Такими смутными обстоятельствами воспользовался чиновник особых поручений при Витберге Балкашин. Он стал принимать на себя подряды под чужим именем. Затем сблизился с Масловым, посредством которого увлек в свою пользу первенствующих членов до того, что они произвольно заменили прежнее экономическое положение новым, которым предоставляли себе непосредственное распоряжение по заготовлению материала, и привели его в действие, не выжидая высочайшего утверждения.
В бытность Витберга в Петербурге казенные барки с камнем, сделавшие в одно лето четыре сплава, были отняты от заведовавшего ими и переданы Балкашину. В последующее лето барки ни разу не были сплавлены, а затем злонамеренно потоплены.
Такие же злоупотребления были и со складами камня, с известью, с подводами, с лошадьми, с подрядами на камень.
Окончательно же восстановились против Витберга заинтересованные в этих делах тем, что он не допустил состояться подряду по одним торгам на доставку камня, последняя цена на который осталась за поверенным Федоровым по сорок четыре рубля с кубической сажени; первенствующие члены соглашались утвердить, советник спешил скрепить журнал, Витберг удержал его руку и заметил, что цену можно понизить слишком на сто тысяч. Сделали переторжку: разницы вышло против первой цены в пользу казны триста девяносто тысяч рублей.
За это, в отмщение Витбергу, стали прибегать не только что к ложным доносам и клевете, но вооружили против него первенствующих членов и увлекли их в пользу неправой стороны. Тогда Витберг открыто объявил в комиссии о беззаконных действиях Балкашина, который по вредным связям своим с советниками употребляет во зло доверенность первенствующих членов, вовлекая их подписывать фальшивые доклады и неправильные определения, и добавил, что так как их подрядные виды угрожают ввергнуть в ответственность всю комиссию, то он. считает себя обязанным довести обо всем до сведения государя. В заключение предложил первенствующим членам приостановиться действиями комиссии до высочайшего разрешения о должном направлении дел. Князь Дмитрий Владимирович сказал, что действительно лучше приостановиться действиями комиссии, чем отвечать за чьи-нибудь дурные дела, но не устоял в этом намерении и во время отсутствия Витберга не только что подписывал с прочими членами все, что ему представляли советники, но еще в том числе выдал Балкашину сто пятнадцать тысяч рублей за противозаконно выломанный им камень в чужом имении и на освобождение его залогов по каменноломному подряду,
В Петербурге Витберг подал государю письмо, в котором объяснял все дело комиссии и что он не в силах противоборствовать. Государь собирался в Таганрог. Перед отъездом своим назначил ему вечер для личного объяснения, но, задержанный прощальными свиданиями, поручил ему объяснить все дело графу Аракчееву, к которому поступили и все бумаги по комиссии.
Из свидания с Аракчеевым Витберг заметил, что ему хорошо известны дела комиссии и правильность его действий; меры Кушникова он называл опрометчивыми, а относительно неприятностей, вынесенных Витбергом, сказал ему: «Ну, уж что делать, за то, верно, государь император наградит вас». Таким образом, граф, завязавший интригу, хотел развязать ее наилучшим образом в пользу великого памятника России. Но он вскоре заболел и был отстранен от дел. Через два месяца император кончил жизнь. Воцарившемуся государю были неизвестны дела комиссии, и Витберг остался один против нескольких лиц с сильными связями, неутомимо стремившимися к его гибели.
Комиссия вошла к императору Николаю Павловичу с докладом, в котором повторила обвинения строителя храма; государь поручил статс-секретарю Николаю Назаровичу Муравьеву отобрать от Витберга объяснения. Муравьевым на поднесенное от комиссии обвинение представлен был следующий доклад:
«Сооружаемого в Москве храма директор и экономической комиссии член, коллежский советник Витберг с полной обстоятельностию отразил все обвинения комиссии, причем изложил сущность той экономической системы построения, которою он руководствовался и то зло и те убытки для казны, какие проистекали от „подрядной системы“, которой упорно держались его сочлены по комиссии».
1826 года с ноября месяца, по высочайшему повелению, приказано было генерал-адъютанту Стрекалову исследовать весь ход дел комиссии по построению храма, вследствие жалобы отставного капитана гвардии Ивана Алексеевича Яковлева, состоявшей в том, что каменноломный подрядчик Балкашин самовольно открыл ломку камня в его имении, селе Васильевском, при Москве-реке, взорвал порохом находящиеся в Васильевском горы камня и мрамора, завалил обломками на большое пространство поле и берег реки, чем нанес ему большой вред.
Витберг принужден был давать формальные ответы и показания на запросы следователя.
Следователь был весь на стороне противников художника. Ревизия Стрекалова продолжалась два месяца, сам он лично был только один раз в комиссии. Делом занимался его секретарь с советниками без присутствия Витберга.
