Уже на следующий день после крестин он принес младенца в хижину деревенской знахарки Марты, которая славилась своим умением исцелять. Он вручил ей девочку прямо с порога.
— Она умрет без материнского молока. Будешь ухаживать за ней. Отблагодарю щедро и от души. Переедешь в мой дом.
Он ушел, не дав им опомниться — ни Марте, ни ее мужу Савелию, деревенскому кузнецу.
Марта прижала девочку к груди, малышка жалобно кричала.
— Что встал, как столб?! Принеси козьего молока. Младенцам можно его пить.
И тут же ее строгое и круглое лицо расплылось в улыбке при взгляде на малышку. Савелий женился на Марте, когда ей было всего шестнадцать лет, она была наполовину немкой, рожденной от безымянного солдата, о котором ее мать, прачка Анна, никогда не рассказывала ей. Болтали, что солдат снасильничал вдову, когда немецкий гарнизон проходил через это село.
Марта безмерно любила своего мужа. Только одно омрачало их счастье — Бог не давал им детей. Того единственного ребеночка, которого им посчастливилось иметь, унесла эпидемия чумы. То была дочь, ее тоже звали Катериной. Марта души в ней не чаяла, но девочка умерла, когда ей было всего полгодика. Савелий тогда думал, что потерял не только дочь, но и жену. Марта словно обезумела — четыре дня не выходила из маленькой комнатушки, где заперлась с крохотным тельцем малышки. Только на пятый день она вышла. Наполовину седая, враз постаревшая на много лет. Мертвого ребенка она так никому и не отдала — сама обмыла, одела, сама вырыла маленькую могилку и похоронила тоже — сама. Она не снимала платок с головы несколько месяцев, а когда, наконец, сняла, Савелий увидел, что вместо длинных густых каштановых кос, которые он так любил, на ее голове ежиком торчат обрезанные пряди.
— Я отдала их моей девочке, и буду отдавать всегда, как только отрастут. Ведь у нее никогда таких не будет. А значит, не будет и у меня.
С тех пор Марта каждый год в день смерти девочки ставила свечку и стригла волосы. Савелий смирился с этой причудой. Главное, что Марта снова стала прежней, хотя по ночам он часто слышал, как она сдавленно рыдает. Больше детей у них не было. И теперь, едва в руках у жены оказалась маленькая девочка, он вновь увидел то радужное внутреннее свечение в ее глазах, свечение счастья и безмерную, нерастраченную материнскую любовь. Марта положила младенца на свою постель и распеленала.
— Да она совсем исхудала! А ну, быстро иди, подои нашу Маньку!
С тех пор маленькая Катюша заменила им утраченную дочь. Марта окружила ее лаской и заботой и постепенно из няньки превратилась в домоправительницу Арбенина. Она стала полностью управлять огромным хозяйством князя, всеми расходами, наймом прислуги. За малышкой ухаживала только сама, не доверяя ее никому. Любовь к ребенку стала для нее отрадой, женщина была счастлива. Только когда малышка болела, Савелий снова видел выражение панического страха на лице жены. И выражение это исчезало только тогда, когда княжна полностью выздоравливала.
Павел Арбенин в доме почти не бывал, а когда приезжал, то о девочке и не спрашивал, только давал Марте деньги.
— Когда моего отца застрелили, меня поместили в монастырь, готовили к постригу, игуменья хотела прибрать к рукам деньги и имение моего отца, но я должна была достичь совершеннолетия, чтобы подписать все бумаги и сознательно уйти от мирской жизни. Все это время я жила при монастыре, а после дня рождения, в конце мая, ко мне приехал Потоцкий — друг нашей семьи. Он позаботился о том, чтобы меня перевели в тюрьму, к заключенным, ожидающим высылки — так при переезде я могла бы сбежать.
Офицер смотрел на нее, испытывая самые разные чувства от недоверия до щемящей жалости. Наконец он сказал.
— Допустим, я тебе верю… Но как ты могла бы бежать — мы в открытом море?
Она улыбнулась уголком губ.
— За нами бесшумно следует маленькое судно, нанятое Потоцким. Мне всего лишь нужно было с чьей-то помощью спустить шлюпку на воду и бесшумно скрыться. Иван был очарован мной, он бы сделал ради меня все, что угодно.
Девушка опустила глаза и грустно улыбнулась.
— Зачем ты мне все это рассказала? Неужто надеешься, что я, офицер русского флота, преданный государству, помогу бежать преступнице?
— Нет, не надеюсь.
— Зачем же так рисковать? И променять такого надежного простофилю — Ивана, который готов ради тебя на все, на меня — совершенно безнадежный для тебя вариант.
— Я больше не хочу бежать. Не могу и не хочу.
Сергей подошел к ней и взял ее лицо в свои большие мозолистые ладони, заглянул к ней в глаза.
— Почему?
— Я тогда больше никогда не увижу тебя.
Граф привлек ее к себе, он был не в силах сомневаться, подозревать. Такими искренними были ее слова, такими нежными ласки, а эти глаза… В них столько отчаянья и любви!
— Поцелуй меня еще раз, — прошептала она, оплетая его шею тонкими руками.
Сергей снова прильнул к ее губам, сгорая от страсти. Девушка обхватила его голову ладонями, пылко отвечая на поцелуи. Он оторвался от ее губ и снова с силой прижал ее к себе.
— Ты ошиблась.
