{1} Эпиграф — несколько измененная фраза из «Записок А. Л. Витберга» (Г, т. I, стр. 390).
{2} У Пассек: «Лаврентий Самойлович привстал». Из контекста очевидно, что речь идет не об отце, а о деде Витберга. Исправляем это место по «Запискам». Двумя строками ниже заменяем «отец его» на «его» (в «Записках», изложенных от первого лица, — «батюшка мой»).
{3} Школа с пансионом, которая находилась при лютеранской церкви св. Анны в Петербурге. Из Горного корпуса Витберг был взят в 1798 г.
{4} Александр Сергеевич Строганов был президентом Академии художеств с 1800 до 1811 г. Витберг был принят в Академию в 1802 г.
{5} Первую серебряную медаль «за лепление с натуры» Витберг получил в 1806 г. В 1807 г. за картину на библейский сюжет о трех отроках он получил первую золотую медаль, аттестат первой степени и стал пенсионером Академии. Права на путешествие за границу в это время он не получил, так как еще не окончил Академию, Первую золотую медаль и право на заграничную поездку Витберг получил в 1809 г. за картину «Андромаха, оплакивающая Гектора», Тогда же он был оставлен при Академии (В. Л. Снегирев, Архитектор А. Л. Витберг, М. — Л. 1939, стр. 9–12).
{6} Испытав в молодости сильное влияние кружка московских масонов Н. И. Новикова и И. Е. Шварца, А. Ф. Лабзин с 1800 по 1822 г. был руководителем одной из масонских лож. Он издавал религиозно-мистический журнал «Сионский вестник», перевел и издал множество книг мистического характера, в том числе сочинения западноевропейских мистиков Юнга-Штиллинга и Эккартсгаузена. Служебная деятельность Лабзина протекала в Коллегии иностранных дел и в Академии художеств (с 1799 г. конференц-секретарем, с 1818 г. — вице-президентом). В 1822 г. за острое выступление на заседании Академии против избрания в почетные академики Аракчеева, Кочубея и Гурьева был сослан в г. Сенгилей Симбирской губ., потом переведен в Симбирск, где и умер в 1825 г. (Б. Л. Модзалевский, Статья в «Русском биографическом словаре», том «Лабзина — Ляшенко», стр. 2–12).
{7} Правильное название «Беседа любителей русского слова». Это общество, бывшее оплотом традиций классицизма, существовало с 1811 по 1816 г.
{8} Ф. В. Ростопчин, бывший Московским главнокомандующим с мая 1812 до августа 1814 г., задумал издать за свой счет роскошное описание Отечественной войны с портретами отличившихся ее участников. Для подготовки к этому изданию рисунков, портретов и картин он привлек Витберга. Издание не состоялось.
{9} После освобождения из Шлиссельбургской крепости в 1796 г, Новиков поселился в своем подмосковном именьице, селе Авдотьине-Тихвинском Бронницкого уезда, где и прожил безвыездно до смерти.
{10} Приводим это высказывание Вибекинга: «Величайший храм нового времени будет построен вне города, близ реки, на ее высоком берегу, по плану архитектора Витберга. Сейчас готовят террасу и ведут предварительные работы. План мне неизвестен» (Carl Friedrich Wiebeking, Theoretisch-practische bürgerliche Baukunde…. III Band München, 1825, S. 399).
{11} В отчете Академии художеств за 1835 г. упоминания о проекте Витберга нет (см. прибавление второе к номеру «Художественной газеты» от 15 октября 1836 г.).
{12} По сравнению с «Записками», Пассек значительно сократила изложение идеи храма и описание его плана.
В этой главе Пассек поместила большинство писем Герцена к Витбергу, подлинники которых были предоставлены ей детьми архитектора. В течение долгого времени публикация Пассек сохраняла значение первоисточника, так как местонахождение подлинников не было известно. В I–III томах Собр. соч. Герцена под редакцией Лемке эти письма были напечатаны по книге Пассек. И только после революции, когда архив Витберга поступил в Пушкинский дом, Лемке смог заново напечатать их по подлинникам. В настоящее время все они вошли в тт. XXI–XXII Собр. соч. Герцена, изд. АН СССР. Пассек печатала письма, как правило, в сокращении или давала только отрывки из них. Она исключала бытовые мелочи, места, относящиеся к имущественным делам Витберга и Медведевой, к неладам Витберга с его второй женой и т. п. Эти редакторские сокращения Пассек мы сохраняем, отсылая интересующихся полными текстами писем к изданию АН СССР. Там же, где обнаруживались случайные ошибки, затемняющие или искажающие смысл, мы вносили необходимые исправления. Ответные письма Витберга находятся в ИРЛИ (ф. 265, оп. 2, ед. хр. 443 и 444). Большая часть их опубликована в PC, 1897, № 12, и в ЛН, т. 41–42.
{1} Эпиграф из стихотворения Огарева «Твое письмо меня нашло…» (1857–1858).
