МакКензи повернулась ко мне.
— А ты, малышка, должна получше проверять наш почтовый ящик. Это было там для тебя. Всегда пожалуйста. — Она наклонилась, чтобы вручить мне элегантный маленький конверт, адресованный мне, на лицевой стороне которого от руки курсивом было написано только мое имя.
Я поблагодарила ее и отложила письмо.
— В любом случае, — пропела она. — Мне пора. Пока, голубки! — и с этими словами она побежала делать то, что собиралась.
— Ты привыкнешь к такой энергии, — с улыбкой заверила я Майло. — Но в любом случае, давай посмотрим, что в конверте. Может быть, это еще один чек, — пошутила я.
Я аккуратно развернула бумагу конверта. Текстура была качественной, гладкой и плотной. Бумага показалась мне слишком роскошной, чтобы просто вскрыть ее, как любое старое письмо. Я вытащила письмо, чтобы прочесть. Там была записка на такой же тонкой бумаге с двумя простыми строчками, написанными от руки.
Дорогая Катрина,
Для меня было честью приобрести такое произведение у такого талантливого начинающего художника. Я ожидаю от вас большего.
Но не от лестных строк у меня перехватило дыхание. Это была жуткая подпись прямо под ними, бесспорно четкая. Мои мысли снова вернулись к даме с гала-вечера с пронзительными голубыми глазами.
— Майло, — прошептала я, держа письмо перед ним. — Посмотри на подпись.
Он покосился на записку, затем удивленно посмотрел на меня, когда мы хором прочли имя вслух.
— Корделия.