ствительно подумывала о том, чтобы сделать несколько глотков, просто чтобы отвлечься от всех безостановочных мыслей, проносящихся в голове, но я убедила себя не делать этого, когда вспомнила последний разговор с мамой.
— Не волнуйся, никому не будет дела, если ты не выпьешь, — заверила меня МакКензи.
Я кивнула, радуясь, что она была более внимательна к моему дискомфорту, чем в прошлый раз.
Я поучаствовала с группой в нескольких турах викторины, но через час почувствовала, что пора уходить. Меня охватило чувство, что я здесь не в своей тарелке. Можно сказать, что все были слегка навеселе, и, как бы я ни боролась с этим, чувство отчуждения все сильнее овладевало мной.
— Думаю, мне пора возвращаться, — пробормотала я МакКензи.
Она похлопала меня рукой цвета слоновой кости по спине, как ребенка.
— Конечно. Я тоже скоро вернусь.
Поднявшись, я быстро и неловко помахала всем на прощание и пронеслась мимо телевизора, пригибаясь, чтобы никому не мешать смотреть.
Не успела я закрыть дверь, как краем глаза заметила руку, протянувшуюся через мое плечо и опиравшуюся на дверной проем справа. Ахнув, резко обернулась и увидела Беллами, прислонившегося к стене. Если бы не мерцающий свет в коридоре, я бы не смогла разглядеть его лицо, но узнала бы эту задумчивую тень и темную куртку где угодно.
— Уходишь так скоро? Даже не выпив ни одной рюмки? Могла хотя бы прихватить одну для меня. У нас не было рома триста лет.
Я не смогла сдержать усмешку, когда он придвинулся ближе.
— Мне не понравилась твоя записка прошлой ночью. Откуда ты вообще знаешь, где находится мое общежитие?
— Это было нетрудно выяснить, любимка, — он одарил меня красивой улыбкой, которую я заставила себя проигнорировать. — Ты рассказала мне все о себе за ужином.
— Не называй меня своими ласкательными прозвищами, — волна унижения захлестнула меня, когда я поняла, что рассказала ему так много. Очаровательная картина обмана, представшая передо мной, снова вызвала во мне гнев.
— Ничего себе. — Он ухмыльнулся, но в его голосе слышалось разочарование. — Просто поразительно, как быстро Майло удалось настроить тебя против меня.
— Он не настраивал меня против тебя, — поправила я, смахивая с лица мотылька, порхавшего в свете ламп в холле. Мое сердце билось так же быстро, как трепетали его крылышки. — Ты сделал это сам. Если тебе так нужно это ожерелье, почему ты просто не забрал его в ту ночь, когда вломился в мою комнату? — Я бросилась влево, пытаясь пройти мимо его задумчивой фигуры, но он вытянул руку, чтобы остановить меня.
— Я защищал тебя. От любых потенциальных нежелательных посетителей.
Я прикусила губу и проглотила комок в горле. Отказываясь встречаться с ним взглядом, чтобы он не увидел, как покраснели мои щеки, я смотрела вперед, а его сильная рука все еще удерживала меня на месте.
— Тебе так нравятся ласкательные прозвища? У меня есть кое-что для тебя, — я повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом: — Убийца.
Он расслабил руку, и я воспользовалась возможностью оттолкнуть ее назад, продолжая идти.
Не оглядываясь, чувствовала на себе его взгляд, пока шла к лестнице.
— О чем ты говоришь? — крикнул он мне вслед.
— Серена Лавдей, — бросила я через плечо, чтобы он наверняка услышал. — Это должно что-то значить.
Когда ответа не последовало, я остановилась на ступеньках, по-прежнему повернувшись к нему спиной, ожидая, что он придумает какое-нибудь жалкое оправдание или попытается объясниться.
Вместо этого я услышала щелчок дверной ручки, и нежный голос МакКензи эхом разнесся по холодному бетонному коридору.
— Катрина, с кем ты разговариваешь?
Обернувшись, чтобы посмотреть назад, я не увидела ничего, кроме теней и пустого коридора, за исключением соседки, выходящей из общежития. Беллами исчез.
— Ни с кем, — ответила я, пытаясь придумать, чем бы прикрыться. — Просто… напевала вслух.
Это прозвучало так неубедительно и глупо, Катрина.
МакКензи с грацией балерины сопровождала меня у подножия лестницы.
— Что ж, я рада, что у тебя улучшилось настроение, — просияла она.
Едва ли.
Если бы только она знала, как бешено колотилось мое сердце в груди, когда я боролась с цунами эмоций. Вместо этого она увидела только меня, стоящую перед лестничным пролетом, готовую сделать шаг вверх, не имея ни малейшего представления о том, что несколько мгновений назад я спорила с хладнокровным пиратом-призраком.
15. В затруднительном положении
Когда мы вместе поднимались по лестнице, я переплела пальцы, нервно переминаясь с ноги на ногу, решая, посвящать МакКензи в дело Серены или нет. Исходя из того, сколько подкастов с «настоящим преступлением», которые я слышала, она слушала у себя, я подумала, что вполне вероятно, что она могла бы это узнать. Затем в памяти внезапно всплыло то, что она сказала ранее. Кое-что из того, что соседка сказала в ту ночь, когда я впервые рассказала ей о Беллами.
