
— Не знаю, господин гауптман. Я — водитель. Про груз господин майор все знает.
Гауптман посветил мне фонариком в лицо.
— Водитель? Из трофейных что ли?
— Как скажете. — Буркнул я, жмурясь.
— Закрывай.
Я закрыл борт, и гауптман не отходил от меня не на шаг.
Когда я сел в кабину за руль, гауптман запрыгнул на подножку и протянул бумагу Петеру.
— Я сопровожу вас до склада.
— Отлично! — обрадовался Петер. — Я здесь в первый раз. Очень меня обяжете!
Ворота распахнулись.
Я крутил руль, стараясь не косится на стоящего на подножке у открытого окна настырного гауптмана и его вороненый автомат.
Кирпичный, старый склад располагался, почти у самого пирса. Здесь гауптман нас наконец-то оставил. Петер ушел в здание, а я перевел дух. Начальник склада, рыхлый, мордастый дядька в мятой форме с погонами старшего фельдфебеля показал мне куда подъезжать. Ящики выгрузили, а вместо них загрузили мешки.
Все заняло около часа. Вернулся веселый Петер и приказал ехать к воротам.
Тот же гауптман, изучив бумаги, опять пожелал осмотреть кузов.
Серые мешки с клеймами империи занимали только переднюю часть кузова.
Настырный гауптман забрался в кузов и чуть ли не обнюхал все мешки.
Тем не менее, ворота перед нами раскрыли и спустя небольшое время мы ехали по шоссе, обратно в Виндобону.
Петер молчал и потому я первым спросил.
— Все удачно прошло?
— Ты же не сомневался во мне? — подмигнул Петер.
— И груз прибыл на место?
— В полном порядке.
— Но я никого не видел!
— Так и надо.
Больше вопросов я не задавал. Меньше знаешь — лучше спишь.
Довез в Виндобоне Петера до квартиры, в которой он жил, а потом вернулся домой. Грузовик поставил во дворе. Не удержался. Вооружился фонариком и, подняв люк на тайнике, все внимательно осмотрел. Увидел несколько темных человеческих волосков на досках. Мы точно кого-то сегодня перевезли…
Так и пошло дело.
Днем я возил на лимузине Петера по Виндобоне и очень часто скучал в ожидании. Брал из дома книги, чтобы время скоротать. Три раза в неделю тем же маршрутом мы ездили в Кардис. Отвозили ящики, привозили мешки. На посту у портовых ворот нас больше не проверяли тщательно. Того, дотошного гауптмана я больше не видел. Дежурный сержант просматривал бумаги, козырял Петеру и распахивал ворота. Я ни о чем не спрашивала Петер не говорил.
Через две недели он мне вручил длинный, тяжелый цилиндрик, рубчатый на ощупь, завернутый в плотную бумагу. Я открыл его и увидел стопку золотых монет.
— Это твоя доля, Ивар.
— Что это?!
— Золотые кроны Скаггерана — лучшая валюта в мире. Здесь примерно на пятьдесят тысяч ливов по курсу.
Я с уважением посмотрел на золото.
Так много денег за раз я в руках еще не держал! Так значит теке переправляют в Скаггеран? Впрочем, мне какое дело?
— Что мне с ними делать?
— Откладывай на приданное для малютки. — Улыбнулся Петер. — У тебя такая красавица растет!
Полагая, что Эрике не понравится мой новый бизнес, я монеты завернул в старую перчатку и утопил в баке с отработанным маслом в углу гаража. Туда вряд ли кто сунется. Через две недели туда же отправилась и вторая перчатка с аналогичным грузом.
Ожидая Петера после совещания или заседания, я, сидя в машине, не читал, а прикидывал планы на будущее. Купить ферму и переехать в деревню? А может переехать в Тевтонию? Документы же у нас есть. А может, чем черт не шутит — в Скаггеран? С деньгами ты везде желанный гость!
Наконец-то пришла осень. Опадала листва, нудный дождь моросил.
Я после работы, уже вечером копался в моторе грузовика — менял свечи и проверял ремни. Вежливое покашливание у ворот гаража, напомнило мне, что не закрыл ворота во двор. Я выглянул и увидел мокнущего под дождем Готлиба, хозяина продуктовой лавки в конце нашей улицы. Этот старый гриб был тевтонцем и в империю два года назад не подался, почему-то. При ассорцах его торговля еле теплилась. Я думал, что его лавку могут национализировать, но к счастью ничего плохого с Готлибом не случилось. Сухощавый, морщинистый старикан в плаще и шляпе, держался за руль велосипеда. В корзинке перед рулем мокли свертки.
— Доброго вечера Ивар.
— И вам доброго, господин Готлиб! Заходите, чего мокнуть под дождем. Где же ваш внук? Вроде он всегда привозил продукты.
— Я хотел с тобой поговорить, Ивар… Наедине…
— Прошу.
Оставив велосипед под дождем, старикан забрал из корзины свертки и протиснулся между притолокой ворот и бортом грузовика.
«Странно, подумалось мне. — Вроде Эрика всегда с ним точно расплачивается и в долги за продукты мы в последние месяцы не влезали.»
Жалование мне платили в имперской валюте, а еще как всем служащим департамента гауляйтера выдавали раз в две недели продуктовые пайки: рыбные и мясные консервы, копченую колбасу и кофе с сахаром. Петер расстарался, спасибо ему!
У Готлиба мы покупали свежий хлеб, фрукты и овощи.
— Это Эрика заказала?
— Да, все оплачено.
Я забрал у старика из рук пакеты, пахнущие апельсинами и положил на верстак.
— Может в дом зайдем и выпьем по чашке кофе?
Готлиб облизнулся.
— Спасибо, я не за этим пришел… Вы стали важный чин, Ивар и пьете настоящий кофе. Знаете сколько он стоит на черном рынке?
Я молчал. Ждал продолжения.
— Я давно и хорошо знал Юргена и его семью. К вам давно присматривался…
— Не тяните кота за хвост, господин Готлиб. У меня есть еще дела.
— Да… дела… — Готлиб покосился на вешалку у верстака. Там висел мой ремень с кобурой. Из кобуры торчала черная рукоятка пистолета.
— Я знаю что Эрика — теке. Давно знаю… Ваша милая девочка мне нравится…
— Чепуху говорите, господин Готлиб! Эрика — тевтонка — у нас есть документы!
— Господин Кирш вам любые документы оформит, кто сомневается?. Только знает ли господин полицай-майор, что в этом доме ваша жена прячет других теке? В подвале или на чердаке?
У меня мурашки побежали по спине. Не может быть?! Эрика бы мне сказала…
— Что вы сказали?!