Но это они говорили позже. А 2 мая 1943 года им еще предстояло сыграть главный — так считают они все — матч жизни. Сначала почему-то рассчитывали, что их команда будет выступать под флагом сталинградского «Динамо» и встретится со столичными одноклубниками. Но московское «Динамо», как сообщили из столицы, «было в разгоне» — |воевали москвичи: многие далеко за линией фронта. Как их вызовешь!? Дней за десять до игры Василий Ермасов удивил Беликова: «Играем с московским “Спартаком”! А мы выйдем на поле как “Динамо” Сталинград».
Спартаковцев в середине апреля собрали во Всесоюзном спорткомитете. Его председатель товарищ Снегов сообщил: сталинградцы просят сыграть с местными на празднике 2 мая.
Сбор «Спартаку» назначили на подмосковном аэродроме в ночь на 1 мая, а «добро» на вылет дали утром 2-го. Ждали налета немецкой авиации, Акимов так и не понял — на Москву или на Сталинград. Но когда приземлились, он не поверил своим глазам. Встречали спартаковцев не только те, кому это положено по долгу службы, но и десятки болельщиков. Одного голкипер «Спартака» помнил с довоенной поры: яростно и невзирая на недовольство соседей по трибуне он поддерживал москвичей, игравших с «Трактором». Двое, это врезалось в память, пришли на аэродром босиком. Как и откуда прознали о прибытии футбольного спецрейса? Загадка неразрешимая, такая же, как и игра под названием «футбол». Команду повезли на нескольких открытых машинах в Бекетовку.
За неделю до матча в городе появились афиши. Беликову помнится, что афиша — а не афиши — была единственной на весь Сталинград: вешать объявления оказалось не на что. Зато ту афишу написали фиолетовыми чернилами на ослепительно белой, непривычной по военным временам бумаге. Об игре сообщала газета. Но кто, когда, по какому адресу смог бы ее выписать… Словом, футболисты волновались: соберется ли народ? Как они сыграют? Только бы не проиграть. Подъем перенесли на 5.30, тренировались с шести до восьми и — на завод. Прибегали поздними вечерами после работы и играли в мягких весенних сумерках, пока совсем не стемнеет.
«Трактор» славился атлетической подготовкой. Во многом благодаря ей побеждал и Москву, и Ленинград. Курить и пить считалось занятием, спортсменов недостойным. Нарушителей в команде не было. До войны работали и учились в вечерних техникумах. Всем дал фору Сергей Плонский, окончивший институт. Соревновались, как тогда было принято, в самых разных дисциплинах, по десятку видов спорта. Беликов до того зимой натренировался, что выиграл чемпионат области по скоростному бегу на коньках.
Но когда это было — в казавшееся незапамятно-давнем «до войны». Как пойдет игра? Испытывали чувство страшной ответственности. Будто всю жизнь гоняли мяч ради этого матча. Что ж, есть старая, за давностью лет забытая поговорка: «Кто не переживает, тот не играет». Поклялись: «Если уступим, то с честью. Биться до финального свистка».
— Константин Владимирович, но арбитр-то был ваш, местный. Да кто бы и осудил, — решился я.
Беликов намека не понял. Помолчал, видно, подбирая слова, насмешливо ответил:
— Мы в такие игры не играли. Не принято это было. — Помолчал еще. — Подсудить? Да думать об этом неприлично.
А вот отступление иного рода. Матч в Сталинграде, как и всякое значительное событие, оброс легендами. Говорят, мяч вбросили в центр поля с пикирующего истребителя. Один из ветеранов-спартаковцев по-журналистски припомнил: скорость самолета была слишком высока, летчик промахнулся, и мяч улетел за трибуны. Его искали, однако, конечно, не нашли.
Левый крайний Жора, простите, Георгий Епифанович Шляпин, смеется тихо, но заразительно. Прикладывает палец к губам, перемигивается с другом Саввой Пеликяном:
— Да не было, не было этого. Ни мяча, ни истребителя. Кто бы нам дал боевой самолет? Истребители тогда требовались для другого дела. Ударили с центра, и покатилось.
Легенде конец? Вот и нет. После публикации в 1983 году статьи о сталинградском матче получил немало писем. Среди них и такое. «Я, болельщик с довоенным стажем, хочу поделиться воспоминаниями о матче 1943-го года, на котором довелось присутствовать. Утверждаю, что мяч с истребителя был сброшен. Пока его искали, игра началась другим мячом. Посылаю фотографию летчика-истребителя Алексея Дружкова, который с бреющего полета вбрасывал на стадион мяч, — писал из Пятигорска ветеран войны, бывший гвардии майор, доктор Александр Александрович Красильников, служивший в дни Сталинградской битвы в должности старшего врача 83-го Гвардейского истребительного авиационного полка. — Спустя некоторое время я был переведен в другую часть и связь с Лешей Дружковым, с которым был дружен, потерял. А впереди оставалось два года войны. Верится, что Алексей достойно закончил Великую Отечественную. К дню матча у него уже была не одна боевая награда. Высылаю фотографию Алексея».
