– Меньше, чем ты, – улыбнулась Даша.
– И это правильно.
Лоу потянулся и легонько щёлкнул девушку по носу. Тут же взвыл от боли, получив книгой по голове.
– Что ты делаешь? И книга, и голова ещё понадобятся! Если хочешь, можешь шлепать меня по попе.
Он похлопал себя по джинсам сзади.
– Мазохист, – констатировала она. – Я договорилась с Леоном проехать по ближним кладбищам. Ты сам сказал нужно торопиться. Поедешь с нами?
– Нет. Буду переводить. Ощущение опасности не исчезает. Необходимо найти защиту от берайя. Ты Барвинову всё рассказала?
– Нет, не всё. Только то, что я умею немного лечить. Но это уже не скрыть: бабушка Леона проговорилась обо мне. Родственники заметили в ней перемены. Она была вынуждена объяснить, что произошло. И ещё, Алла Петровна передала: после смерти моя мама выглядела старше своего возраста. Это же говорил и дед Матвей. Значит, силы у неё забирал не простой берайя – это был «мгла», принц тёмных. Ты прав, нужно быстрее найти способ защиты от этих чудовищ. – Даша вздрогнула, вспоминая жуткие сны.
Венсан сочувственно посмотрел на неё.
– Я перевёл с десяток страниц, и обнаружил кое-что интересное.
Арману в 1783г, когда он был в плену у чеченцев, попала в руки книга на арамейском языке. Он смог её прочесть и написал о ней в своей книге. Слушай: в год рождества Христова, вспыхнувшая звезда возвестила о рождении сына Бога. Книгу писал последователь учения зороастрийцев – он предполагает, что этой звездой был «светлый» – «костер». Он называет его Нур – дитя света. Якобы он вселился в Иешуа, ибо тот изначально был «чистым», «светлым» человеком-солнцем. Иешуа-Христос творил чудеса, лечил наложением рук, изгонял бесов. А их ведь можно отнести к «тёмным»? Берайя смогли оклеветать его и руками римлян казнить. Они уже праздновали победу. В момент гибели Христа, а вместе с ним и Нур, должен был воцариться хаос. Земля погрузилась во тьму. Берайя ликовали! Но они не учли главного: величайшее самопожертвование во имя других людей, вызвало такой колоссальный выброс энергии добра, любви, света, что «тёмные» были уничтожены по всей земле в огромном количестве. Равновесие между добром и злом восстановилось. Великий разум или по-иному бог, после гибели одной из планет, не дал погрузить в хаос другую, послав сына «Алтаф15» на спасение человечества. Столетия идет война между берайя и солман. Тёмные хотят превратить всё в смерть и ненависть, тогда они смогут овладеть планетой и питаться энергией разрушения. Светлые создают любовь и гармонию, поднимая людей на высшие ступени развития. Каждому человеку дано право выбора, каким стать: «светлым» или «тёмным». Предпочесть добро или зло. С помощью религии солман смогли объяснить людям, как жить, чтобы спасти свою душу от гибели во тьме. Приблизительно так твой предок Арман перевёл книгу, найденную им. Я еле разобрался в его записях. Оказывается, листы книги кто-то сшил не по порядку. Правда, немного необычный взгляд на историю религии? Знаешь, что мне пришло в голову?
Даша развела руками.
– Понятия не имею.
– Я подумал, что святая вода из церкви будет не по вкусу берайя. На всякий случай нужно ею запастись. Ещё я нашел необычные рисунки в главе «Защита от тёмных», завтра начну переводить.
– А какие-нибудь заговоры, заклинания в книге есть?
– С этим ничего не получится: на иранском языке многие слова пишутся одинаково, а звучат по-разному. Много устаревших, незнакомых мне слов, переводя, я могу исказить смысл, и заговор подействует непредсказуемо. Даже нам во вред. Надежда только на записи твоей бабушки, – подытожил Венсан.
– Что же получается: Абсолют, творец, высший разум – это и есть бог, создавший вселенную из хаоса с помощью света? А Иисус, сын божий, один из солман – детей солнца? – спросила изумлённая Даша.
– Ну, мы все дети творца, если уж на то пошло. Наша душа – частица света. У одних – она погасшая, у других – чуть тлеющая. Только у единиц – горящая. В слова «раб Божий» мы теперь вкладываем не тот смысл, что был изначально. Частица «Ра» – означает солнце, а «раб Божий» – дитя бога-солнца. Произошло извращение слов. Наверно берайя постарались.
– И какой из всего этого вывод? – поинтересовалась Даша.
– Простой. Нам нужно иметь запас солнечного света. В чем-то аккумулировать его и носить при себе. Ведь если «тёмные» нападут, а поблизости ни одного дерева или пасмурно, то мы обречены, – объяснил свою идею Венсан. – Хотя это больше относится к тебе: я пробовал, как ты подпитываться от деревьев и солнца, но у меня ничего не получилось.
– «Тёмные» могут поступать и наоборот: сначала нанести физический вред, а потом забрать силы.
– Я думаю, что низшие берайя не могут прикоснуться к «свече», пока она в сознании. А с запасом солнечного света тебе не будет страшен и «мгла».
– И как же сделать «солнечное оружие»? Есть идеи? – осведомилась она, вставая с дивана. – У тебя усталый вид. Пойдем отдыхать.