Не могла выбросить эту мысль из головы. Не могла ждать, не сейчас, когда решение вполне могло быть найдено человеком, который был прямо рядом со мной. Я приготовилась спросить ее, думая о том, как бы сделать так, чтобы это прозвучало как можно менее подозрительно.
МакКензи скинула туфли у двери, зевнув, как принцесса, и ушла на свою половину. Я не решалась зайти к себе, расположившись посреди кухни. Одиночество охватило меня, когда я подумала о том, с чем столкнулась. Если история правдива, и Майло и Беллами действительно помогли убить Серену, была ли я правда так уверена, что смогу помешать им сделать то, за чем они пришли? Я сомневалась, что смогу. В глубине души было чувство, что чем дольше я скрывала это ожерелье от их психованного капитана, тем ближе все становилось к тому, чтобы превратиться в игру на выживание. Я развернулась и зашаркала к двери своей соседки.
— МакКензи, разве ты не говорила, что твой двоюродный брат работает в полиции? — Слова сорвались с моих губ прежде, чем смогла обдумать их. Я была в большем отчаянии, чем думала.
— Говорила! А что? — Она жестом пригласила меня присоединиться к ней в комнате. Девушка сидела в мягком кресле-мешке, которое почти поглотило ее, и я опустилась на пол рядом.
— Это может показаться странным, но я участвую в проекте ради дополнительной оценки. — Я придумывала все это на ходу, надеясь, что конечный результат не будет звучать слишком нелепо.
— Я должна найти альтернативный источник информации об этой старой газетной статье и написать об этом. — Просматривая фотографии, я остановилась на фото со статьей и показала соседке на экране телефона. — Но мне правда трудно найти что-то еще.
МакКензи пробежала глазами страницу, пытаясь разобрать мелкий шрифт. Когда она дошла до части о теле, найденном в океане, я поняла это по тому, как высоко поднялись ее брови, едва ли не касаясь линии роста волос.
— О, подруга, это та самая островная легенда, о которой я тебе рассказывала. Жуткая. Думаю, это произошло на самом деле. — Она приподняла брови. — Это довольно странный проект. — Девушка откинулась на спинку кресла, презрительно нахмурившись. Я почувствовала ее подозрительность.
— Знаю, это очень странное задание. — Лгать ей было неправильно, но у меня не было выбора. Просто нет способа заставить правду звучать нормально. МакКензи молчала.
Пожалуйста, поверь в это.
— Хмм. — МакКензи прикусила нижнюю губу. Я затаила дыхание, предвкушая, о чем она может думать. Соседка вскочила со своего места. — Какого черта? Давай спросим его!
— Правда? — Мои глаза загорелись надеждой.
— Да! Я напишу ему и получу электронное письмо. Тогда ты узнаешь, сможет ли он помочь. Но ничего не обещаю. Я на самом деле не знаю, как все это работает. — МакКензи сразу же отправила сообщение и заверила меня, что даст мне знать на следующее утро, если ее кузен ответит.
Закинув уставшие руки за голову, я устало поднялась, чтобы вернуться на свою половину. Почти переступив порог, я подумала, как благодарна МакКензи. И обернулась, опираясь на дверной косяк.
— Эй. — Я улыбнулась ей и заставила оторваться от телефона. — Спасибо за помощь. Ты — потрясающая подруга.
— Тссс! Ты такая милая. — Она игриво помахала мне рукой.
— Просто подумала, что ты должна знать. — Я одарила ее последней ухмылкой.
— Для тебя все, что угодно, малышка. — Она закрыла глаза и сложила губы в легкую улыбку поцелуя.
Я вышла из ее комнаты более легким шагом, с чуть меньшей отягощенностью, чем когда входила. Следующий день не мог наступить для меня достаточно быстро, потому что я знала, что не успокоюсь, пока не разгадаю эту тайну.
Прежде чем забраться в постель, я подумала, не снять ли мне ожерелье и не спрятать ли его в надежном месте. Но где было по-настоящему безопасно? Если Беллами уже пробрался в нашу спальню, чтобы оставить свою маленькую записку, он или Майло могли с таким же успехом вернуться за ожерельем. Беллами уже пытался это сделать, когда я была в сознании, так что я не сомневалась, что он больше не попытается. Я не верила ни единому его слову о моей защите. И если они действительно убили Серену, то кража ожерелья казалась детской забавой. Но если бы я спрячу его где-нибудь в комнате, им будет гораздо легче найти его, пока я сплю.
«Всегда держи его при себе… Это наш единственный шанс».
Я мысленно повторила инструкции из записки, когда положила руку на ожерелье и прижала к груди. И откинулась на подушку, мои длинные волосы рассыпались веером вокруг, и глубоко вздохнула, надеясь, что завтра, возможно, получу ответы на некоторые вопросы.
Чтобы успокоить свои бурлящие мысли, я начала тихо напевать мелодию. Казалось, она пришла из ниоткуда, как какое-то далекое воспоминание, которое я никак не могла вспомнить. Мелодия дразнила меня своей знакомостью. Где я слышала ее раньше?
Пока странная колыбельная убаюкивала меня, я мечтала о полноценном ночном отдыхе, хотя и знала, что это маловероятно. Но на следующее утро проснулась без воспоминаний о каких-либо снах, плохих или хороших, и фигурах, прячущихся в тени. Я была особенно удивлена, когда увидела, что уже половина первого, когда открыла глаза. Я редко чувствовала себя такой отдохнувшей.