Отчет артиллерии 123-го ск сообщает, что, несмотря на повседневную работу артиллерийских командиров всех уровней, имели место случаи, когда артиллерия отставала от пехоты. Причины: «Во-первых, недостаточная обеспеченность арт. частей и подразделений средствами тяги, почти все арт. полки при условии одновременного подъема 0,5 б/к б/припасов не в состоянии поднять даже всю мат. часть, не говоря уже о транспорте для взводов управлений; во-вторых, не все арт. начальники, даже больших степеней, поняли, что в условиях преследования, особенно на пересеченной местности, требуется ведение боя накоротке, ведение огня с открытых ОП, а было тяготение к ведению огня с закрытых ОП на дальности 4–5 км, что значительно увеличивало время готовности к открытию огня и усложняло вопросы управления» (7, л. 172).
По итогам боев в отчете артиллерии 123-го полка сделан вывод: «Дивизионную артиллерию в период преследования держать непосредственно в боевых порядках пехоты, с каждым батальном должна следовать арт. батарея, в том случае, если она на автотяге, то сопровождать пехоту перекатами в 400–500 м с задачей – при столкновении с прком немедленно разворачиваться и вести огонь с открытых ОП» (7, л. 173).
Отчет 3-го Прибалтийского фронта сообщает, что для придания дивизионам М-31 большей маневренности и более эффективного их использования несколько дивизионов были смонтированы на автомашинах «Студебеккер». Автомашина имела хорошую проходимость, и дивизион (12 РСЗО) в целом имел достаточную маневренность для сопровождения своим огнем наступавшей пехоты и передвижения по фронту. Для зарядки боевых установок, занятия огневой позиции с 4–6-км марша и производства залпа требовался один час (с рам потребовалось 3–5 часов). Для подготовки повторного залпа требовалось 20–25 минут. Опыт показал, что основным способом ведения огня как на разрушение, так и на подавление являлся залповый огонь. Залп дивизиона (144 мины) производился за 1–2 минуты. Скрытность подготовки к залпу (вне ОП) и малое время на занятие огневых позиций, производство наводки и залпа обеспечивали полную внезапность огня. Плотность огня дивизиона обычными снарядами М-31 на практике составляла 4–5 снарядов на 1 га, что достаточно для подавления. Для разрушения требовалось 3–4 дивизионных залпа.
Так как снаряды М-31 УК (улучшенной кучности) отсутствовали, огонь велся обычными снарядами М-31. Кучность стрельбы с автомобилей лучше, чем с рам. Уменьшение рассеивания происходило за счет улучшения наводки, сосредоточения веера батареи дивизиона и совершенства самих пусковых установок.
С получением снарядов М-31 УК плотность огня увеличится до 17 снарядов на гектар, следовательно, задачи на разрушение будут выполняться дивизионным залпом, а на подавление – батарейным залпом (1, л. 15–16).
Штаб артиллерии 123-го корпуса считал, что «лучшим средством сопровождения пехоты в условиях пересеченной местности являются минометы и особенно калибра 82 мм – поэтому необходимо следить за тем, чтобы они находились непосредственно в передовых цепях и имели достаточное количество б/припасов» (7, л. 173).
Танковые и самоходно-артиллерийские полки использовались поротно со стрелковыми полками и побатарейно с батальонами. Боевой порядок полков строился в одном эшелоне, преимущественно рота – батарея в линию. Тяжелые танки и СУ использовались во вторых эшелонах за боевыми порядками танковых батальонов бригад.
Огонь велся, как правило, с хода с коротким замедлением и с коротких остановок. В случае, когда танки подходили к водной преграде и не могли форсировать с хода, они вели огонь с места, методом кочующих орудий, поддерживая переправу пехоты.
САУ вели огонь с места и коротких остановок. В ряде случаев, когда СУ-76 действовали с десантом автоматчиков, преследуя отходящего противника, огонь велся с хода.
Нужно отметить, что танковые десанты показали хорошие результаты как при действиях на танках, так и на СУ-76. Десант вел огонь прямо с бронетехники. Встретив сильное огневое сопротивление, пехота спешивалась и действовала рядом с танками. Сломив сопротивление, пехота снова действовала в качестве десанта.
Опыт боев показал, что в условиях боев в лесисто-болотистой местности при отсутствии разветвленной сети дорог бронетехнику при преследовании следовало применять мелкими группами для непосредственной поддержки пехоты. При благоприятной местности целесообразно практиковать применение мелких групп танков (взвод – рота), усиленных самоходными орудиями и артиллерией для неглубокого маневра – обхода, охвата и выхода на пути отхода противника (1, л. 16–173).
В отчете 7-го ск отмечалось, что приданные корпусу танки в основном свои задачи выполнили. Однако были отмечены следующие недостатки: «а) Мало маневренности и огня на ходу, слабо увязывают взаимодействие с пехотным командиром передовых частей по изысканию огневых точек противника и своевременного подавления или уничтожения мешающих пехоте.
б) Во время действий нередко танки запаздывали к выходу на исходное положение для поддержки пехоты, а командиры и личный состав танкистов (511, 33 тп) показали неповоротливость и даже в некоторых моментах трусость (511 отп при поддержке 374 сд)» (4, л. 69).