На сером выцветшем фото — молодой парень в шлеме и франтоватом летном комбинезоне. Парашют еще не снят, на лице улыбка. Вылет был удачным? Или оптимист по натуре? Позирует на фоне крошечного, смотрящегося игрушечным истребителя. Долетел ли до Победы болельщик из поднебесья? Попытка — не пытка. Отправил запросы в Центральный архив Министерства обороны. Отчетливо представлял, сколько же людей обращаются в архив по поводам более важным. Потому на быструю реакцию не рассчитывал и удивился, получив мигом, один за другим, два ответа. Да, подтверждалось в первом, Дружков Алексей Иванович действительно служил в 83-м истребительном авиационном полку ПВО. Начал воевать еще в 1941-м на Западном фронте. Затем на Юго-Западном и Сталинградском фронтах. Все совпадало. Наверное, Шляпин с Пеликяном были так поглощены мыслями о предстоящем матче, так привыкли к реву пикирующих — своих ли, немецких — самолетов, что о ястребке, вбросившем мяч, забыли. И Беликов с его цепкой памятью тоже не обратил внимания на этот момент, примечательный для кого угодно, но только не для видавших виды сталинградцев.
Дружков А. И., сообщалось во втором официальном ответе, дослужился до звания гвардии майора. Заместитель командира полка, штурман Дружков прошел или, точнее, пролетел всю войну, закончив ее в мае 1945-го. Оставался, и это подтверждается документами, в военной авиации еще десять лет.
В день матча сталинградские футболисты испытывали состояние, известное в спортивном мире под неблагозвучным названием «легкий мандраж». «Спартак» шутить не собирался. Мэтр футбольных ворот Анатолий Акимов без сюсюканья предупредил друга: «Костя, вам придется нелегко». Беликов скрыл волнение небрежным: «Посмотрим, игра покажет. Пришел бы народ».
Футболисты переживали напрасно. Люди пришли. Футбол — занятие мирное. Когда мужчины играют в мяч, молчат орудия и пулеметы. Пусть еще гнать и бить фашиста от Волги до Берлина. Кусочек мирной жизни отвоеван. Матч был лекарством — ничего что полуторачасовым — от боли, бед и невзгод. Горе, руины, разруха — и вдруг 90 минут праздника. Все вернется. Встанет на свои места. В этом убеждали и одетые в парадную форму команды. И транспарант с приветствием московскому «Спартаку», выведенным красными буквами на бледно-желтом фоне. И полоскавшиеся на ветру флаги со знакомыми буквами «С» и «Д». Успели даже поставить скамейки тысячи на три зрителей. А пришло раза в четыре больше. Вход для всех — бесплатный. Трибуны зеленели гимнастерками, вытесняя этим военным цветом гражданские одежды. Футболисты выглянули из раздевалки. Двое милиционеров по-хозяйски вели под руки упирающегося пьяного. Ну все как до войны.
Игра еще не началась, а трибуны зашумели, зааплодировали. Это генерал Скоков вручил Ермасову боевую медаль «За отвагу». Футболисты, с которыми я беседовал, единодушны: после этого они успокоились. Волнение спортивное уступило место волнению праздничному.
С удовольствием приведу составы команд, включая запасных. «Динамо» (Сталинград): Василий Ермасов, Константин Беликов (капитан), Сергей Плонский, Леонид Шеремет, Владимир Зуев, Александр Моисеев, Александр Колосов, Иван Фролов, Федор Гусев, Георгий Шляпин, Савва Пеликян; запасные Георгий Иванов и Белоусов.
«Спартак» (Москва): Анатолий Акимов, Александр Леонтьев, Георгий Глазков, Константин Малинин, Николай Морозов, Александр Оботов, Анатолий Сеглин, Борис Смыслов, Борис Соколов, Василий Соколов, Виктор Соколов (капитан), Владимир Степанов, Олег Тимаков, Серафим Холодков, Владимир Щагин.
Традиционных вымпелов достать не удалось. Беликов побежал жать руку спартаковскому капитану Виктору Соколову. Рука оперативного уполномоченного, фронтовика и капитана сталинградского «Динамо» подрагивала. А со стороны Беликов и его команда в белых футболках смотрелись вышколенным военным отделением, готовым тут же доказать преимущество над ребятами в спартаковской форме.
Судить матч поручили сталинградскому футболисту Леониду Карловичу Назарчуку. По отзывам обеих заинтересованных сторон, судил он в манере, которую бы мечталось увидеть и у всех современных арбитров: ни тем, ни этим.
Установка хозяев на игру была логично-нехитра: сдержать натиск спартаковцев на первых минутах и контратаковать быстрыми флангами. «Спартак», как признавался Акимов, в победе не сомневался. Предполагалось, пользуясь акимовской терминологией, «закатить штучки три-четыре и потом, не обижая, сталинградцев, погонять в свое удовольствие». Спартаковцы были наиграны. В 1942-м победили в Кубке Москвы. В 1943 году выступали в первенстве столицы. А за своих Беликов переживал: хватит ли сил на футбол?
«Спартак» ринулся в атаку. Обороняясь пятью расположившимися в линию защитниками, динамовцы и не предполагали, что невольно избрали вариант, который завоюет популярность в семидесятые годы. Видя, что защите туго, в штрафную оттянулись и нападающие. Четверть часа хозяева никак не могли выровнять игру. Спартаковцы били и били по воротам, но двухметровый Ермасов стоял в воротах непробиваемой сталинградской глыбой. «Спартак» играл потехничнее. Он жал, наседал, старался — но безуспешно. Подобного оборота событий москвичи не предвидели.