Темнота начала рассеиваться в лунном свете, и я поняла, что мы уже почти на вершине. Когда мне оставалось сделать еще один шаг, я поскользнулась и потеряла равновесие. Я потянулась за чем-нибудь, чтобы опереться на стену, но там не было ничего, кроме плоского камня. Как только сердце запнулось в груди, и я, спотыкаясь, начала спускаться по ступенькам, чья-то твердая рука схватила меня за локоть и потянула наверх. Майло притянул меня к себе, а я оперлась на его плечи, чтобы не упасть. Он впился пристальным взглядом в меня, и мне захотелось остаться там, в его объятиях. Он ответил на мой вопрос с ноткой разбитого сердца, и в его глазах появилась печаль.
— Нет. — И он отпустил меня.
Он отвернулся от меня и шагнул к краю башни.
— Не более чем мимолетные интрижки с несколькими шлюхами из таверны. — Он приправил свои слова слабым смешком, глядя на океан. — У меня никогда не было шанса полюбить. Вальдес взял меня в команду, когда мне едва исполнилось пятнадцать.
Я осторожно направила свои ноги к краю рядом с ним. Верхняя часть башни маяка была разрушена, крыши не было, так что осталась только платформа, предназначенная для освещения, с осыпающимися краями. И вот мы стояли под открытым небом, а звезды мерцали над головой в таком количестве, что их было больше, чем ночью на острове.
— Сколько тебе сейчас лет? — Я посмотрела на него, но он не отрывал взгляда от горизонта. — Э-э, я имею в виду, сколько тебе было, когда…
— Двадцать один. — Он заложил обе руки за голову, как бы потягиваясь, затем повернулся ко мне.
— Сочувствую, что тебе пришлось так долго быть частью команды Вальдеса. — Это была самая странная форма сочувствия, которую я когда-либо пыталась выразить, но она была искренней. — Похоже, он настоящий придурок.
Легкая, кривоватая улыбка озарила лицо Майло, отчего у меня внутри потеплело. Я подумала о том, что он заставил меня почувствовать за несколько секунд до этого, когда остановил мое падение. Ощущение его рук, обнимающих меня, было как электрический разряд, и я жаждала ощутить это снова. Но его слова, прозвучавшие в моей голове, заставили меня передумать.
«Никогда не доверяй пиратам».
Признаюсь, я никогда не думала, что мне придется применять это предупреждение в реальной жизни. Я попыталась сменить тему.
— Знаешь, разве пираты не должны говорить что-то вроде «арррр» и «свистать всех на борт»?
Майло приподнял бровь, глядя на меня через плечо.
— Эммм… нет… извини, что разочаровываю, но это, пожалуй, самая абсурдная вещь, которую я когда-либо слышал. — То, как он смеялся, заставило мое сердце подпрыгнуть. — Арррг? — произнес он.
Я рассмеялась вместе с ним.
— Извини, — я прикрыла улыбку рукой. — Ты можешь винить фильмы.
— Фильмы?
У меня появилась идея, которая, я была уверена, поднимет настроение.
— Знаешь? Давай покажу. — Я переместилась на ту часть платформы, где все еще сохранялась стена башни, и села, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене. Майло последовал за мной, но по выражению его лица было видно, что он сомневается в моих действиях, и подошел скорее из любопытства, чем с подозрением.
Я отбивала пальцами чечетку по экрану телефона, когда перешла на веб-сайт с видео и начала искать культовые сцены из любого пиратского фильма, который только могла вспомнить. Без дальнейших объяснений я направила экран к Майло, чьи зеленые глаза загорелись от изумления при виде движущихся картинок, но затем его удивление сменилось замешательством, когда он увидел культовую сцену Джонни Деппа в роли капитана Джека, поющего о своей банке с землей.
— Так вот какими, по-вашему, были пираты? — Он повернулся ко мне и спросил так, словно его оскорбили.
Я не смогла удержаться от смешка, увидев его недоумение.
— Прости. — Смешок перешел в громкий смех, который я не смогла сдержать. — Но твоя реакция бесценна.
Я почувствовала облегчение, когда вместо того, чтобы расстроиться, он присоединился ко мне и легонько подтолкнул локтем.
— Что ж, я рад, что смог развлечь тебя, — пошутил он.
Когда наш смех наполнил ночной воздух, я посмотрела на него, выпрямившись и прислонившись спиной к стене. Я была рада, что здесь была защита от ветра.
— Хорошо, тогда каково это было — быть настоящим пиратом? И вы правда охотились на русалок?
— Ну, большинство пиратов были просто эксплуатируемыми моряками и морскими офицерами, которым надоело, что ими пользуются. Не могу сказать, что их виню, но я никогда не хотел быть частью этого.
— Тогда как же ты оказался на корабле Вальдеса?
— Ну, — он подтянул колени к себе и оперся на них локтями, — мы жили в Нассау. Он должен был стать колонией, но вместо этого был наводнен пиратами. Повсюду таверны и бордели. Абсолютное беззаконие. Настоящий пиратский рай.