— В чем? — прошептала она, целуя его в шею. Наслаждаясь запахом его тела и табака.
— В том, что не надеялась, на мою помощь.
Она отрицательно покачала головой:
— Ты не можешь так рисковать! Тебя разжалуют, тебя могут посадить в тюрьму! Мне не нужно такой ценой…
Он зарылся лицом в мягкие шелковые пряди ее волос.
— Если я этого не сделаю, то я действительно никогда тебя больше не увижу. Нам нужно поторопиться!
Княжна прижалась к нему всем телом, его снова закружил водоворот страсти, но он сдержался, решительно отодвинул ее от себя, застегнул все пуговки платья и завернул ее в свой плащ.
— Тебе пора! — Он ласково провел пальцем по ее щеке. — Тебе пора… Нельзя больше ждать! А что, если твои друзья уплывут? Я себе этого не прощу. Слишком долго я думал, как вызволить тебя отсюда. Такой шанс я не упущу. Теперь я знаю, кто ты, и я обязательно найду тебя.
— Я не хочу, чтобы ты меня отпускал.
— После того, как я найду тебя, я больше никогда тебя не отпущу! Слово дворянина! Ты веришь мне?
Она кивнула.
— А теперь — идем!
На палубе было тихо и темно. Они, осторожно держась за руки, прошли к задней части корабля. Сергей оставил девушку одну, а сам ловко отвязал шлюпку и спустил совершенно бесшумно на воду. Потом знаком показал ей спускаться. Она прыгнула, и он поймал ее в свои объятия. Ему не хотелось с ней расставаться.
— Сама доплывешь? Может, я провожу тебя? А потом незаметно вернусь?
— Нет, тогда все заподозрят, что мне помогали. — Девушка сняла с шеи тоненький шнурок, на котором висел крестик, и протянула его мужчине.
— Пусть он всегда охраняет тебя.
Мужчина взял дар дрожащей рукой. А в другую руку ему она сунула маленький сверток.
— Возьми, это порошок. Он усыпит тебя, и никто не заподозрит, что ты в этом замешан.
В этот момент он сильно сжал ее руку.
— Поклянись, что не обманула меня, поклянись, что все, что ты мне рассказала — правда!
— Клянусь!
— Где я смогу найти тебя?
— Я сама не знаю, куда Потоцкий хочет спрятать меня… Я сама найду тебя, это будет гораздо легче сделать.
— Ты обещаешь? — спросил он, осыпая поцелуями прекрасное личико, не в силах разжать руки.
— Обещаю.
Он нежно прижался губами к ее губам и почувствовал соленый вкус слез. Забрался обратно на судно, и потом долго-долго смотрел вслед уплывающей шлюпке, прислушиваясь к затихающим всплескам воды.
3 ГЛАВАЖених
«Где же она? Скоро уже рассветет! Неужели, не получилось?..»
Савелий стоял на палубе маленького торгового суденышка и непрестанно всматривался в темную туманную даль моря. На его бородатом лице читалась тревога.
Ему изначально не нравился план Марты и Потоцкого — слишком много риска для их любимой маленькой девочки. Савелий помнил тот день, когда князь Арбенин примчался домой на взмыленном коне. Он тут же позвал Марту в библиотеку. Князь говорил, что его должны арестовать, что у него на хвосте тайная канцелярия, и что он должен бежать во Францию. Павел сунул Марте кое-какие деньги, сказал, чтобы она немедленно собирала его вещи. Марта напомнила ему о дочери. Тот брезгливо поморщился и ответил: «Мне все равно, что с ней будет, я дал ей свое имя, дал образование и титул, а на остальное мне наплевать. Делайте, что хотите!»
Павлу сбежать не удалось, его настигли на границе; он оказал сопротивление, и его застрелили. Катюшу увезли в монастырь св. Петра и Павла на Ладожском озере. Тогда-то и появился Потоцкий. И предложил Марте сделку: та отдает ему все бумаги на земли и имущество Арбенина, при этом ее подопечная должна выйти замуж за его сына, чтобы все, что принадлежит ей, перешло во владение Потоцких. А он, в свою очередь, сделает все, чтобы Катю перевели в тюрьму и отправили вместе с заключенными в ссылку, в Архангельск. По дороге туда он устроит ей побег. Даже более того — он вымолит для нее прощение у государыни. А ради спасения княжны Марта была согласна на все…
— Вот она! — выкрикнул Савелий двум матросам. — Вот она! Эй, вы! Проснитесь же, бездельники, черт возьми! — Старик в сердцах сорвал шапку с головы.
Слуги Потоцкого вскочили на ноги, ничего не соображая со сна, однако шлюпку увидели.
И уже через несколько минут Савелий прижимал Катюшу к груди. Скупая слеза скатилась по его морщинистой щеке.
— Девочка, моя девочка… Сколько лет старый Савелий тебя не видел! Наконец-то свершилось то, чего мы с Мартой так долго ждали!
Катя плакала, сжимая старика в своих объятиях. Ведь долгие годы он был ей как отец, растил и воспитывал ее, заботился о ней.
— Ну, полноте, хватит… Все глаза выплачешь. Иди в каюту, переоденешься, поешь. Все хорошо прошло?
— Савелий, милый…
Она снова обняла его.
— Иди, иди, приведи себя в порядок, сердцу больно видеть тебя в этих тряпках. А потом и поговорим, за едой.