{2} В PC о начале дружбы Герцена и Витберга было рассказано значительно подробнее. Приводим этот журнальный текст, представляющий известный биографический интерес:
«Средства к жизни остались у Витберга самые скудные. Но если материальная сторона жизни Витберга-изгнанника была очень печальна, зато со стороны духовной он совершенно неожиданно нашел поддержку в дружбе одного весьма образованного молодого человека, так же, как и он, невольного обитателя Вятки.
23 ноября 1835 г. они встретились на одном вечере, обменялись взглядами и убеждениями, и с тех пор будущие друзья сблизились. С горячностию истинно верующего Витберг высказывал другу свои задушевные мысли и убеждения. Пораженный глубоко религиозными, строгими воззрениями Витберга, его твердостью в несчастии, непоколебимой верой в провидение, N. N. привязался к нему всей душой. До приезда семейства Витберга они поселились в одном доме и стали проводить целые дни в оживленных, нескончаемых беседах. Беседы Витберга произвели на его молодого друга сильное впечатление. Сила веры и религиозного убеждения, строгая догматическая речь увлекли и покорили N. N. религиозному влиянию на некоторое время.
До какой степени были глубоки чувства любви и уважения, возбужденные к себе Витбергом в душе молодого человека, всего лучше видно из его писем к Александру Лаврентьевичу; письма эти любопытны как свидетельство нравственной силы Витберга.
К сожалению, мы не имеем ответов Витберга на эти письма; поэтому только по некоторым намекам N. N. можем догадываться о их содержании.
5 февраля 1836 г. друг Витберга писал из Вятки его жене, не прибывшей еще туда:
„Милостивая государыня, Авдотья Викторовна!
Вы были так добры, что изъявили желание, чтобы я и по приезде вашем в Вятку жил вместе с Александром Лаврентьевичем; это дает мне право, не имея чести лично вас знать, обратиться к вам с моею благодарностию. Единство несчастия сначала сблизило нас; потом, когда я ближе узнал достоинства Александра Лаврентьевича, о которых нужно ли вам говорить, чувство искреннейшего уважения еще более соединило меня с ним. Вы повторили в вашем письме мои слова из письма к батюшке, что приезд Александра Лаврентьевича сделал мне вполовину легче ссылку. Вы видите, что не лесть заставила меня говорить это. Ежели бы ваш приезд долженствовал нас разлучить, это было бы грустно для меня, это была бы другая ссылка.
Теперь вы видите, сколь много обрадовало меня ваше согласие. Благодарю душевно:
Позвольте мне письменно и самому рекомендовать себя в ваше благорасположение. Прав на оное я никаких не имею, кроме несчастий, с которыми так рано ознакомился“, и проч.
Увлечение нравственною личностью Витберга молодой друг его передал своей невесте, жившей в Москве, откуда та писала Витбергу в декабре 1837 г. следующее:
„Александр Лаврентьевич! Не приличие света заставляет меня писать к вам, а беспредельное уважение, которое внушает величие ваше, и благодарность, какую только может вместить моя душа. За все то, что вы дали Александру, один бог может вам воздать. Что было бы с изнуренным, больным изгнанником в мертвой пустыне! в вас он нашел все. Может быть, несчастие подавило бы его. Вы собственным примером доказали, что страдание есть лестница, ведущая к совершенству, к блаженству высочайшему. Вы, как солнце, животворили его своими лучами, взлелеяли, возрастили его душу. Да благословит вас провидение.
Сколько раз слезами восторга были облиты письма, в которых он писал о вас! как он благодарил бога за встречу с посланником его. Измерьте же мою благодарность, мою молитву.
До конца жизни вы будете первым в воспоминаниях наших. При малейшей возможности я перейду тысячи верст, чтобы пожать ту руку, которая на бумаге одушевила черты Александра, которая сохранила его. Счастливым, священным будет тот день, в который я увижу Великого — без него жизнь моя будет неполна, несовершенна.
Вы смотрите на душу прямо, вам знаком ее голос, и потому я уверена, что вы не сочтете слова мои пустыми. Наташа“ (PC, 1876, № 10, стр. 273–275):
Письмо к жене Витберга от 5 февраля 1836 г. напечатано здесь без окончания, полный текст его — Г, т. XXI, стр. 66–67. О декабрьском письме 1837 г. Н. А. Захарьиной к Витбергу см. в письме Герцена к ней от 27–28 декабря 1837 г. (там же, стр. 245).
{3} Это письмо написано после 4 марта, когда Герцен вернулся из тайной поездки в Москву для свидания с невестой, с которой он виделся 3 марта.
{4} Намек на стихотворение Жуковского „Ночной смотр“ (1836).
{5} После перевода во Владимир Герцен не знал, сохранен ли над ним надзор. Вопрос этот первое время был неясным и для владимирского губернатора И. Э. Куруты. Только 5 февраля 1838 г. он получил разъяснение из Петербурга и отдал распоряжение об учреждении над Герценом полицейского надзора.
{6} Намек на слова Чацкого: „И дым отечества нам сладок из приятен“,
{7} Текст этой аллегорической записи в альбом В. А. Витберг см.: Г, т. I, стр. 331. Самый альбом, долго считавшийся утраченным, приобретен в недавнее время Государственным Литературным музеем.
{8} Трагедию Шиллера „Орлеанская дева“ (1801).