— У моего отца не было другого выбора, кроме как работать с пиратами, чтобы выжить, но я планировал перебраться на Кейп-Код, чтобы самому сколотить состояние, как только смогу позволить себе собственный корабль. — Он начал обводить трещину в каменном полу большим пальцем. — Мы были торговцами, поэтому я всю свою жизнь ходил под парусом. Мы неплохо зарабатывали на наших сделках с пиратами на черном рынке. К сожалению, отец связался с Вальдесом и во многом помогал ему перевозить товары в порты, которые запрещали пиратство. Но однажды Вальдес потребовал от отца слишком многого. — Он посмотрел прямо перед собой в темное небо и сглотнул.
— Что случилось? — Я уговаривала его продолжать.
Майло тяжело вздохнул, прежде чем заговорить снова. Его голос начал звучать сухо.
— Вальдес хотел, чтобы мы перевезли пару русалок. Он предложил отцу выгодное вознаграждение за эту работу, но это была та грань, которую отец не мог переступить. Он не хотел участвовать в торговле русалками. Он отказался, и Вальдес пригрозил ему, поэтому я бросился защищать отца. Вальдес застрелил его у меня на глазах, сказал, чтобы я учился на его ошибках, и заставил меня подняться на борт, чтобы присоединиться к его команде. С картами отца и моим знанием торговых путей я был бесценен для Вальдеса. С тех пор я работаю штурманом на этом корабле.
Пока он говорил, я изучала его лицо. Возможно, это была игра лунного света, но мне показалось, что я заметила, как в уголке его левого глаза блеснула слеза. У него отняли так много мечтаний. На сердце у меня стало тяжело, и я пожалела, что не умею лучше находить слова, чтобы утешать других, когда им больно. Я знала, что, должно быть, сошла с ума из-за того очарования, которое испытывала к нему, но его история только завлекла меня еще больше.
— Мне так жаль, — прошептала я. — Мама не умерла, но оставила меня на некоторое время. Во многих отношениях. И я знаю, что это больно.
Он потянулся, чтобы почесать подбородок, но, похоже, он использовал это как предлог, чтобы сдержать эмоции.
— Мне жаль твою маму. Надеюсь, она понимает, какой замечательной дочери ей не хватает.
Я грустно улыбнулась.
— Знаю, звучит безумно, но думаю, что в этом ожерелье есть какой-то секрет, который ей поможет. Думаю, оно принадлежало нашей семье на протяжении нескольких поколений. Если я смогу понять его силу или то, что я должна с ним делать, возможно, я смогу ей помочь…
— Я не могу винить тебя за то, что ты пытаешься. Я бы поступил так же. Моя мать умерла, когда я был маленьким, — произнес он. — Хотел бы я, чтобы было что-то, что я мог бы сделать, чтобы провести с ней больше времени.
— Мне жаль, что жизнь была так сурова к тебе. — До этого момента я не осознавала, насколько мы были близко. Сидя плечом к плечу, мы прижимались друг к другу, и я была так близко, что могла видеть, как из-под его каштановых ресниц усталый взгляд скользил по мне.
— Сурова? Может, и так. Но для меня это жизнь пирата, — произнес он.
Мы долго сидели в тишине. Волны плескались вдалеке, словно неземная песня, пока я не заговорила снова.
— Тебе обязательно было помогать Вальдесу ловить русалок? — настаивала я, надеясь, что он не закончит наш разговор своими предыдущими зловещими словами. Часть меня не хотела знать ответ, но я знала, что мне это нужно.
— Да, — выдохнул он, отчего прядь волос упала ему на глаза. — Сирены — или русалки — считались легендами. Пока они ими не стали. — Он повернулся ко мне, и половина его лица скрылась в тени. — Как только было обнаружено, что их хвосты можно использовать для магии, цены на них стали почти заоблачными. Элита. Короли, члены королевской семьи, чиновники. Все хотели приобщиться к магии.
— Но они действительно были волшебными?
— Не знаю. Я имею в виду, что русалки, безусловно, обладали собственной магией, но мог ли кто-нибудь, кроме них, понять, как ею пользоваться, я так и не увидел. Команда отрезала им хвосты и отправляла частным покупателям, которые верили во все это. Но, должно быть, в этом было что-то достаточно реальное, чтобы это продолжалось. Какой-то секрет среди высшего общества, полагаю. — Он пожал плечами. — Русалка, слишком долго пробывшая вне воды, обретает ноги. То же самое происходило, когда они теряли хвосты. Их человеческий облик занимал место. Таким образом, они могли пережить это… если бы не их сердца.
— А что с их сердцами?
Майло бросил на меня мрачный взгляд.
— Ходили нелепые слухи, что любой, у кого есть сердце русалки, может жить вечно. Итак, можешь себе представить, как эта легенда привела элиту в бешенство. За сердце русалки нельзя было получить слишком высокую цену.
— Так вот почему Вальдес убил Серену? Он думал, что она — настоящая русалка?
Майло кивнул.
— Он думал, что это возможно. Он думал, что, возможно, она была последней, кто остался, прячется, доживает свои дни на суше. И он не стал рисковать. Это стало еще одной из его неудачных попыток снять проклятие. Он думал, что, бросив Серену в море, сможет справиться с этим. И он вырезал ей сердце, думая, что сможет обмануть смерть, в то время как остальные из нас встретили свой конец. Теперь он почти сумасшедший. Он потерял рассудок. Вот что сделали с ним годы мучений.