Объяснение советников пущено было в ход, Витбергово задержано; он препроводил куда следует с него копию, это послужило к правильному рассмотрению дела, и решением сената подверглись подсудимости не только советники, но и первенствующие члены, которые избавлены были. от оной только по званию своему, а за ними проскользнули и действительные виновники.
Для рассмотрения ревизии Стрекалова был высочайше учрежден комитет. Результатом комитета было высочайшее повеление 1827 года 16 апреля о закрытии комиссии сооружения храма и отдача членов комиссии под суд московской уголовной палаты.
Присланные из Петербурга чиновники контроля, больше по догадкам и соображениям, как писал об этом Рунич, насчитали до девятисот тысяч разного рода растрат и передач во вред казны.
Действительные же выгоды, как-то: при покупках имений, заготовлении леса, строении барок и проч. были скрыты.
Ревизия была представлена на высочайшее внимание государя, помимо мнения государственного контролера, и передана сенату.
Дело это тянулось около десяти лет и окончено в 1835 году. Все лица, бывшие под судом, в том числе и Витберг, признаны виновными «в злоупотреблениях и противозаконных действиях в ущерб казны».
В вознаграждение таковых ущербов, исчисленных до пятисот восьмидесяти тысяч рублей, описаны были имения подсудимых[36]; Витберг в том же 1835 году был сослан в Вятку.
Решение дела было для Витберга страшным ударом, — он не ожидал его. Великий художник был уверен, что будет оправдан и даже вознагражден.
История построения храма Витбергом и все течение этого дела соединены, хотя не ясно, с воспоминаниями моего отрочества и юности, об этом деле я слыхала частые, горячие разговоры в доме Ивана Алексеевича, особенно с того времени, как замешались в него его личные интересы, вследствие взрыва порохом мраморных гор и камня в Васильевском. Взрыв, рассказывали, был неожидан и так ужасен, что на селе у крестьян и в барском доме вылетели из окон стекла и пошатнулись некоторые из старых построек. Громадные глыбы камня и мрамора версты на две завалили поле и берега Москвы-реки. Живши в Васильевском, мы иногда ходили среди этих развалин, дивились их величию, и каждый раз при этом приходилось слушать повторение печальной истории постройки храма Спасителя на Воробьевых горах. Чтение записок Витберга, соединившись с моими воспоминаниями, вызвало у меня желание попространнее поговорить об этом времени, об этом замечательном обете императора Александра Павловича и о величественном плане храма Спасителя, возникшем в религиозной душе художника, так дивно совпавшем с идеалом храма, жившим в душе государя.
Сверх того, впоследствии с художником-страдальцем судьба сплела довольно тесно судьбу товарища и друга моих дальних лет — Саши, что можно видеть из приложенных здесь нескольких писем его к Витбергу.
Глава 32. Переписка1835–1838
………..Письмо твое
Пахнуло жизнью благодатной,
Сердечный голос песни внятной
Смягчил страдание мое{1}.
За три года до своего осуждения Витберг лишился отца и любимой жены. Он сильно тосковал, дети оставались без присмотра, он женился вновь на бедной девушке Авдотье Викторовне Пузыревской и вскоре после женитьбы был выслан на жительство в Вятку. Собравшись наскоро, захватив с собою свой проект, свои бумаги, он отправился в ссылку один; семейство его, состоявшее из жены, двух дочерей и двух сыновей, приехало к нему спустя несколько месяцев.
1835 года в ноябре месяце бывший строитель храма Христа Спасителя прибыл на место своей ссылки.
Приезд Витберга в Вятку произвел там сильное впечатление. Когда он появлялся на улицах, прохожие останавливались и с любопытством осматривали его. Купцы, сидельцы бросали лавки и выбегали посмотреть на знаменитого ссыльного.
В Вятке Витберг повел жизнь самую уединенную, терпел сильную нужду, никому не жаловался на свою участь, долго не терял надежды оправдаться и восстановить свое честное имя, даже надеялся со временем видеть свой проект осуществленным и с неостывшей любовью продолжал заниматься его обработкой.
Душевное состояние его неожиданно нашло поддержку в дружбе Александра, случайно попавшего в Вятку.
В 1835 году осенью они встретились на одном вечере и сблизились.
В 1837 году Саша был переведен во Владимир{2},
По приезде во Владимир он писал Витбергу{3}:
«Покорнейше прошу всех сесть кругом, а читать заставить Веру Александровну[37].
Я понемногу начинаю привыкать к совершенно одинокой жизни, начинаю отвыкать от людей и с тем вместе от шума; мысль, чувство не испаряется словом, а кристаллизуется глубоко в душе. Довольно мне люди последовательно передали все, что у них есть. Сначала материальное существование, потом одной рукою симпатию и дружбу, другой — гнет и ненависть; одной рукой подали библию, а другой — Фоблаза; больше нечего мне получить. Мысль славы, и тобою я жертвую. Вы ее назвали ребяческою в одном из последних разговоров и были неправы; мысль деятельности — прощай, и ты! И мне жаль их, так как жаль вятских друзей и друзей московских; но делать нечего, — я