– Пока идей нет, но буду думать, искать. А ты во время поездки с Барвиновым будь настороже, – попросил Лоу.
***
Вид у Леона был очень усталый, красные глаза, припухшие веки, непривычно жесткие линии рта взрослили его.
– Ты не спал ночью? – спросила Даша, разглядывая его лицо.
– Заканчивал срочный заказ: серьги с рубинами и алмазами в виде ягод малины, – пояснил он, массируя виски пальцами.
– Нужно было позвонить. Мы бы отложили поездку. Неловко утруждать тебя, – расстроилась Даша.
– Ни за что. Удовольствие быть с тобой стоит сна, – улыбнулся Леон, заводя машину. – Поехали.
Даша поинтересовалась:
– У тебя было время посмотреть карту?
Она заметила, что его глаза не только покраснели, но и воспалились.
– Карту нашего района я просмотрел сразу, как вернулся домой. В десяти-двенадцати километрах от Беловодья только два кладбища: одно в хуторе Зелёном, другое в селе Тарасовка.
– Останови машину, – попросила Иволга.
Леон притормозил и вопросительно посмотрел на неё.
Даша протянула к нему руки и положила обе ладони на лицо, слегка прижимая их к глазам. Минут десять она не шевелилась, Леон послушно сидел молча, наслаждаясь её близостью.
Даша представила, что убирает усталость и покраснение в его глазах, делает их прозрачными, чистыми, зоркими. Окутывая светом голову молодого человека, почувствовала онемение в руках. Ещё немного добавила света и отняла ладони от лица.
– Ну как? – спросила она, волнуясь.
– Вижу, только очень плохо, как через толщу воды.
– Не может быть, раньше всё получалось!
Даша испуганно всмотрелась в глаза Леона, ставшие неприятного, тусклого цвета. От страха её душа ушла в пятки.
– Подожди, я сниму линзы, вдруг они помутнели, – успокоил он спутницу.
– Что? У тебя линзы? Господи, неужели я навредила тебе? – запаниковала она, ругая себя за самоуверенность.
Она была близка к панике.
– Я очкарик, но в очках неудобно работать, поэтому ношу линзы, – объяснил он, вынимая их одну за другой влажной салфеткой. – Ого! Как здорово! – Леон завертел головой, разглядывая всё вокруг. – Ты вернула мне зрение! Так, как сейчас, я видел только в детстве. Волшебница. – Он повернулся к Даше и с чувством произнёс: – Спасибо!
Без линз у него оказались блестящие, яркие глаза, даже красивее, чем до лечения. Цвет остался прежним, изменился только оттенок и блеск.
– У мужчины не должно быть таких красивых глаз, – подумала Даша и осеклась от того, что оказывается: сказала это вслух.
– Я рад, что они тебе нравятся, – улыбнулся Леон, и тут же нахмурился, заметив посеревшее лицо девушки.
– Тебе необходимо восстановить силы. Как ты это делаешь?
Она оглядела деревья, растущие вдоль дороги – ни одной березы. Машина стояла возле высоких тополей.
– Нужно экспериментировать, попробую использовать тополь.
Даша подошла к огромному дереву и прислонилась к стволу. Леон видел: девушка, закрыв глаза, как подсолнух, подставила лицо солнечным лучам. Вдруг Даша насторожилась: появилось странное ощущение, будто тополь кроме усталости и слабости вытягивает из неё что-то ещё. Тело очистилось, стало лёгким и воздушным. Ей показалось: она растворяется в воздухе. Ноги подкосились, и Даша рухнула в траву возле дерева.
– Эй, очнись, что с тобой?
Леон брызгал ей водой в лицо.
– Это дерево забирает боль и плохое самочувствие. Я поздно сообразила, что энергию тополь тоже забирает, – слабо прошептала она.
– Что теперь делать? – переживал он, глядя на совершенно белое без единой кровинки лицо девушки.
– Поедем, поищем березы.
Леон поднял её на руки и понёс к машине. Усадил на переднее сиденье.
– Бред какой-то, если бы сам не наблюдал, не поверил бы. Кстати, на кладбище часто сажают березы.
– Я не хочу восстанавливаться от кладбищенских берез, – запротестовала Даша.
Джип, подпрыгивая на ухабах, двигался по просёлочной дороге.
Она посмотрела в окно. Вдоль дороги потянулся яблоневый сад.
– Остановись здесь. Попробую яблоню.
– А если станет хуже? – заволновался Леон.
– Тогда сгрузишь меня возле березок на могилах, – ухитрилась пошутить Иволга.
– Не смешно.
Он поднял её на руки и понёс к самой толстой и высокой яблоне. Прислонил к дереву. Даша с трудом приподняла руки, отвела их за спину, цепляясь за ствол. Леон опасался того, что может случиться. Не понимал, как он, разумный человек, поверил во всю эту мистику. Но его глаза, благодаря этой девушке, получившие стопроцентное зрение, служили лучшим доказательством происходящего. Усевшись рядом с яблоней, стал наблюдать за лицом Иволги.
«В случае ухудшения, сразу уберу от дерева», – решил он.
Но вот лёгкая улыбка заиграла на её губах. Она выпрямилась. Появился румянец на щеках, заблестели волосы, будто их только что вымыли. Леон смог, наконец, расслабиться. Прошло десять минут, двадцать, он снова начал волноваться. Но тут Даша открыла золотистые с искрами света глаза и легко шагнула к нему.