Отчет 111-го ск действия танкистов оценил следующим образом: «Действовавшие танки (122 ТБр и 33 гв. ТПП) надлежащего успеха не имели. Действия их затруднялись болотистой и густо пересеченной реками местностью. Танковые подразделения не проявили задора, действовали вяло, нерешительно, обходов и ударов с тыла противника не применяли» (5, л. 83).
Интересно, что отчет 67-й армии положительно оценивает действия импровизированного отряда танков: «Сводный танковый отряд из различных систем (машины, вышедшие из ремонта) в действиях по овладению г. ОСТРОВ показал высокую маневренность и смелые решительные действия. В дальнейшем в июле месяце танки из-за малочисленности в бой не вводились» (3, л. 78).
Подвижные группы 1-й ударной и 54-й армий не оказали решающего влияния на ход наступления армий. За исключением одного случая: 18 июля подвижная группа 54-й армии, вырвавшись вперед, освободила Красногородское. Обычно подвижные группы действовали в боевых порядках пехоты, так как вследствие ограниченности путей и плохой танковой разведки не могли маневрировать в обход опорных пунктов противника. Командование 3-го Прибалтийского фронта пришло к выводу, что командиром подвижной группировки следует назначать командира танковой бригады, так как командир стрелковой дивизии, входивший в состав подвижной группировки, находился позади и хуже знал обстановку, чем находившийся впереди командир тбр. В состав подвижной группы требовалось включать обязательно зенитную артиллерию (2, л. 95).
Использование истребительной авиации было признано весьма неэкономным, так как большой наряд истребителей выделялся на сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков. Излишний наряд истребителей объяснялся наличием только одной РЛС «Пегматит», позволявшей обнаруживать самолеты противника на расстоянии 100–120 км, благодаря чему было возможно держать истребители в готовности на аэродроме.
Прием наведения авиации на цель путем постановки воздушных реперов специально выделенными зенитными батареями (разрывы 85-мм зенитных снарядов с удлиненной трубкой в 100–150 м над целью) полностью себя оправдал.
Положительно зарекомендовали себя применение истребителей в качестве разведчиков над полем боя и передача данных о противнике непосредственно войскам по радио с борта самолета. Эта информация позволяла командирам пехотных соединений оперативно реагировать на обстановку. Положительные отзывы были о наличии при штабах стрелковых корпусов специальных авиационных офицеров-представителей с хорошими средствами радиосвязи (2, л. 96).
Боевой опыт показал, что стрелковая дивизия 4000-5000-го состава, наступавшая в направлении главного удара с преодолением укрепленной оборонительной полосы противника, в первые 3–5 дней боев теряла в среднем 1200 человек личного состава убитыми и ранеными. Причем эти потери главным образом несли подразделения стрелковых батальонов.
Такая дивизия, потеряв в бою свою пехоту и часть вооружения, становилась небоеспособной и нуждалась в срочном выводе в резерв фронта или армии на восстановление.
Для содержания стрелковых дивизий на уровне 5000-го состава и своевременного их доукомплектовывания в ходе наступления на основе боевого опыта сочли необходимым в каждом запасном стрелковом полку армий иметь по 3000 человек. Это позволяло восстановить 2–3 стрелковые дивизии. Фронтовой запасной стрелковый полк должен был иметь 8000–10 000 человек для восстановления как минимум двух стрелковых корпусов (6–7 стрелковых дивизий) (2, л. 97).
Псковско-Островская операция явилась первой операцией 3-го Прибалтийского фронта, в процессе которой полевое управлении фронта было окончательно сколочено. Это обеспечило командующему фронтом генералу Масленникову И. И. успешное ведение Тартуской и Рижской операций.
Источники и литература
1. ЦАМО РФ. Ф. 217. Оп. 1221. Д. 3818.
2. ЦАМО РФ. Ф. 242. Оп. 2254. Д. 434.
3. ЦАМО РФ. Ф. 411. Оп. 10189. Д. 1191.
4. ЦАМО РФ. Ф. 823. Оп. 1. Д. 13.
5. ЦАМО РФ. Ф. 1003. Оп. 1. Д. 184.
6. ЦАМО РФ. Ф. 1008. Оп. 1. Д. 300.
7. ЦАМО РФ. Ф. 1015. Оп. 1. Д. 106.
Потери сторон
Потери противника за 17–31 июля, по подсчетам штаба 3-го Прибалтийского фронта: обнаружено на поле боя до 9200 трупов офицеров и солдат врага. пленено 1942; захвачено 411 различных орудий, 96 минометов, 6 танков, 14 орудий, 909 пулеметов, 144 автомашины, 187 000 мин и бомб, 20 вагонов боеприпасов, 114 различных складов, 22 рации; было уничтожено 129 орудий, 6 танков, 12 самоходных орудий, 62 миномета, 98 пулеметов и 70 автомашин (3, л. 92).
Советская авиация, кроме того, уничтожила и повредила 45 танков, 55 различных орудий, 54 самолета, 10 складов с боеприпасами. Также было разрушено 4 моста.